Прости, я тебя не ждал (СИ) - Данлеви Мальва Страница 35

Разворот на сто восемьдесят градусов, короткий взгляд глаза в глаза и сразу же жаркий, влажный поцелуй.

Наши стоны облегчения слились в унисон!

Так просто не бывает!

Я думала, что никогда и ни с кем уже не испытаю этих запредельных, вырывающих душу, эмоций, сносящих своей горячей волной, все на своем пути. Но нет! Раскаленная добела молния прошивает тело вспышкой наслаждения, такого знакомого, такого запретного, такого необходимого.

И на краткий миг, но такой отрезвляющий, меня накрывает отчетливая галлюцинация того, что это не Стас суматошно шарит руками по моему телу и сладко целует, а Ассатан Морт. Это его рука накрывает округлость груди, это его большой палец потирает возбужденную горошину соска, это его ладонь наматывает волосы на кулак и жестко фиксирует мою голову, это его зубы прикусывают мочку уха, его губы ласкают разгоряченную кожу шеи…

Я все еще больная им. Не излечилась.

И я, изо всех сил, отталкиваю от себя мужчину, лихорадочно вырываюсь из крепкого захвата, вымаливая только одно:

— Отпусти!

Бутафория? О, да! Но какая чертовски прекрасная, какая реальная и слишком яркая для меня.

Сердце испытывает запредельные перегрузки от выброшенного в кровь адреналина. Еще чуть-чуть и случится передоз.

Я подхватываю, брошенный в порыве страсти, рюкзак, возобновляя поиски ключей, отворачиваясь от Ярского, не в силах больше вынести эту пытку близостью. Но он неумолим.

— Рада, пожалуйста, — прижимается мужчина к моей спине, и я чувствую, как он целует мои распущенные волосы.

Чего ты просишь, Стас? Я почти мертвая внутри, как же ты не понимаешь? Располовиненная, не настоящая, больная, неправильная! Зачем нам это все? Столько жизней прожила, столько дерьма перевидала, а от своего позора так и не отмылась. Сама себя толкнула под гильотину, сама приняла решение, все сама…Я не смогу снова, не смогу…не получится!

— Нет! — почти в ужасе шепчу я и, все-таки, отыскав ключи, отворяю железную дверь подъезда и, наконец-то, сбегаю от его огня.

Глава 39

Сердце на вынос — теперь я знаю, что значит это выражение.

Несколько лестничных пролетов я просто не заметила, взлетела, как ветер и только странный гул в теле, не давал мне окончательно потерять связь с действительностью.

В квартиру ворвалась, как будто за мной черти гнались. Мать встретила на пороге с укором в глазах. Это еще хорошо, что окна нашего жилища не выходят во двор, иначе досталось бы мне по первое число.

— Явилась, — уж была начала свою песню мать, но я лишь отмахнулась и торопливо пробормотала:

— Потом, мам, все потом, — и скрылась в ванной комнате.

Душ, кровать, сон — как мантру твердила себе три заветных слова, но мысли-предатели, то и дело, пробивались и атаковали меня лавиной из «зачем?», «почему?» и «а что, если?».

Заснуть категорически не получалось, я все трогала и трогала свои губы, и не понимала, почему именно этот мужчина привлек мое внимание, почему именно к нему потянулась моя душа, почему именно ему я позволила такие вольности?

Забылась тревожным сном только под утро, в итоге проспав почти до полудня. Встала вся разбитая, да еще, хоть и с крохотным, но с засосом на шее. Вот же упырь черноглазый! А на улице уже жарит не по-детски, как мне эту гадость от матери теперь скрывать-то? От бессилия даже ногой топнула и зарычала, как дикая кошка.

Распустила волосы, маминым тональным, как смогла, замазала свое безобразие и вышла на кухню. Зоя стряпала блины и довольно улыбалась. С чего бы это?

— Ну здравствуй, спящая царевна, — поприветствовала меня женщина.

— Привет, мам, — ответила я и плюхнулась на кухонный уголок, обитый дешёвым серым дермантином.

— Ну рассказывай, как вчера погуляли?

И я поведала ей все, за исключением приключения с большим боссом. Мать только смеялась, да качала головой, а потом вдруг, ни с того, ни с сего, выдала:

— Ты уж прости меня, дочь, старую вешалку, за то, что наседаю на тебя сверх меры. Ты у меня девочка умная, не то, что твой горе-братец. В общем, постараюсь впредь не душить тебя своей опекой сверх меры, чуда не обещаю, но усилия приложу, дабы исправится.

Я даже рот от удивления открыла.

— Ладно, мам. И ты меня прости за резкость.

Так и помирились, а Зоя меня еще и крепко-крепко обняла и расплакалась. А я вместе с ней, но совсем по другой причине. И потом еще ревела пол дня в тишине своей комнаты навзрыд, оплакивая непонятно что. Особенно после того, как мне доставили огромный шикарный букет из синих пионов и голубых гортензий.

Карточка внутри гласила:

«Одно свидание. Дай мне шанс».

Мать с расспросами, на удивление не приставала, а даже молча скрылась с глаз долой, а потом и вовсе из квартиры. Наверное, опять уехала к сестре. Но мне было плевать, я сидела на полу своей маленькой комнатушки, смотрела на самый прекрасный, самый первый в моей жизни букет цветов и тихо плакала.

Я просто до ужаса, до спазмов в теле, боялась опять наступить на те же грабли, что и с Мортом. Я не могла допустить, чтобы со мной опять поигрались и выкинули за ненадобностью. Во второй раз я этого уже не переживу, совсем сломаюсь.

Но от цветов не избавилась, поставила их в обычную, стеклянную, трехлитровую банку и водрузила все это хозяйство на рабочий стол перед кроватью. Специальных ваз для цветов у нас в доме никогда не водилось. Не тот уровень.

Но Ярский решил меня взять в оборот по полной программе и, помимо, цветов еще и оборвал телефонную линию. Звонил раз десять, не меньше, а потом и сообщения посыпались. Не читая их, я просто вырубила телефон, побоявшись, что не сдержусь и таки скажу ему то, что он так жаждет от меня услышать.

Нет, не могу я. Не могу!!!

А ночью, достав телефон из-под подушки, поспешно удалила все входящие сообщения и занесла номер Ярского в «черный список». Спасибо, конечно, но не по Сеньке шапка.

Понедельник выдался серым, унылым и холодным. Прямо мое отражение. На работу идти категорически не хотелось. А вдруг он меня и там обложит по всем фронтам?

И я не ошиблась. Видимо, догадался, что по мобильной связи со мной контакта не наладить, решил действовать дедовским методом.

После большой планерки, в наш опен-спейс опять пожаловал курьер и громко спросил, где может найти Радмилу Винник. Я даже вздрогнула от неожиданности. А потом в его руках я увидела новый огромный букет цветов, на этот раз с пурпурным ранункулюсом и сиренью.

Все девчонки вокруг меня ахали и охали, завистливо поглядывая в мою сторону и пытались рассмотреть, что же написано в крохотной карточке, которая обнаружилась в сердцевине букета. Но я побоялась открывать ее и читать прилюдно, мало ли что там Ярский написал, а то, что это красота его рук дела, я даже не сомневалась.

Во вторник был новый букет, на этот раз с анемонами, фаленопсисом и пионовидными розами.

В среду я получила охапку синих гиацинтов.

В четверг были сиреневые тюльпаны.

В пятницу девственно белая эустома.

И в каждом, подаренном мне букете, была карточка с неизменными словами:

«Одно свидание. Дай мне шанс».

И только одна мысль в моей голове: «не могу!». И, если так будет продолжаться и дальше, то я не смогу выдержать этого сладкого, завлекающего меня в свои сети, прессинга. Я сдамся, рано или поздно, но решу рискнуть и попробовать. Но какова цена будет у этого решения? Я заранее знала ответ, поэтому и оставляла все эти красивые жесты с его стороны без ответа.

А под конец рабочего дня мысли о Ярском совсем покинули меня, ибо их вытеснил тревожный звонок от матери.

— Димка из рехаба сбежал, Радка, — хлюпая носом прорыдала в трубку Зоя.

— Как сбежал? — затупила я.

— Ножками, дочь, ножками! Украл у медсестры золото, банковскую карту, телефон и дал деру. А та уже и заявление на него написала. Все теперь точно упекут, — скулила в трубку, убитая горем, женщина.

— Мам, ты где сейчас? — я даже на ноги подскочила и тут же двинулась в сторону кабинета рыжей Пелагеи.