Таффия Исаева - Простая История Страница 4

Всё утро. Целое утро и кусочек дня я потратила на то, что бы купить себе футболку. Мои ноги ныли, казалось, по самое колено. Удобные ботинки теперь казались неимоверно тяжелыми и неудобными. Нагруженная сумками, потому что по пути я решила заглянуть в супермаркет, я думала, что никогда не дойду до дома, и эти сумки становились тяжелее с каждым шагом.

Дойти до угла дома.

Поменять руки.

Дойти до заборчика вокруг детской площадки.

Поменять руки.

Черт, запястья ноют нечеловечески, обувь неудобная, дороги неровные, сумки тяжелые, денег мало, на работе сплошная небритая задница.

Дойти до подъезда.

Еще чуть-чуть.

Ступенька, две…

Почему нельзя поставить одну сумку на подоконник и быстренько дотащить вторую до квартиры и вернуться за первой? Потому что сумку стащат. Всенепременно стащат. Вон они, сидят на подоконниках. Явно обкуренные или под дозой. Все как один ¬¬¬¬¬¬- в широких штанах, грязных засаленных футболках.

Интересно, Лешка среди них есть? Я, бегло стреляя глазами, оглядела подростков. Лешки там не было. Ну, как можно вот так прожигать жизнь? Такое ощущение, что нынешнее поколение на 50% находится в периоде ожидания, ожидания непонятно чего. Им скучно в этот период, и они совсем не знают, чем и как себя занять. Чего можно ждать от жизни в 15 или 17 лет? Под свои ворчливые мысли я дошла до своей двери. Вот так. Еще рывок, и я буду дома.

А чем можно себя занять в таком возрасте, думала я, разбирая покупки в холодильник и шкафчики. Можно и нужно учиться. Для чего? Наверное, для того, чтобы потом пойти учиться дальше, или пойти работать. А работать для чего? Учиться дальше – это понятно, ты 10 лет учился – у тебя уже вроде привычки что-то образовалось, и следующие 5-7 лет постепенно избавят тебя от этой пагубной привычки.

А работать?

Боже, ни за какие блага мира я не согласилась бы снова оказаться в школе, детском саду или универе. Никогда не понимала людей с такими желаниями. Какая в этом радость? Беззаботное детство и юность? Почему-то никто никогда не вспоминает о зависимости в этом возрасте. Самая большая зависимость у самых маленьких детей, чем старше становится ребенок, тем меньше сама эта зависимость, но тем больше других зависимостей. Или кто-то согласится поменять теперешнюю жизнь на жизнь ребенка? Шарфы, варежки, лекарства, учителя, воспитатели и еще куча всякого барахла – зависеть от всего этого, потому что у тебя просто нет выбора. Ты пьешь лекарство, если кашляешь. Тебе завязывают рот шарфом, если на улице ветер. И по утрам тебя кормят кашей, которую ты ненавидишь, но ешь: выбора-то нет. Тебе придется идти в школу, потому что не можешь и не имеешь права внятно сказать родителям: сегодня в школу не пойду. Тебя могут не пустить на дискотеку, в кино, к друзьям. Могут запретить общаться с мальчиком или девочкой, потому что не считают их нормальными, благополучными детьми. Но зато когда ты идешь работать, вся эта лабуда испаряется. Нет практически никакой зависимости, кроме твоего желания работать. Ты делаешь то, что считаешь нужным, живешь, так как считаешь истинно правильным для себя, общаешься с самыми неблагополучными, на взгляд твоих родителей, людьми – и никто не имеет права запретить тебе жить. Жить как считаешь нужным.

Я с грохотом закрыла окно. Черт бы побрал этих детишек. Ну почему они вечно орут под окнами до поздней ночи? Родителей совсем не беспокоит тот факт, что все послушные дети в девять вечера должны спать?

Может купить уже кондиционер? К черту. Лучше ружье. Тогда можно отстреливать тех, кто орет громче всех, и простреливать шины автолюбителям, которые очень любят сигнализацию и крепко спать. И тогда настанет благодатная тишина. Или поставить стеклопакеты? Говорят, они очень хорошо отгораживают тебя от уличного шума. Я решила пойти погулять. Ну и пусть душно-жарко-липко. В лесу хорошо. Там, конечно же, прохладнее. Но и народу тоже, наверное, много. Я кинула в пакет небольшое байковое одеяльце, книжку и вышла на улицу.

– Здравствуйте, девушка.

Я недовольно оторвалась от чтения и подняла голову. Передо мной стоял высокий парень. Блин, ну почему? Почему мне так не везет? Я специально долго шла вначале по лесу, потом спустилась в овраг и дошла до самой речки, чтобы уйти как можно дальше от народа и цивилизации, и всего, что к ней прилагалось. И дальше по берегу, где нет даже намека на песок или приятно-округлую гальку – тут не было ничего из того что манило бы «нормальных» людей. И вот – на тебе.

Я приподняла темные очки и выразительно огляделась вокруг. Снова подняла голову:

– Здраве будь, отрок. – чуть издевательски ответила я. Казалось, он чуть опешил от такого ответа, но все-таки решил продолжить.

– Читаете что-то интересное?

– Неимоверно. – сопроводила я свои слова кивком, и снова уткнулась в книгу, умоляя мысленно, чтобы этот человек исчез. Ну, неужели мне нужно переезжать на Марс, чтобы побыть одной?

– Неужели чтение, даже неимоверно интересное, способно заменить приятное общение? – он без приглашения сел рядом. Я подвинулась, чтобы мое бедро не касалось его горячей загорелой кожи.

– Скажи мне, отрок, вот что: ты, наверное, специально забрел так глубоко по берегу в поисках общения? – спросила я, закрывая книгу.

– Ну почему «отрок»? Меня Дима зовут. – он улыбнулся, демонстрируя в улыбке ровные белые зубы. Я перевернулась и села так, чтобы видеть его лицо. Симпатичный. Загорелый. Мускулистый. С намеками на терпеливость и чувство юмора. Рыжий. Он безумно рыжий. Дима, значит.

– Хорошо, Дима. – с натяжкой произнесла я. – Ну, так что, ты за общением шел так долго и нудно?

– Нет, собственно. Я просто загорал, тут отличное место. – он махнул рукой в том направлении, где, по всей вероятности, загорал.

– Ага, отличное. Наслаждался одиночеством?

– Ну, в какой-то степени да.

– Нравилось?

– Было неплохо. – он невольно поежился под моим взглядом. Наверное, жалеет, что без очков.

– Вот и мне было неплохо, пока ты не пришел. Доступно? – я внимательно посмотрела на парня.

– Вполне. – он снова улыбнулся. – Мне уйти?

– Точно. – я снова взяла книгу и демонстративно уткнулась в нее, давая понять, что это были мои последние слова.

Он посидел, помолчал. Потом встал и ушел.

Через часик меня стало неудержимо клонить в сон. Я бездумно откинула книжку, прикрыла голову сарафаном, который скинула в желании подставить под лучи солнца побольше тела, и закрыла глаза. Как же хорошо! Как же хорошо лежать тут, пусть на камнях, пусть они кое-где довольно неприятно впиваются в ноги и живот, но все равно – как же мне хорошо. Солнышко жарит сверху, шорох волн по камушкам, ласковый теплый ветерок ласкает кожу. И тишина. Хо-ро-шо!