Ты будешь моей (СИ) - Победа Виктория Страница 40

— Матвей, — уже сидя в машине, набралась смелости начать разговор.

— Что малыш? — он улыбнулся, погладил меня по щеке и завел выбившуюся прядь за ухо.

— Я хочу знать, что ты с ними сделал, — кого я имела в виду по «ними» объяснять не пришлось, Матвей сразу понял о ком речь. Тогда, два месяца назад, он приехал домой и сообщил, что больше нас никто не побеспокоит. Что теперь все в прошлом и мне не о чем волноваться. На этом наш разговор был окончен.

— Лар.

— Матвей.

— Правда хочешь знать? — он посмотрел на меня, улыбка сошла с красивого лица. Сейчас он был напряжен и ему явно не нравились мои вопросы. Я только молча кивнула в ответ.

Ничего не говоря, Матвей завел двигатель, и мы тронулись с места. Он продолжал молчать, а я, глядя на его напряженное лицо, не решалась задавать вопросы. Удивилась только, когда мы выехали за пределы города, а потом еще долго ехали по пустой трассе. Прошло не меньше полутора часов прежде, чем мы добрались в какое-то богом забытое место. Вокруг не было не души, только какой-то дом, стоявший на отшибе, из которого доносились мужские голоса. На этот раз Матвей не стал брать меня на руки, только помог выбраться из машины и опереться на костыли. А потом кивнул в сторону дома, пропуская меня вперед.

— Мы тебя не ждали сегодня, — нам на встречу вышел симпатичный блондин, лет двадцати.

— Планы изменились, — коротко ответил Матвей и подтолкнул застывшую меня.

Матвей провел меня по коридору, открыл передо мной тяжелую железную дверь, сразу за которой показались ступеньки, после чего помог мне преодолеть ведущую вниз лестницу и провел по подвалу в его дальний конец.

— Зрелище не для слабонервных, — предупредил блондин, а потом открыл передо мной дверь.

В нос ударил запах гари, гнили и пота. У меня даже глаза заслезились, настолько он был сильным. И только когда мне наконец удалось открыть глаза, я заметила у стены три льнущие друг к другу фигуры. Не сразу узнала в этих жалких созданиях тех, кто истязал меня четыре года назад. Они были похожи на забитых животных, жмущихся друг у другу, озирающихся по сторонам и прислушивающихся к каждому звуку в ожидании очередной пытки. Грязные, заросшие, с опухшими до неузнаваемости лицами. Одежда, разорванная в клочья, разодранные до крови конечности — это то, что бросалось в глаза.

— Что с ними произошло? — ни один из них даже не смотрел в мою сторону, просто жались друг к другу и глядели куда-то в пустоту, словно не узнавая никого и ничего вокруг. Я уже подумала, что не узнают и меня, пока взгляд моего бывшего жениха, пройдясь по каждому из присутствующих, не остановился на мне.

Его глаза расширились, брови взметнулись вверх, а во взгляде мелькнул еще больший ужас, чем прежде. Он замычал что-то, задергался, отталкивая от себя своих дружков, которые, кажется, тоже пришли в сознание, попятился назад, но далеко уползти не смог. Пристегнутая к его щиколотке цепь надежно удерживала его на месте. Они узнали меня, точно узнали и сейчас с ужасом представляли, что с ним будет дальше. Азарин продолжал что-то мычать, но произнести ничего так и не сумел. Только мотал головой из стороны в сторону.

— Ничего, чего бы они не заслужили, — от ледяного тона Матвея повеяло холодом, и я непроизвольно вздрогнула. А потом он молча подошел к Азарину и схватив того за волосы, приволок к моим ногам. Цепь, удерживающая Рустама, натянулась до предела, оковы наверняка причиняли боль. — Помнишь, я обещал, что ты будешь валяться у нее в ногах и просить прощения? — Матвей надавил ногой на спину лежащего Рустама. — Проси.

Азарин, кривясь от боли, снова что-то замычал и только тогда я поняла: он не может говорить. Открывает рот, мычит, а говорить не может.

— Что с его голосом?

— Правда хочешь знать? — уточнил Матвей и я замотала головой. Не хотела.

— Мне достаточно знать, что они больше ни с кем не сделают того, что сделали со мной, — выплюнула и морщась от отвращения, сделала шаг назад, — и не сунут никуда свой поганый член.

— Сложно сунуть куда-то то, чего нет, — хмыкнул за спиной тот самый блондин.

— Паша, — рявкнул Матвей, а я непонимающе уставилась на жениха. — Не надо на меня так смотреть, Лара, они получили то, что заслужили.

Было ли мне хоть немного их жаль? Нет! Наверное, это ненормально и прошлое все-таки сказалось на моей психике, но я желала этим тварям все, что они испытали. Я хотела, чтобы они страдали, чтобы вокруг не было ничего, кроме боли и безысходности. Хотела, чтобы почувствовали то, что чувствовала я. И сейчас, глядя на тех, кто когда-то чуть не сломал мне жизнь, я упивалась их болью и страданиями.

— Что с ними будет дальше?

Матвей только посмотрел на меня сурово. Ответа не требовалось. Только я не желала им смерти. Нет, не потому что жалела, а потому что смерть слишком большая награда.

— Я хочу, чтобы они продолжали жить.

Матвей усмехнулся, а из груди Рустама вырвался обреченный стон. Надеялся на освобождение? Нет, Азарин, ты будешь гореть в Аду, но на земле, и твои дружки тоже.

Уже потом, сидя в машине я прокручивала в голове события последних лет, наконец осознав, что теперь все закончилось. И меня даже отпустило, так легко стало на душе. Теперь я готова была окончательно перевернуть эту страницу и жить дальше с человеком, вернувшим меня к жизни.

— Ты как? — Матвей появился спустя некоторое время и занял водительское место.

—Нормально, — пожала плечами. — Теперь уже нормально.

— Домой? — спросил и я кивнула.

Казалось, теперь уже точно все позади и этот день наконец закончится. Мы ехали в полной тишине, каждый в своих мыслях и я лишь украдкой бросала взгляд на Матвея, лицо которого украшала едва заметная улыбка. Правда, стоило нам подъехать к дому, как от улыбки не осталось и следа, а на смену ей пришли метающий молнии взгляд и нахмуренные брови.

Я не сразу поняла в чем дело, пока не заметила подъезжающий с противоположный стороны огромный черный джип.

— Я же просил их, бля, — Матвей выругался себе под нос, а потом повернувшись ко мне улыбнулся и произнес: — Ну что, будем знакомиться с родителями?

Глава 30

Лара

— С родителями? — ужас накатил новой, ошеломляющей волной, сердце заколотилось с такой скоростью, что казалось еще немного и выпрыгнет из груди.

До этого момента я как-то не задумывалась о встрече с семьей Матвея. Это казалось чем-то абстрактным, далеким. Да и чего уж душой кривить, я боялась, очень боялась этой встречи, ведь эти люди наверняка были в курсе, на что пошел их сын ради меня. Не говоря уже о том, что он разорвал отношения с братом. Поговорить с Кириллом Матвею так и не удалось.

После того случая с Беркутом Кирилл исчез в неизвестном направлении и вот уже два месяца мы о нем ничего не слышали. Он только сообщение родителям прислал, что с ним все хорошо и ему нужно сменить обстановку. Я знала, чуствовала, что несмотря на конфликт, Матвею не хватало брата, пусть он и утверждал, что это не так.

От Матвея, конечно, мое состояние не ускользнуло. Тревога в моем взгляде отчетливо кричала, как сильно я боялась встречи с его родителями. Боялась, потому что знала, если они меня не примут, Матвей и с ними оборвет связи, а мне этого совсем не хотелось. Из его рассказов несложно было понять, что у него замечательная семья, и я просто не имела права нарушать эту идиллию, случая с Кириллом было более, чем достаточно.

Я до сих пор винила себя за то, что случилось между двумя братьями, а вот Кирилла я совсем не винила, и дело даже не в том, что он решил возникшие проблемы, пожертвовав всем, что у него было. Нет. Я бы в любом случае его не винила, потому что все его поступки были продиктованы заботой о брате и, в отличие от Матвея, я это прекрасно понимала и принимала. К тому же, пусть Матвей это и отрицал, но Кирилл был прав. Каждое его обвинение, каждое сказанное слово были оправданы.