Джуд - Драко Малфой и Невозможное счастье Страница 41

— Подрабатываешь домовым эльфом, Малфой? Как это мило…

Вместо ответа Драко откинул голову Гарри на плечо и позволил себя поцеловать.

Был ужин, были свечи, смеющаяся Сольвейг, красивый Гарри, что шутил с Сольвейг и улыбался ему, Драко; потом оказалось, что уже полночь, и Драко, взяв Сольвейг за руку, пошел провожать ее в подземелья.

Когда он вернулся, в кабинете было пусто и прибрано. Драко вошел в смежную с кабинетом спальню и увидел, что Гарри лежит на кровати и смотрит на него из-под волос.

Гарри ничего не сказал, просто откинул одеяло, и Драко вдруг стало жарко, и он с остервенением выдрался из одежды, не отрывая взгляда от обнаженного тела, что ждало его на кровати. Темное от нелетнего загара, похудевшее, ставшее жестким и окончательно мужским… прекрасное тело его возлюбленного.

Драко взял его зло и грубо. Вслушиваясь во всхлипывания, упиваясь стонами, сходя с ума от криков, он заламывал руки Гарри за спину, и кусал его плечо, и смотрел, смотрел, смотрел в запрокинутое лицо, в закатившиеся глаза, в закушенные губы…

Потом все кончилось, и он прижался губами к истерзанному плечу Гарри, вздрагивая и ловя ответную дрожь…

Имение Малфоев готовилось встречать Рождество; украсившись гирляндами, лунного цвета фонариками и гигантскими сосульками, оно поджидало гостей, радуясь тому, что хоть две недели в доме вновь будут звучать голоса, шуршать шаги и постельное белье, трещать дрова в каминах и хлопать пробки от шампанского.

Умер плющ, что летом обвивал стены, замер парк, и ручьи в нем онемели, но снег устилал дорожки сияющим серебром в лунном свет, ночное небо было холодным и чистым, а мороз разукрашивал лица в цвета летнего заката.

На Рождество было шумно. Из своего санатория вернулся Люпин, и вместе с Сириусом и Волчонком они были приглашены в гости к Поттер-Малфоям. Приехали Чарли и Блэйз с Биллом и всем выводком детей; Джинни-старшая, в этом году отправившая родителей встречать Рождество на Гавайи, привезла с собой Шеймуса (он считался одним из сотрудников ее детективного агентства, но все друзья Джинни прекрасно знали, что Шеймус лентяй и держится там исключительно из-за хорошего отношения к нему владелицы); приехали Фред и Джордж с близнецами-младшими, чьи родители встречали это Рождество в Министерстве. Был Ксавье; были подружки Сольвейг Мара Финниган и Нора Лонгботтом.

Грохотали пробки от шампанского, грохотал фейерверк; потом Сольвейг выкатилась практически под ноги Гарри и Драко, торжествующе размахивая каким-то диском.

— Я нашла ее! Нашла!

— Что нашла? — усмехнулся Драко. — Свою первую любовь?

— Нет! Ту самую песню!

— Какую? — удивился Драко, но Сольвейг, уже не слушая, унеслась к музыкальному центру.

— Маленький ужас моей жизни, — пробормотал Драко.

— Ты ее любишь! — улыбнулся Гарри.

— Ага, — выражение лица у Драко было таким, словно он съел фунт лимонов. — Я вообще мазохист, Поттер. Люблю тех, кто меня мучает.

И в этот момент зазвучала музыка.

Когда ты был раньше,В глаза не мог смотреть…

Драко забыл дышать. Он не помнил этой песни. С того времени — с шестого курса — он нигде и никогда больше ее не слышал…

Ты — словно бы ангел,И кожа — моя смерть…

— О Боже… — произнес Гарри, как-то неуверенно улыбаясь.

— Что? — тихо спросил Драко. Гарри смотрел на него в страшном смущении.

— Эта песня… знаешь… мне всегда казалось, что она про нас…

Пушинкою легкойПлывешь в небесах…Ты так невозможен…

— Давай потанцуем, а?

— О… — Драко смотрел на Гарри. — Давай…

Хотел бы я тоже…Но кто я — червь…Кто я — странность…Что мне, на фиг, надо здесь?!Я не отсюда…

— Да… — почти неслышно произнес Гарри. — Все про меня…

— Про тебя… — шепотом согласился Драко.

В центре зала Сольвейг скользила под гибкую неуловимую музыку, похожая на грациозную лебедь…

Я наплевал на боль,Хочу, чуть дыша,Чтоб такое же тело,Такая душа…

— Ты так невозможен, — прошептал Гарри, склонившись к самому уху Драко. — Я когда-нибудь буду тебя достоин?

Драко вскинул на Гарри изумленные глаза.

— Я?!

И вот она уходит прочь…И вот она…Прочь, прочь, прочь…

— Проооооооочь! — вдруг отчаянно взвыла-вскричала Сольвейг и завертелась бешеным волчком; а над ней взорвались хлопушки, и сверкающие конфетти рассыпались вокруг девочки как хлопья снега.

И все, чтобы ты был счастлив,И все, что хочешь ты…Ты так невозможен…Хотел бы я тоже…

— Я хочу, чтобы ты был счастлив, — прошептал Гарри, зарывшись носом в волосы Драко.

— Я счастлив, — возразил Драко.

— Я хочу, чтобы ты был счастлив всегда, — ответил Гарри, и это походило на прощание.

Драко поднял руку и провел кончиками пальцев по взмокшему от пота виску Гарри.

— Спасибо.

— За что? — приподнял бровь Драко. — Что дал тебе возможность побыть мужчиной?

— Малфой, заткнись, — ответил Гарри и полез из кровати.

— Ты куда? — изумился Драко. Гарри смутился.

— Ну… в душ и пижаму надеть…

— Даже так? — Драко надменно скривил губы. — Что, так противно?

— Драко! Я просто подумал, что Сольвейг…

— Ты в своем уме, Поттер? Ей уже тринадцать!

Сольвейг было три года — как раз в год их свадьбы, когда Мэри дали расчет, и их дочь вынуждена была ночевать одна в своей комнате. Всю прелесть отсутствия няни молодожены познали в первую же свою ночь в супружеском гнезде — едва только они, взмокшие, но счастливые, собрались было вырубиться спать, раздался робкий стук в дверь. Они впопыхах натянули пижамы, и Драко открыл дверь. На пороге стояла Сольвейг — в одной ночной рубашке, огромные глаза полны слез.

— Ты чего? — растерянно спросил Драко.

— Страааашно! — взвыл ребенок и повис на шее у отца.

Пришлось срочно применять очищающие чары и укладывать ребенка в родительскую кровать.

В следующую ночь Гарри пошел в душ, а перед тем как лечь спать — надел пижаму. Пришлось Драко с тоскливым вздохом проделывать то же самое.

Сольвейг просилась к ним не каждую ночь. Но попытки заставить ее не делать этого вообще неизменно проваливались. Взять новую няню категорически отказывался Гарри. Применять суровые методы воспитания запрещал Драко. Приходилось терпеть…