Подчинённая. Дилогия (СИ) - Грей Патрисия Страница 43

Поднимаюсь с трудом. Шмыгнув носом, иду к нему. Вся сопливая, мне бы высморкаться. Ай, да плевать! Плевать!!!

— Что? — с вызовом в голосе спрашиваю я, войдя.

А голос — премерзкий. Плаксиво-писклявый… Держусь из последних сил, чтобы снова не разрываться в голос. Смотрю на него.

— Присядь.

Заставляю себя подойти. Опускаюсь на стул. Пальцы дрожат. Комкаю край платья, чтобы хоть чем-нибудь занять руки.

— Наташа, — мягко произносит Руслан. — Алла позвонила мне, сказала, что ты написала заявление.

— Да.

— Что ты делаешь, а?

С трудом проглатываю ком в горле.

— Увольняюсь.

— Зачем?

— Не хочу… больше здесь работать.

— Наташ, давай поговорим.

Смотрю на него. Исподлобья, глотая слёзы.

— О чём? О чём мне теперь с тобой говорить?

— Я не могу становиться отцом, Наташ, — вдруг говорит он.

В его взгляде мелькает что-то такое, отчего я замираю. Какая-то боль.

— Что значит — не можешь? — взволнованно спрашиваю я.

— То и значит. Ты точно уверена, что ребёнок от меня?

Его вопрос ввергает меня в шок.

— Ты дурак, что ли, совсем? — забыв про всякую субординацию, спрашиваю я. — Это очень обидно…

— Успокойся, я просто спросил.

— Я ни с кем, кроме тебя не спала! — выкрикиваю я.

Он хмуро смотрит на меня. Играет желваками.

— Громкость понизь, — жёстко произносит он. — И давай заканчивай с истериками.

Слёзы душат. Молчим.

— Я думал, что ты пьёшь таблетки, Наташ. Все, с кем я встречался — так делали. Я не люблю секс в презервативе и вовремя вынимаю…

— Значит вынул поздно.

— Возможно. Иногда трудно сдержаться.

— Ты мог бы обсудить со мной это…

— И ты могла.

Несмотря на то, что это резонно, я вновь задыхаюсь от обиды.

— Я тебе доверяла и поэтому…

Он жестом останавливает меня.

— Давай не будем обмениваться претензиями. Я тебе верю. И предлагаю разумный вариант.

— Так ты не можешь иметь детей или "может быть позже", как ты сказал, когда только узнал? Я перестала тебя понимать, Руслан…

— И могу и не могу. Ты меня выслушать можешь? Без истерик и слёз?

Стараюсь взять себя в руки. Но меня откровенно трясёт.

Руслан встаёт, подходит к кулеру, наливает в пластиковый стаканчик воды и приносит мне.

— Спасибо….

Вода помогает немного успокоиться.

Руслан стоит у окна, оперевшись пятой точкой на подоконник. Руки сложены на груди, взгляд хмурый.

— Могу, — допив, говорю я, и ставлю пустой стаканчик на стол. — Могу выслушать.

Он начинает говорить не сразу. Какое-то время смотрит в стену. Затем переводит взгляд на меня и как-то глухо произносит:

— Ты спрашивала про шрам, Наташ. У меня порок сердца. Страшно становиться отцом, когда ты просыпаешься с мыслью о том, что возможно сегодня твой последний день жизни. Разные врачи дают разные прогнозы. И невозможно становиться отцом, когда ты женат. Тем более на женщине, которая прикована к постели. И которая хотела стать матерью. Да, я признаю, не надевать презерватив с тобой — было безответственно. Но я не думал, что аборт для тебя — такая проблема.

Впечатление, что каждое его слово бьёт мне по голове чем-то тяжёлым…

— Я вообще не сталкивался с такими, как ты. У меня было много женщин, но они не относились к этому так. Они воспринимали аборт иначе. Да, ты — любовница. Но слово "любовница" — от слова любить. Я влюбился в тебя с первого взгляда. Но это не повод рожать вместе детей. И, насколько я помню, я в тебя не кончал.

— Я тебе не изменяла…

— Я же говорю — я верю. Бывает и так. Уже было. И никаких проблем не было. И я не думал, что ты воспримешь мои слова так болезненно. В клинике, в которую я хочу тебя отвезти — врачи очень высокого класса. Они не навредят. И я понимаю… Теперь понимаю, что после этого — ты от меня уйдёшь. Но оставлять ребёнка нельзя.

— Я сама его воспитаю…

Он качает головой.

— Речь не об этом. Просто нельзя. Рожать его — ещё более безответственно, чем заниматься сексом без презерватива, Наташ.

— О чём ты?

— Он тоже может родиться с пороком сердца. И вероятность этого — высока.

Я в ужасе. И у меня нет слов. Просто смотрю в пол и тихо плачу.

Руслан подходит ко мне.

— Я боюсь тебя обнимать сейчас, хотя хотел бы… Послушай, может быть позже. Прогнозы разные. Я закончу с новым направлением, решу вопрос с дистрибьюцией, и полечу в Израиль на обследование. Если всё будет хорошо, мы обсудим это. Заранее, как взрослые люди. Но сейчас нельзя. И тянуть нельзя. Потому что тянуть с абортом — может быть опасно для твоего здоровья. А если сделать его сейчас — ничего страшного не будет. По крайней мере, нужно послушать врачей. И если они скажут, что тебе можно делать аборт — его надо будет сделать. И если другие врачи скажут потом мне, нам, что от меня можно будет рожать — мы обсудим это. Но я в любом случае должен быть разведён. А я не могу развестись, Наташ… Просто не могу. Не по-людски это — бросить жену в таком положении. Она ни в чём не виновата. Просто я… Пойми, я ведь живой мужчина. Темпераментный, страстный. И мне нужен секс. У меня давно никого не было. Но я же не монах. Она не знает о тебе. Я не делаю ей больно. Но сделал больно тебе. И теперь просто стараюсь исправить ошибку.

— Мой ребёнок — не ошибка…

Я встаю.

— Не ребёнок, Наташ. Беременность.

Он пытается коснуться моего плеча.

— Убери от меня руки, — злобно говорю я. — Убери. Я ухожу. Увольняюсь одним днём. Заберу документы из квартиры и уеду обратно. Аборт я делать не буду.

— Наташ.

— Что "Наташ"?

— Его надо сделать. Ты можешь сколько угодно показывать характер, но то, что я предлагаю — просто разумно. Позже мы сможем съездить вдвоём в центр планирования семьи и обсудить такие вопросы с врачами. Но не тогда, когда я женат. И не надо смотреть на меня так.

— Знаешь что? — едва сдерживаясь, чтобы не обматерить его, говорю я. — Отвали.

— Наташ, угомонись, — он качает головой. — Моё терпение — не бесконечное.

— И что ты мне сделаешь? — с вызовом спрашиваю я. — А? Силой отвезёшь в клинику?

— Ерунды не говори.

— Я и без тебя справлюсь — понял? Но аборт я делать не буду!

Он хватает меня за локоть. Я вырываю руку.

— Ещё раз схватишь — я заору.

— Успокойся.

— Сам успокаивайся. Я не буду делать аборт, если мне этого не скажут врачи.

— Вот мы сейчас можем поехать в клинику и ты сама их послушаешь.

— Нет. Я без тебя справлюсь.

— Наташ, послушай, я же не отказываюсь от того, чтобы тебе финансово помогать…

— Да пошёл ты со своей финансовой помощью!

Я вылетаю из его кабинета и, схватив со стола сумочку, бегу по коридору. Слышу, что он бежит за мной.

Нажимаю кнопку лифта.

Он догоняет меня, хватает за плечи, прижимает к стене.

— Ты что творишь, а?! — рычит он. — Ты где находишься вообще?!

От всей души плюю ему в лицо.

Он столбенеет, принимается вытирать слюну, и в это время подъезжает лифт. Двери открываются. Там стоят два крупных мужчины лет сорока в чёрных костюмах. Судя по всему — охранники. Я забегаю в кабину и встаю между ними. Кнопка первого этажа уже горит красным.

Руслан прищуренно смотрит на меня. Играет желваками. Я тоже смотрю на него. Прямо в глаза.

Двери закрываются.

Глава 3

Долго не могу настроиться на то, чтобы открыть дверь. За дверью сестра и мать. Я стою на лестничной площадке, рядом со мной стоят на грязном кафеле две сумки с вещами. Все вещи — старые. Я оставила в съёмной квартире всё, что подарил мне Руслан. В том числе то, в чём была одета на работе. Сейчас на мне старые потёртые джинсы, футболка, лёгкий серый свитер и белые кроссовки, которые я купила с зарплаты.

Я знаю, что они обе дома. Звонила Ольке, когда ехала в автобусе. Не сказала, правда, что собираюсь вернуться. И сейчас мне страшно. Я просто заранее предполагаю, что скажет мама.