Три килограмма конфет (СИ) - "Нельма" Страница 42

Людей действительно было много, но никто из присутствующих не обращал на нас внимания, лишь отступая в сторону, чтобы освободить дорогу. Колесова тянула меня за собой, как балласт; уверенно пересекла длинный коридор, прошла мимо кухни, откуда в этот момент раздался взрыв дружного хохота, как ни в чём не бывало обогнула страстно целующуюся у стены парочку, кажется, уже перешедшую к прелюдии у всех на виду, и остановилась посреди огромной гостиной, оглядываясь по сторонам.

— Наташа! — Подошедший сбоку парень бесцеремонно приобнял её за талию, развернул к себе лицом и впился в губы очень требовательным поцелуем, свободной ладонью тут же ущипнув за ягодицу. Став свидетелем такой сцены, я густо покраснела и быстро отвела взгляд в сторону, чувствуя себя настолько неловко, словно тайком подглядывала за незнакомцами в замочную скважину.

— Полина, это Ян, — пытаясь перекричать музыку, эпицентр которой находился как раз где-то неподалёку, попыталась представить нас Ната, спустя какое-то время (показавшееся мне бесконечным) освободившая свой рот от снующего там чужого языка. Она нервничала и смущалась, кокетливым жестом заправляла выбившиеся прядки волос за ухо, поглядывая на парня с трепетом и откровенной щенячьей преданностью, что даже у такой мямли, как я, будило волну праведного гнева. — Ян, это Полина, моя подруга.

— Приятно, — вальяжно бросил в ответ Ян и, ничуть не стесняясь, медленно обвёл меня с ног до головы оценивающим взглядом, под конец как-то слишком мерзко ухмыльнувшись.

Я до сих пор не знала, действительно ли он так сильно не нравился всему окружению Колесовой, как она представила это мне, и уж тем более понятия не имела об истинной причине неприязни, но впечатление он производил удивительно отталкивающее. Он действительно был красив, хоть и совсем не в моём вкусе: высокий и худощавый, с плавными, почти по-женски округлыми переходами от плеч к груди и от ярко выраженной талии к бёдрам, что только подчёркивала облегающая футболка; правильные черты лица, не считая глубоко посаженных глаз, создающих впечатление презрительного прищура, и неестественно пухлых губ. Всё в нём, от крайне раскованной позы, когда его ладонь лежала явно намного ниже поясницы моей подруги, до зачёсанных с помощью геля назад тёмных волос, выдавало самоуверенного и избалованного богатенького мальчика, не имеющего никаких границ дозволенного перед собственным «хочу».

— И мне… приятно, — кивнула я, пытаясь скрыть свои истинные эмоции за рассеянно скользящим вокруг взглядом, изучающим минималистично-экстравагантный декор квартиры. Несмотря на то, что мне, возможно, никогда больше не посчастливится оказаться в настолько шикарных апартаментах, единственным крутящимся на языке вопросом было: «А можно уже уйти?»

С каждой секундой внутри меня нарастало пугающее ощущение только что совершённой огромной ошибки, которую так отчаянно не хотелось признавать. Я смотрела на то, как Ян что-то нашёптывает Нате, изредка чуть касаясь её уха кончиком языка, как она пытается незаметно передать ему в ладонь деньги, полученные от матери, уставившись в одну точку взглядом, не выражающим ни единой эмоции, как у мертвеца. Какие-то проблески озарения мелькнули в голове, но быстро рассыпались с очередным громким битом музыки, покачивающей пол под ногами, и с резким вторжением в моё пространство ещё одного незнакомца.

— Наташка, ты пришла! — радостно воскликнул кто-то прямо над моим ухом, заставив вздрогнуть от неожиданности и отскочить в сторону, стоило почувствовать случайное прикосновение в районе лопаток. — А это твоя подруга? — спросил неизвестный парень, а я краем глаза заметила, как он кивнул в мою сторону.

— Это Полина, — сказал Ян таким тоном, словно одно моё имя скрывало в себе всю подноготную, от детских страхов до предпочтений в еде. Удивительно, но ему удавалось говорить так громко, что всё было великолепно слышно, но не кричать при этом, как остальные, а потому сохранять расслабленно-непринуждённый вид человека, полностью наслаждавшегося обстановкой.

— Значит, Полина? Новые лица — это всегда прекрасно, — хмыкнул парень, подмигнув Яну, а потом развернулся, смерил меня таким же мерзко-оценивающим взглядом и добавил: — Максим.

Ноги вмиг стали ватными, еле выдерживая вес тела, напротив, словно налившегося свинцом и потяжелевшего. Я судорожно огляделась по сторонам, испуганно выискивая Иванова, в моём воображении отчего-то крайне злого, с тонкой морщинкой между сурово нахмуренных бровей, раздувающимися в ярости ноздрями и поджатыми губами, как в то мгновение, когда он смотрел на изливавшую поток дерьма Марину. Ему, такому серьёзному, целеустремлённому и даже немного занудному, точно бы здесь не понравилось.

А потом я ещё раз внимательно посмотрела на стоящего рядом парня и узнала его: в прошлом году он учился у нас в выпускном классе и частенько перекидывался парой фраз с Натой, когда они пересекались в коридорах или в столовой. И звали его Максим. Не такое уж редкое в наше время имя, чтобы всегда привязывать его только к одному-единственному человеку, как умудрилась сделать я.

— А здесь есть что-нибудь выпить? — выдавив из себя жалкое подобие улыбки, спросила я, одним махом запустив процесс полной ликвидации собственной личности. На душе было так противно, что хотелось удавиться, но вариант напиться и наделать ещё больше непоправимых ошибок отлично подходил как «план Б», возможный к осуществлению прямо сейчас.

— А ты мне уже нравишься, — расхохотался Максим, чью фамилию я усердно пыталась вспомнить, и, совсем внаглую положив мне руку на плечи, повёл прочь от Наташи, кажется, мгновенно забывшей о моём здесь присутствии.

Он вынес мне доверху наполненный неизвестной жидкостью стакан и попросил подождать минуту, возвращаясь обратно на кухню, где кто-то громко окликнул его по имени. У меня всё внутри перевернулось от этого проклятого крика «Максим», подействовавшего как холодный душ на разгорячённую духотой и событиями тяжёлого дня голову, и в тот же момент я бросилась обратно в гостиную, твёрдо решив найти подругу и предупредить, что я ухожу.

Я достала телефон и быстро скинула сообщение Рите:

≪ Мне стоит оставлять Наташу с Яном?

Ни Колесовой, ни её смазливого мажора в комнате уже не было, а я понятия не имела, что теперь делать, слишком поздно опомнившись и решив пойти на попятную. Взгляд метнулся по сидящей на огромном диване компании девушек и парней, мимолётом остановившись на ещё одном очень знакомом лице, когда телефон в кармане отчаянно завибрировал от входящего звонка.

— Полина?! — голос Марго должен бы успокоить и поддержать меня, но в нём слишком отчётливо слышалась тревога. Она замолчала, по-видимому, без дополнительных вопросов уяснив всю необходимую информацию по орущей на фоне музыке. — Можешь сказать, где ты сейчас?

— Я не знаю, — честно ответила я и сделала первый щедрый глоток из стакана, тут же закашлявшись от дикого жжения в глотке.

— Полина, уходи оттуда…

— А как же Наташа? — мне стало вдруг до чёртиков обидно, ведь теперь было предельно ясно, как усердно лучшие подруги скрывали от меня огромнейший пласт своей личной жизни. Мне казалось, что мы действительно близки, а они всегда держали меня на расстоянии от истинно важных для них людей, событий и чувств. Как какую-то сторожевую собачку, которую вроде и любят, но никогда не пускают в дом, чтобы не наследила грязными лапами по ещё более любимому ковру.

Я услышала в динамике сдавленный шёпот, явно принадлежащий Чанухину, и сбросила вызов, еле удержавшись от желания со злости и бессилия швырнуть телефон об пол. Хотелось сползти вниз, обхватить колени руками и рыдать, пока этот бесконечно невыносимый день не подойдёт к концу, перешагнув рубеж полночи.

Часы показывали всего лишь пятнадцать минут седьмого, а мне уже удалось достигнуть дна, ниже которого падать было некуда. Прислонившись спиной к стене, я морщилась и задерживала дыхание, чтобы поскорее влить в себя весь стакан неизвестного алкоголя, не имея ни малейшего понятия, что буду делать после. Всего пары глотков оказалось достаточно, чтобы ощутить сильное головокружение и потерю контроля над собственным телом, а ещё вспомнить, что помимо завтрака я за весь день съела лишь пару конфет, словно заранее готовилась к вечерней попытке напиться до невменяемости.