Его сладкая девочка (СИ) - Дашкова Ольга Страница 35

Большими шагами тащу свою ношу в подъезд, не обращаю внимания на консьержа и выкрики Орешкиной. Обзывает меня подлецом, кобелем и ботаником. Совершенно, кстати, без оснований.

— Роман, отпусти, меня сейчас вырвет. Рома-а-а-а-а-а-а.

Шлепаю по упругой попке, пока едем в лифте.

— Полезно будет желудок очистить, а потом лифт отмоешь, трудотерапия тебя не помешает. В какой ты там клуб собралась?

— Ни в какой. Отпусти меня, бабник, видеть тебя не хочу. И не трогай там меня. Никогда не трогай.

— Ага, щас.

Выхожу из лифта и встречаюсь с соседями. Марк с Эльзой так и застыли на месте, смотрят с интересом.

— Снова побег? Могу дать ошейник. Строгий.

Марк улыбается, Эльза, поглаживая животик, тыкает его в бок локтем.

— Все вопросы потом.

— Отпусти меня сейчас же! И иди к той, с которой был.

— Я так понимаю, ужина не будет, а то мы пошли вас звать.

— Нет, сегодня точно нет, кое-кто уже накушался.

— Прекрати меня обсуждать и поставь на пол.

— Извините.

— Да все нормально, давай иди, воспитывай, обещаем, что подслушивать не будем.

Наконец захожу в квартиру, хлопнув дверью, несу Орешкину в спальню, кидаю на кровать. Лежит, раскинув руки, не двигается.

Снимаю с нее сапоги, хочу снять и шубу, но Дашка начинает отбиваться, а потом, поднявшись, садится и делает все сама.

— Ну и что это был за номер? Ты почему не поехала домой, а напилась?

— Не хочу с тобой разговаривать, ненавижу.

Что-то бубнит себе под нос, не может расстегнуть пуговицы на блузке, сопит. Я сам снимаю пальто, сажусь рядом, начинаю помогать.

— Даша, что случилось?

— Ничего.

— Не может быть, что ничего.

Беру ее лицо в руки, заставляя посмотреть на себя, она даже вот такая красивая и желанная, глажу по щекам, глаза блестят, облизывает губы.

— Я думала, ты хороший, что ты самый лучший, а ты… ты…

Заплакала, хочет отвернуться, но я не даю.

— Орешкина, я так тебя люблю, ты не представляешь.

Не самое хорошее время признаваться пьяной женщине в любви, но эти слова случились сами. Замирает в моих руках, смотрит большими синими глазами, моргает, а по щекам текут крупные слезы.

— Любишь?

— Люблю, заразу такую вредную, постоянно попадающую в истории. Люблю как пацан ненормальный.

— Но… ты… там… с ней… Рома… так ведь нельзя, я ведь тоже люблю тебя, а ты… ты…

Плачет, стучит кулачками в мою грудь, а я улыбаюсь как придурочный, прижимая к себе свое сокровище. А мое сердце грохочет внутри, ломая ребра от счастья. Целую в висок, глажу по волосам, качаю как ребенка, Даша уже не сопротивляется, слышу только, как сопит.

Улыбаюсь. Уснула, дикая моя, любимая женщина.

Глава 35

Орешкина

— Даша. Даша проснись. Слышишь меня? Даша.

— М-м-м-м, Машка, отстань.

— Орешкина, просыпайся, пора на работу.

— Машка, отстань, дай поспать.

Соображаю туго, пытаюсь разлепить веки, но в них словно налили клея. Голова тяжелая, ее невозможно оторвать от подушки.

— Не пойду никуда. Черт, почему так хреново-то?

— Потому что пить меньше надо.

— Не пойду, отдай одеяло.

— Как это не пойдешь? Работу никто не отменял. Как я без своего любимого секретаря?

Щурю глаза от яркого света, от него боль в голове становится еще сильнее и острее, словно в мозг вбивают огромный гвоздь.

— Вставай, алкоголичка. Что, вкусный вчера был коньяк? Ой какой вкусный, но ничего, сегодня будет вкусная даже вода.

Секретаря? Коньяк?

Черт! Точно!

— Рома?

Резко поднимаюсь, но в голове разрывается граната, держу ее руками, чтоб не раскололась на две части. Наконец открываю глаза, картинка нечеткая, все расплывается. Вижу лишь силуэт, во рту так погано, а еще слегка подташнивает.

— Рома, Рома, а кого ты ожидала увидеть? Доктора из вытрезвителя? Тимошу или Трех мужиков, которые бы тебя оттарабанили после клуба?

— Ой, Рома.

Образ Вершинина собирается в кучу, но все равно слегка уплывает в сторону. Он убирает с моего лица волосы, дает в руки стакан.

— Пей аспирин. Орешкина, у тебя в родне алкоголиков хронических нет? А то это плохая наследственность, это опасно.

— Не, нет, вроде не было.

— Давай приходи в себя — и на работу. Почти восемь утра, опоздаем.

— Восемь?

— Да, да, восемь.

Жадно пью все содержимое стакана, вода стекает по подбородку, вытираю ладонями. Начинаю припоминать, что было вчера, как подговорила Тимофея отвезти меня к Роману на деловую встречу. Как увидела, что он сидит за столиком с той самой блондинкой, которую я встретила в туалете на нашем первом свидании.

В голове крутился миллион мыслей, но ничего не складывалось, а рождались только разные выводы и предположения, которые никак мне не нравились.

Потом, когда они так мило держались за руки и смотрели друг другу в глаза, хотелось встать и устроить скандал. Потому что вот совсем недавно Вершинин был со мной, у нас был секс в его кабинете, я стояла перед ним на коленях, делала минет. А для меня это очень многое значит: значит то, что это мой мужчина, что я ему доверяю.

А он спустя буквально час сидит с какой-то бабой, с которой, кстати, совсем недавно сидел мой отец, также держит ее за ручки и воркует как голубок. Чтоб она переломала их себе! Кто вообще эта женщина, при которой млеют все мои любимые мужчины?

Потом стало так обидно и горько, что было не до скандала. Купила в баре бутылку коньяка, хотела позвонить Машке, поплакаться, но так и не решилась. Тогда бы пришлось рассказывать все мои приключения за последнюю неделю.

Тимофей смотрел удивленно, но вопросов не задавал, а после трети выпитого стало так легко и весело, голова перестала болеть, захотелось танцевать, но мы оказались у дома Вершинина.

Дальше все как в тумане. Нет, память выдает воспоминания, но слишком маленькими порциями. Застыла с бокалом в руках, смотрю на Романа, мужчина серьезен, уже почти собран, но волосы еще влажные, а рубашка расстегнута.

Он вчера сказал, что любит меня.

— Ну, так по какому поводу напилась моя неспокойная девушка?

Снова стыдно, но в то же время понимаю, что стыдиться мне нечего, я была на эмоциях. Не хочу вспоминать вчерашний вечер, не сейчас. Я потом все спрошу и выскажу. Но сердце как ненормальное начинает вырываться из груди, а еще начинает мутить.

— Я… мне надо… ой… Рома… дай пройти… быстрее.

Убегаю в ванную, больше не тошнит, долго умываюсь и пью холодную воду прямо из-под крана. Как еще зеркало не треснуло от такой «неземной красоты». Я панда, под глазами черные круги от потекшей туши, движения замедленные.

Больше никогда не буду пить. Никогда.

— Даша, ты как?

— Все нормально, я сейчас выйду.

Я ведь тоже призналась ему в любви.

Меня как по голове ударило. Точно. Что же теперь будет?

— Орешкина, выходи, а то я зайду и вынесу тебя.

Думала быстро принять душ, но постепенно замирала на месте, снова вспоминая вечер. Прошмыгнула в комнату, головная боль немного отпустила, быстро оделась. Брюки, блузка, собрала еще влажные волосы в пучок, никакого макияжа, сейчас не до него.

— Я готова.

Вершинин такой красивый, рубашка, брюки, в руках чашка кофе, протягивает мне. А у меня как красная тряпка перед быком вчерашняя блондинка и то, как он держит ее за руки. Не могу смотреть на него спокойно, хочу ударить, накричать, уйти.

— Кто была та женщина?

— Какая?

— Вот только не надо делать сейчас вид, что ты вчера не сидел в ресторане с какой-то дамочкой.

Физически не могу молчать и держать все в себе. Роман ставит чашку на стол, а я теперь смотрю на большой букет роз в вазе.

— А это откуда? — медленно поднимаю руку, показывая на цветы.

— А это я вчера хотел подарить своей любимой девушке, пришел, а ее нет дома. Но потом нашлась — пьяная, в клуб хотела ехать, еле удержал.