Сильвейн Рейнард - Вознесение Габриеля Страница 37

— Должно пройти некоторое время.

— Понимаю, — вздохнул Габриель и начал высвобождать свои пальцы.

— Я пыталась объяснить тебе это вчера, но ты не захотел слушать. — (Габриель замер.) — В общем… у меня месячные.

У Габриеля непроизвольно открылся рот. Потом он закрыл его, притянул к себе Джулию и нежно обнял.

— Я вчера ожидала от тебя другой реакции. — Голос Джулии звучал глухо, поскольку лицом она уткнулась Габриелю в грудь. — Может, ты не услышал меня?

— Значит, вчера ты отказалась не потому, что не хотела меня?

Джулия удивленно отстранилась:

— Я еще не оправилась от истории с Полиной, но я тебя хочу. Когда мы с тобой занимаемся любовью, я ощущаю себя необыкновенной, не похожей ни на кого. Это ты меня делаешь такой. Но сейчас я не могу отправиться туда сама. И тебя пустить не могу. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю.

Ее волнение нарастало.

Облегченно вздохнув, Габриель поцеловал ее в лоб:

— У меня для тебя есть другие предложения.

Габриель взял ее за руку и повел в просторную ванную, включив по пути музыкальный центр. Когда они скрылись за дверью ванной, гостиную наполнили первые аккорды песни Стинга «Until».

Полина резко проснулась и села на постели, вспомнив, что находится в номере торонтского отеля. Ее тело покрывал холодный пот. Сколько бы ни повторялся разбудивший ее сон, ход событий в нем всегда оставался неизменным, равно как и ее ужас. Сколько бы водки она ни выпила, сколько бы таблеток ни проглотила, это не уймет боль в груди и не остановит ее слез.

Полина потянулась за бутылкой, смахнув с прикроватного столика гостиничный будильник. Несколько глотков, несколько маленьких голубых таблеток, и она снова уснет, провалившись в темноту.

Ей не найти утешения. Другие женщины, чтобы заглушить боль потери первого ребенка, могут родить второго. Но у нее уже никогда не будет детей. А отец ее нерожденного ребенка совсем к ней охладел.

Он был единственным мужчиной, которого она когда-либо любила. Вначале издали, затем они сблизились, но он никогда ее не любил. Даже чуть-чуть. Однако он был слишком благороден, чтобы выбросить ее, словно использованную вещь. Именно так она себя и ощущала — использованной вещью.

Полина разрыдалась, уткнувшись в подушку. У нее бешено кружилась голова, а она в голос оплакивала свою двойную утрату.

Майя…

Габриель…

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Профессор Джузеппе Паччиани не был добродетелен, но был умен. Он не поверил Кристе Петерсон, когда та написала, что готова прилететь к нему на сексуальное свидание. Желая убедиться, что связь между ними по-прежнему существует, он утаил от нее имя fidanzata профессора Габриеля и написал, что назовет его, когда они с Кристой встретятся в феврале в Мадриде.

Кристе не хотелось ни ждать долгих два месяца, ни снова укладываться с ним в постель, чтобы выудить нужные сведения. Она не ответила на последнее электронное письмо Паччиани, решив изменить стратегию и поискать альтернативные способы, которые позволили бы ей узнать имя невесты профессора Эмерсона.

Можно сказать, что Кристой двигала ревность. Кто же эта особа, сумевшая завладеть вниманием профессора, когда она сама необъяснимым образом потерпела фиаско? Можно также сказать, что у нее стали появляться подозрения насчет одной брюнеточки с застенчивыми глазами, особенно с тех пор, как брюнеточка намекнула профессору Эмерсону на некую любовницу по имени Полина, а профессор чуть не набросился на нее с кулаками.

Однако наиболее верным объяснением ее недавнего и весьма сладострастного любопытства, скорее всего, стали дошедшие до ее ушей слухи о профессоре Сингер и образе жизни этой дамы, который та не очень-то и скрывала. Когда после своей публичной лекции в Торонтском университете профессор Эмерсон обнимался с нею, это сразу же вызвало множество кривотолков. В них участвовала и Криста.

Возможно, Джузеппе ошибся. Возможно, у Эмерсона нет никакой fidanzata, а есть любовница.

Исходя желанием поскорее раскрыть эту пикантную тайну, Криста написала еще одному своему бывшему любовнику — флорентийскому журналисту, пишущему для местной газеты «Ла национе». Она надеялась, что он снабдит ее сведениями о личной жизни профессора Эмерсона. В ожидании ответа Криста сосредоточилась на поисках источников информации в родном городе. В «Преддверии» можно вытащить на свет божий любые грешки.

Профессор Эмерсон перестал появляться в «Лобби» с того самого вечера, когда Криста пыталась его соблазнить, и его отсутствие было очень заметно. Значит, рассуждала она, вероятнее всего, в это же время у него начались отношения с его невестой. Прежде Эмерсона не волновало, какую юбку он цепляет и где. Возможно также, что их отношения начались раньше, но до того знаменательного вечера развивались не слишком активно. Криста допускала и такой вариант: невеста существовала уже давно, что не мешало профессору трахаться направо и налево. Хотя вряд ли. Будь у него невеста, мельница слухов уже вовсю крутилась бы.

Ведь Торонто — город маленький.

Ход рассуждений Кристы был прост. Скорее всего, в течение прошедшего семестра профессор и его невеста наведывались в «Лобби», поскольку этот бар был его любимым стойлом. Достаточно лишь найти кого-то из работников бара и выкачать из него информацию.

Поздним субботним вечером Криста внимательно наблюдала за персоналом «Лобби», пытаясь обнаружить самое слабое звено. Она сидела у стойки, совсем не обращая внимания на высокую блондинку, явно американку, которая находилась здесь с той же целью и недавно прилетела из Гаррисбурга. Полные красные губы Кристы презрительно скривились, когда женщина достала айфон и позвонила некоему Антонио — метрдотелю какого-то ресторана, с которым громко болтала по-итальянски.

Время шло, и Криста вскоре убедилась, что ее возможности весьма ограниченны. У Этана постоянная подружка, и его не соблазнишь. Здешние бармены — почти сплошь геи, а к женщинам-официанткам не подступишься. Оставался один Лукас.

Лукас был зациклен на компьютерах, что было даже очень кстати, и помогал Этану, отвечая в «Лобби» за техническое обеспечение безопасности. Лукас имел доступ к видеозаписям с камер слежения. Он весьма охотно согласился остаться с Кристой после закрытия клуба и, диск за диском, просмотреть все записи, начиная с сентября 2009 года.

И потому воскресным утром, когда Криста должна была бы идти в церковь, она сидела с раздвинутыми ногами на столике в женском туалете, а Лукас неутомимо всаживал ей.

Габриель и Джулия вернулись в Торонто поздним вечером первого января. Они заехали в квартиру Джулии, чтобы оставить часть вещей и взять кое-что из ее одежды. Так думал Габриель. Таксист ждал их возвращения, а сам Габриель стоял в единственной комнате ее холодной, неуютной квартиры и тоже ждал. Ждал, когда Джулия возьмет все, что ей нужно, и они поедут к нему. Но она и не думала собирать сумку.