Вера в чудеса (СИ) - Лав Натали Страница 42

Когда подхожу к дому, то я замечаю Матвея на балконе второго этажа. Он слишком близко к перилам, он один и на нем одета лишь тонкая толстовка. Мне кажется, что время остановилось, а мои внутренности подвергли экстренной заморозке.

Стараюсь говорить спокойно:

— Матвей, отойди оттуда.

Он делает несколько шагов назад вглубь балкона и жалуется:

— Ен, папа спит, дядя Тоя спит. А я хотей посмотьеть, где мама, а двей захопнуась. Ен, я замез.

Идиоты. Меня начинает колотить от злости.

— Матвей, стой там, не двигайся.

Пулей залетаю на второй этаж. И точно. Воропаев спит в комнате Матвея на диване. Балконная дверь закрыта. А маленький ребенок мерзнет на балконе. Распахиваю дверь, завожу брата. Его трясет от холода. Беру плед, его любимый, с машинками, заворачиваю его и сажаю в кресло.

Тут Матвей меня добивает:

— Ен, я кусать хоцу.

Это что получается, его даже не покормили?

— Пойдем на кухню.

Варю брату кашу, делаю чай. Господи, только бы не простудился. Ставлю перед ним тарелку с кашей, бокал с чаем.

— Ты пока кушай, а я скоро.

Я не могу успокоиться. Я знаю, я слишком импульсивна, но сейчас мне не хочется сдерживаться. Наливаю в кувшин ледяной воды и иду в спальню Давлатова. Барин после ночных трудов изволит почивать.

Выплескиваю жидкость на него и ору:

— Рота, подъем!

Нужно отдать должное мужику. Реакция у него отменная. Через несколько секунд после моей выходки он стоит напротив меня и прожигает меня злющим взглядом.

Но я не даю ему ни одного шанса.

— Вы вообще нормальный? Почему двухлетний ребенок мерзнет на балконе, пока вы с телохранителем дрыхните? Почему его даже не покормил никто? А что было бы, если бы он упал с этого балкона? Я с ним сижу с двенадцати лет и ни разу — ни разу — я не позволила себе завалиться спать. Какой Вы отец? А?

Я понимаю, что спросонья тяжело вникнуть в смысл моих претензий. Но с меня хватит. Вчера, сегодня… Я не собираюсь молчать. Человек должен нести ответственность за свои поступки. Тут же… какой-то детский сад для великовозрастных лбов. Погулял, выпил и спать. Кн иг о ед .нет

— Ты что орешь? Совсем с ума сошла?

— Это не я с ума сошла, это у Вас его кот наплакал. Как так можно вообще?

Разговор происходит на повышенных тонах, на сильно повышенных. Поэтому ничего удивительного, что в дверях показывается помятая после сна физиономия Воропаева.

— Слушай, может тебя ремнем выдрать разок? — рычит Давлатов, — Где мать-то твоя? Кого она воспитала?

— Маму своим поганым языком даже упоминать не смейте!

Не знаю, чем бы закончился наш разговор, но тут из-за спины Воропаева раздается:

— Ен, не кличи на папу. Он холосий.

Воропаев чуть отодвигается в сторону, и я вижу завернутого в плед брата.

— Ен, я кашу не доей. И я спать хоцу.

При Матвее я ругаться не буду.

— Пойдем, я тебе сказку почитаю.

Я собираюсь выйти из спальни, когда Давлатов спрашивает:

— Лена, я задал тебе вопрос. Где Дина?

Я мстительно улыбаюсь:

— Да ну? В больнице она. В восемнадцатой. Вчера на скорой увезли. С кровотечением. Пока некоторые… А ладно, что с Вами говорить-то?

И с мрачным удовлетворением наблюдаю, как вытягивается холеное лицо Давлатова.

Поднимаясь в комнату брата, я размышляю о том, а стоит ли желание найти несуществующий фетиш под названием «любовь» таких жертв.

Глава 34 Цена ошибок

Сергей.

Меня отчитала девчонка. Да с каким пылом! Чуть придя в себя, я обнаружил, что мы с Воропаевым, как два идиота, разглядываем друг друга.

— Сергей Владимирович, — начал блеять тот.

Мне неинтересно слушать дурацкие оправдания. Итак, понятно, что Воропаев уснул вместо того, чтобы смотреть за Матвеем. Но и я тоже…

— Изображение с камер включи на мой комп, — распорядился я сухо

Подошел к монитору и стал смотреть запись. Да Лена ничего не преувеличила. Матвей действительно оказался на балконе и провел там долгое время. И его никто не хватился. Кроме Лены.

Я пробил через интернет номер приемного покоя восемнадцатой больницы и узнал, что Давлатова Дина Витальевна поступила вчера и находится в гинекологическом отделении. Какую-либо дополнительную информацию мне по телефону сообщать отказались.

Меня прошиб холодный пот. Ребенок… А если выкидыш? Я стал одеваться, чтобы ехать в больницу.

В дверь постучали.

— Войдите.

Дверь приоткрылась, в проеме показалась Лена.

— Мне вещи для мамы нужно собрать.

— Заходи.

Какой процент вероятности, что она сейчас снова психанет? Но и ждать — сил нет.

— Лена, у Дины был выкидыш?

Девчонка покачала головой:

— Это все что Вас волнует?

Она стояла возле шкафа и напряженно всматривалась в меня.

— Нет, не все.

— Ага, ага. Так я Вам и поверила. А что касается выкидыша, можете не переживать, беременность удалось сохранить. Правда, зачем Вам дети понадобились, не понятно.

— Ты можешь не язвить?

— Наверно, могу. Но Вы должны понять, у меня второй день стрессовая ситуация. А когда я нервничаю, то совсем не слежу за языком.

Она доставала вещи и складывала их в сумку.

— Можно подумать, ты за ним обычно следишь, — не удержался я от едкого комментария, — И в больницу поеду я. А ты останешься с Матвеем.

Еще один насмешливый взгляд, которым меня одарила Лена, мне удалось проигнорировать.

Но девочка не собиралась отступать:

— Зачем? Что Вы там забыли? Это больница, а не стриптиз-клуб. Я сама съезжу. А Вы раз так детей любите, займитесь Матвеем.

— Лена, я не собираюсь спорить.

Она всплеснула руками.

— Ой, только не говорите, что Вы вспомнили, что безумно влюблены в мою маму. Это даже слушать смешно.

Я уже оделся и продолжать дискутировать дальше не собирался. Поэтому кивнул на сумку:

— Это все?

Лена нахмурилась и почему-то уступила:

— Нет, внизу еще сумка с продуктами.

— Ладно, я поехал.

Я хотел убедиться сам, что с Диной все нормально. Насколько может быть в этой ситуации.

Приехав в больницу, я обнаружил, что у жены отдельная палата. Да, девчонка, правда, молодец. Но почему-то я почти ощущал себя лишним. Она смогла мне продемонстрировать, что они вполне способны справиться со всем самостоятельно. А я так, как будто, мимо проходил.

Я зашел в палату. Дина, увидев меня, была удивлена. Она лежала в кровати и была очень бледная с серыми губами и синяками под глазами. Между нами воцарилось неловкое молчание.

Первым его нарушил я:

— Здесь вещи, ты просила…

Я ждал скандала, истерик, слез, всего к чему привык от любовниц.

Однако Дина только скупо улыбнулась и сухо проронила:

— Ты мог бы не утруждаться. Лена вполне бы справилась.

И я почувствовал себя так, как будто смотрю в пропасть. Она не будет ничего требовать, не будет пытаться исправить меня, она просто уйдет, как только появятся силы. А хочу ли я, чтобы все закончилось вот так?

Оставив сумки у тумбочки, я быстро подошел, сгреб жену с кровати и, сев сам, усадил ее на колени, уткнулся носом ей в шею.

— Слушай, прости меня, а? Я не хотел, чтобы все так получилось. Прости, что не ответил на звонок, что не приехал, не помог.

Я почувствовал, как Динка пытается отстраниться:

— Ты еще скажи — я больше так не буду.

Развернул ее лицо к себе и внимательно посмотрел ей в глаза:

— Дин, я тебя больше не брошу одну. Поверь мне. И никуда не отпущу. Можешь даже не дергаться.

Она с сомнением смотрит на меня.

— Я сейчас не в том положении, чтобы дергаться. А что касается остального… Что было — видали, что будет — увидим.

И через секунду добавляет:

— Ты бы положил меня на место. Мне лежать нужно.

Отпускаю ее, она устраивается поудобнее на кровати. Что от нее можно ждать? Но выяснять отношения, смысла нет. Не в ее состоянии.