Эрин Ноэль - То, что скрыто (ЛП) Страница 39

— Пахнет чудесно. Что это? — спрашиваю я, пока он помешивает что-то в большой кастрюле.

— Суп из запеченного картофеля. Я подумал, что тебе будет не больно есть его. Еще я купил миски из хлеба, чтобы налить в них для нас суп, — с гордостью отвечает Мэдден. — Он почти готов. Мне нужно только добавить тертый сыр, нарезанный бекон, достать из холодильника мелко порубленный зеленый лук и сверху все им посыпать.

— Я потрясена, — замечаю я.

Он не представляет, как много значит для меня тот факт, что он не только приготовил для меня ужин, но и подумал о том, что я смогу съесть из-за своего языка. Серьезно, он слишком хорош, чтобы быть настоящим.

Пятнадцать минут спустя мы сидим в столовой и наслаждаемся самым вкусным супом, который я когда-либо ела, обсуждая прошедший на работе день. Я узнаю немного больше о «Декер Энтерпрайзиз» и вижу восхищение в его глазах, когда он говорит о своей секретарше Кэролайн, обещая скоро нас познакомить. Узнав о том, что он рассказал ей обо мне, я ощущаю внутри какое-то неопределенное, но теплое чувство, как будто он гордится мной и не хочет расставаться еще какое-то время.

Мы достаточно быстро заканчиваем еду, и, хотя он утверждает, что мы можем оставить грязные тарелки Саре до утра, я убеждаю его, что вместе мы в два счета с ними справимся. Уверена, что ей будет не совсем приятно, придя утром на работу, обнаружить грязную кухню. Выбросив в мусор остатки пищи и загрузив посудомоечную машину, он ведет меня наверх, в свою комнату.

— Располагайся поудобнее, пока я поставлю фильм, — говорит он, медленно подходя к телевизору, висящему на стене.

Я убираю подушки из-под головы и перекладываю их в ноги, чтобы мы могли лечь на живот и смотреть тот фильм, который он выбрал. Он берет пару пультов и присоединяется ко мне, улыбаясь как кот, съевший канарейку.

— Что тут смешного? — спрашиваю я. — Мы будем смотреть что-то необычное?

— Необычно ли то, что я буду это смотреть? Да, — говорит он, слегка толкая меня своим плечом, — но надеюсь, что тебе это понравится.

— Ну, вот теперь мне и правда любопытно. Включай уже, — я игриво пытаюсь вырвать у него из рук пульт.

— Успокойся, глупышка. Я здесь командую.

Как только я замечаю, что мы будем смотреть «Дневник памяти», у меня глаза лезут на лоб, отчасти, потому что я понимаю, что он действительно старается сделать мне приятное, выбрав настоящее женское кино, и, отчасти потому, что я смотрела этот фильм не меньше десяти раз, и каждый раз ревела, как ненормальная.

— Ты уже видел его раньше? — шепчу я, когда начинается первая сцена.

Он качает головой.

— Нет, а ты?

— Да, это один из моих самых любимых фильмов на все времена, — отвечаю я. — Твой выбор безупречен.

Наклоняясь, он мягко целует уголок моего рта.

— Хорошо. Тогда не рассказывай мне концовку.

Мы вместе лежим и смотрим прекрасную душераздирающую историю Ноя Кэлхауна и Элли Гамильтон, как они встретились, влюбились, расстались и снова нашли друг друга. Когда спустя два часа на экране появились заключительные титры, уверена, мои щеки покрылись красными пятнами и подтеками от туши. Я внимательно смотрю на Мэддена и с удивлением вижу, что у него тоже блестят глаза от сдерживаемых слез.

— Ну, что ты думаешь? — спрашиваю я, хлюпая носом.

— Я никогда раньше не плакал над фильмом, — признается он, не отводя глаз от экрана.

— Тут трудно не заплакать, особенно…

Мой голос на мгновение умолкает.

— Что тебе больше всего понравилось?

Перекатываясь на бок, он с нежной улыбкой смотрит на меня.

— Хмм… Я думаю, что мне понравился момент, когда они в первый раз встретились на ярмарке, и она спустила с него штаны на чертовом колесе, потому что нам показывают его решительность и ее дерзость.

Кивая ему в знак согласия, я хихикаю.

— Что такого романтического в ярмарках и чертовом колесе? В скольких книгах и фильмах именно там впервые встречаются или влюбляются главные герои.

— Ну, чаще всего, дело происходит поздним вечером, поэтому под залитым лунным светом небом повсюду вокруг сверкают огни аттракционов и увеселительных забав, и потом запах всякой аппетитной еды, который пробуждает аппетит… ко всему, — он шутливо подергивает бровями, — и, наконец, почти на всех аттракционах есть хотя бы намек на опасность, что стимулирует в мозге выработку эндорфинов. Даже на чертовом колесе, несмотря на то, что оно двигается медленно, большую часть поездки ты проводишь с кем-то высоко над землей в полузакрытой кабине, и никто не видит, чем вы там занимаетесь. Все это вместе создает довольно романтическую атмосферу, не говоря уже о всеобъемлющем ощущении невинности и чувстве, как будто ты возвращаешься в детство. Теперь ты понимаешь?

Пристально и недоверчиво глядя на него, я не могу понять, как он так ясно и понятно все объяснил.

— Когда ты это так растолковал, в этом есть смысл. К сожалению, мне все равно этого не понять. Я никогда раньше не была на ярмарке.

Его глаза широко раскрываются, а челюсть падает вниз.

— Ты, наверное, шутишь. Ты никогда не была на ярмарке? Где же ты росла? Ярмарки останавливаются по всей стране, даже в самых захолустных городках.

Наступил момент истины. Следует ли мне раскрыть ему небольшой кусочек прошлого или достаточно будет и полуправды?

— Я выросла в Чикаго, — полушепотом отвечаю я, — и да, там были ярмарки, но я никогда не была ни на одной из них. Моя мама до смерти боялась тамошних аттракционов, поэтому заставила меня поклясться, что я никогда туда не пойду. Хотя, однажды я была в тематическом парке. Парк «Великая Америка» находился недалеко от того места, где я жила. Мама не была против него, потому что аттракционы там были стационарными и прошли проверку на безопасность.

Протянув руку, он касается кончика моего носа подушечкой своего пальца.

— Завтра, сладкая девочка, я возьму тебя на пирс Санта-Моники. Там соединилось лучшее из обоих миров — настоящая праздничная атмосфера ярмарки и полная стационарность со всеми этими долбаными тестами на безопасность, так что ты не нарушишь, обещание, данное маме.

— Уверена, она бы это оценила.

Мне трудно не печалиться, когда я думаю о ней. Нет другой любви, похожей на любовь матери, и я никогда больше снова ее не почувствую.

Показывая мне свое сочувствие и поддержку, он перемещает свою руку с моего носа на талию и крепко прижимает меня к себе.

— Извини, детка. Я не хотел тебя расстраивать, — шепчет он мне в волосы.

Стараясь сдержать слезы, я несколько раз глубоко вдыхаю и выдыхаю. К счастью, он не задает никаких вопросов о ней или ее смерти, он просто обнимает меня, пока я не почувствую себя лучше.

— Все в порядке, — шепчу я, отодвигаясь от него, чтобы заглянуть в его лицо. — У тебя есть еще какой-нибудь фильм, который ты бы хотел посмотреть, или пойдем спать?