Мания Беса (СИ) - Шарм Элли Страница 36

Питера послали в Румынию, что бы он ознакомился с делами в филиалах и вынес свою оценку. Уставший после целого дня за документацией, молодой человек решил, что ему просто необходимо выйти на свежий воздух, проветрить свою голову. Так он и отправился гулять по небольшой станице на окраине города. Его ещё в первый день поразили красоты природы, да раскинувшиеся перед ним просторы. Непревзойденные пейзажи заставляли сильно биться сердце в восхищении тем, что цивилизация  совершенно не затронула эту местность. Он с  удивлением разглядывал огромное количество елей. Питер знал,  что и на гербе Румынии изображена ель. С интересом рассматривал холмы и плато благоприятные для всех видов сельского хозяйства, он думал, что эта страна своего рода Клондайк, а ведь ещё было множество  низменностей, подходящих для выращивания зерновых культур.

Земля здесь была щедрая. Он наклонился и зачерпнул рукой горсть земли, пропуская между пальцев жирный чернозем. Настоящее богатство. Внимание молодого бизнесмена привлекла шествующая через дорогу процессия коз, что лениво пережевывали остатки травы. Питер встал как вкопанный, когда увидел во главе этого шествия ангельски красивую девушку. Столь прелестного создания он не видел за всю свою жизнь. Активно размахивая тонким прутиком, девушка в цветастом платке погоняла небольшое стадо.

Встретившись небесно-голубым взглядом с Питером, она замолчала, задумчиво рассматривая странно одетого  для этих краев человека. Почему у него вместо хлопкового камзола этот необычный  наряд? Как он называется? Вроде бы джинсы… Ей настолько показалось смешным то, как одет молодой человек, что красавица не выдержала и засмеялась заливистым, чистым, звонким смехом, чем окончательно покорила сердце Питера. Парень не сводил глаз с кукольного личика, отмечая поразительную белизну зубов, что сверкали меж сочных манящих губ.

Одна из коз проворно вырвала веточку из рук молодой румынки и резво бросилась прочь.

Питер тут же бросился на помощь юной прелестнице.

— Позвольте, я вам помогу? – робко предложил он, ощущая, как его щеки покрывает румянец.

Девушка кокетливо поправила платок расшитый незамысловатыми  полевыми цветами и, лукаво сверкая глазами, кивнула, соглашаясь на предложение симпатичного  молодого человека.

— Коли хотите помочь, почему бы и нет! – искренне улыбнулась она в ответ на предложение Питера.

Так все и началось. С каждым днём Питер все больше и больше ловил себя на мысли о том, что просто-напросто не готов расстаться со своей румыночкой. Она крепко проникла в его пылкое сердце и пустила там корни, словно молодое деревце. Ему было так с ней легко и одновременно волнительно, что он уже и не представлял каково это - провести в разлуке хотя бы час. Каждую ночь ему снилась Илинка - так звали его любимую. Переводилось имя девушки как «бог». Было и еще одно значение, которое нравилось Питеру куда больше – «мой бог». Так оно и было. В отличие от Родики, Илинка и правда была кем-то неземным, чудом божьим.

Мысли о Родике заставили молодого человека вздрагивать всякий раз, как он вспоминал о ней. Утешая себя тем, что он ничего не обещал ей, Питер оправдывался перед собой тем, что за них все решили родители. После встречи с румынкой, он даже думать не мог о свадьбе с другой. Теперь его сердце всецело принадлежало ей – Илинке.

Время быстро пробежало. Закончились почти три недели с того момента, как Питер повстречал в станице златокудрую красавицу. С тоской в сердце молодой мужчина думал о том, что делать нечего и ему придётся покинуть так полюбившуюся  Румынию, что бы вернуться домой и объясниться с родителями. Ведь он точно уже для себярешил, что жить будет в Румынии со своей любимой. Питер хотел жениться на Илинке, сыграть красивую свадьбу по законам этой чудесной страны. Нарядить любовь всей своей жизни в роскошное платье, что сделает ее прекраснейшей из невест, когда она распустит длинные русые косы до пояса. Он представлял, как она будет счастлива, как будут улыбаться ее губы, с которых он каждую ночь срывал стоны наслаждения…

— Единственное за, что я себя  корю по сей день - это то, что не рассказал твоей матери о своей помолвке, — он тяжело вздохнул и уронил голову на руки. — Все могло быть по-другому!

Я в успокаивающем жесте положила руку отцу  на плечо. Сердце защемило от того, каким он выглядел несчастным.

— Что же было дальше, папа? – робко спросила я.

Он вскинул голову, в глазах появилась надежда, словно он не ожидал, что я когда-нибудь  так к нему обращусь.

— А дальше… Я отправился на родину, попрощавшись с Илинкой. Я пообещал вернуться как можно скорее, после того, как улажу все дела и поговорю с родителями, - отец порывисто вскочил со своего места. Лицо его покраснело, выдавая, насколько тяжко даются ему воспоминания, что до сих пор терзают его измученную  опустошенную душу. — Если бы я знал… если бы только я знал, чем все это обернётся! – и рухнул передо мной на колени.

На какое-то мгновение, я будто увидела перед собой совсем молодого  порывистого парня, с копной непослушных, торчащих, рыжих волос и яркими карими глазами, на лице, которого словно лучиками солнца нарисованы веснушки, что разбежались от переносицы к щекам.

— Поверь, Катриэль! Я бы не уехал, никто бы меня не заставил! Моя жизнь остановилась,  превратившись  в  самый настоящий ад.

Глава 26

— Настоящую любовь, дочь, не забыть! Она либо есть, либо ее нет, - он выпрямился во весь рост и заложил за спину подрагивающие руки. — Не верь тем, кто говорит, что время лечит - это не правда. Да, боль притупляется, становится не такой острой, но она сидит здесь, – он ударил себя кулаком в грудь, - в сердце, как заноза!

— Дедушка и бабушка были против вашего брака? – решилась я подать голос.

Отец повернулся боком к окну, через которое в комнату попадали лучи яркого солнца, словно не разделяя его пасмурных воспоминаний.

— Все оказались намного серьезнее, Катриэль, чем я думал, — он расстроено покачал головой. - Я был таким молодым и наивным! Верил, что нет ничего важнее, чем любовь! Георгу Маришу совсем не понравился такой  расклад  дел. После того, как я заявился к нему в кабинети сообщил о своем решении разорвать помолвку, он начал угрожать, что слияния компаний не будет, что он аннулирует все договорённости.

— Да будет так! - ответил я ему, ничуть не сожалея. - Дома, конечно, меня ждал скандал. Отец был в бешенстве, но, надо отдать ему должное, Катриэль, он согласился с моим выбором, родители были готовы принять Илинку. Вот только я не знал, что у Георгу былисовсем другие планы. Он решил действовать на опережение и сам лично отправился в Румынию. Ужепотом, через года, я узнал, что он преподнёс ложную информацию Илинке, приправив ее горечью того, что якобы я уже женат и моя молодая супруга ждет ребенка, - отец дрожащими руками потянулся к пиджаку, откинув полу, он вынул смятый, потрёпанный конверт. Развернув письмо, протянул его мне.

Пожелтевший кусочек бумаги вызвал во мне смешанное чувство страха и растерянности, словно сейчас должно было случиться нечто такое, что способно изменить всю мою жизнь. От этого было особенно не по себе. Первая же строчка, написанная слегка не ровным почерком, в котором я узнала руку матери, заставила меня задержать дыхание от волнения. Я даже смогла разглядеть следы от пары капель, оставленные ее слезами. В письме мама сообщала отцу о том, что между ними все кончено, и она выходит замуж за одногопреуспевающего молодого купца. Взглянув на него, я увидела, как дрожит невыплаканными слезами боль в его глазах.

— Я тогда не знал, что она это написала специально, желая остаться гордой и независимой. Да и я не лучше, чем Илинка. Как я мог поверить, что этот ангел может так предать?! Да я бросился к ней, но когда прибыл в станицу, меня встретил ее родственник - Антон Милош, который подтвердил, что моя Илинка вышла замуж и уехала с мужем, а куда - он отказался говорить, лишь намекнул, чтобы я возвращался к своей жене и не морочил голову молодым девушкам. Я словно с ума сошёл. Отчаянье и боль выжгли все в моей душе до дна -честь, совесть, достоинство, но только не любовь к твоей матери! Будь она рядом, я бы упал ей в ноги. Потом, со временем, я стал думать о том,  что меня предали, растоптали цинично мои чувства, используя их  вместо хвороста, чтобы разжечь огонь своего тщеславия. Я был молод, горяч и совершал одну ошибку за другой, - с горечью проговорил отец. - Но самым большим моим промахом было то, что я женился на Родике. Должно быть, небеса уже тогда прокляли меня,  за двадцать лет у меня так и не появились наследники.