Ирэне Као - Я смотрю на тебя Страница 44

– Останешься на ночь? – слова вырываются спонтанно, я не успеваю их остановить. Боюсь, я допустила серьезную ошибку, такому, как он, подобные вопросы не задают.

– Да.

Раскрываю глаза. Такого ответа я не ожидала. Обычно любовники не остаются на ночь. Я поворачиваюсь к Леонардо, желая убедиться, не шутит ли он.

– Для меня это не проблема, если и для тебя тоже…

Ну конечно. Никакие заведомые правила на Леонардо не распространяются.

Дарю ему чувственный поцелуй. Думаю, я никогда прежде так его не целовала. Словно он мой мужчина, а я его женщина, и нет никакого дьявольского соглашения, которое объединяет – и разделяет нас.

Я никогда прежде так его не целовала. Словно он мой мужчина, а я его женщина, и нет никакого дьявольского соглашения, которое объединяет – и разделяет нас.

Я не должна влюбляться в него, но сейчас не хочу испортить эти счастливые мгновения ненужными мыслями. Надо просто жить настоящим моментом.

Мы ложимся в постель, вкусно пахнущие и согревшиеся после долгого купания. Леонардо здесь, в моейкровати, и он здесь ради меня. Обнимаю его под одеялом, счастливо думая, что завтра утром мы проснемся рядом.

Заснуть сразу не получается, мы еще какое-то время вертимся в постели, ищем друг друга ненасытными поцелуями, обнимаясь крепко-крепко, будто хотим запечатлеть друг друга полностью, даже дыхание. Потом без промежуточной полудремы погружаюсь в глубокий сон.

В шесть сорок пять раздражающий звонок телефона вырывает меня из плена заслуженного отдыха. Открываю глаза и беру телефон в руку, возвращаясь к реальности. Черт! Собеседование с Боррачини! Мне нужно быть в Падуе через два часа. Я сама попросила маму позвонить мне и разбудить, как обычно, если мне надо рано встать.

Отвечаю шепотом, стараясь, чтобы Леонардо меня не услышал.

– Мама, привет! – бормочу сонным голосом, проходя на цыпочках в гостиную.

– А почему ты так тихо говоришь? – спрашивает мама.

– Да, наверное, не ловит здесь, – забываю, что говорю по домашнему телефону, а не по мобильному, но, к счастью, она не разбирается в некоторых тонкостях техники.

– Ну что, ты проснулась? Когда у тебя поезд?

«Не знаю, мама, я еще даже не поняла, где нахожусь».

– В восемь, – отвечаю, стараясь припомнить.

– Ты успеешь?

– Да, успею, конечно.

– Просто будь собой и покажи себя по максимуму, как всегда. Удачи, солнышко!

– Спасибо. Пока!

Возвращаюсь в спальню, босые ноги шлепают по холодному полу, утренние мурашки разбегаются по еще теплой коже иголочками. Надеваю шерстяной безразмерный свитер.

Леонардо открывает на мгновение глаза и тут же закрывает их, раздраженный лучом света, проникающим из окна.

– Это телефон звонил? Сколько времени? – спрашивает он, просыпаясь. Он весь помятый, но мне он нравится и таким. А вот я, наверное, кажусь монстром со спутанными волосами и мешками под глазами.

– Еще рано, но мне надо уходить. У меня назначена встреча по работе. Ты спи спокойно, – я не закончила это говорить, как меня пронизывает судорога воспоминания. Понимаю, что уже пережила подобную ситуацию несколько месяцев назад, с Филиппо. Только сейчас стороны поменялись местами.

Прогоняю от себя эту мысль и, пока Леонардо еще досыпает, открываю шкаф. Быстро выбираю, что надеть, и с одеждой в руках шныряю в ванную. Приталенная белая рубашка «Гермес», черные прямые брюки, кардиган антрацитового цвета и черные сапоги с каблуком три сантиметра. Покрываю мешки под глазами корректирующим кремом, немного румян и блеска для губ, потом собираю прядки с висков на затылок: вид приличной девушки. Молодец, Элена, хоть ты уже даже и не помнишь, что значит быть приличной девушкой…

Возвращаюсь в комнату за пальто и сумкой и осознаю, что Леонардо смотрит на меня, лежа на постели со скрещенными за головой руками и широко раскрытыми глазами.

– Я не знаю, когда вернусь, – объясняю, приближаясь, – но ты можешь оставаться сколько хочешь.

– Я тоже скоро пойду, – неохотно отвечает он охрипшим голосом. Потом берет меня за руку и принуждает присесть на край постели.

– Прихлопни дверь, когда будешь уходить, чтобы замок закрылся, – продолжаю я.

– Ты всегда такая красивая с утра пораньше? – он даже не слушает меня, притягивая к своим губам.

Я оставляю на них след своего блеска для губ, и внезапно Леонардо становится смешным, я никогда не видела его таким.

– Пока, – шепчу ему на ухо и убегаю, стараясь не споткнуться или наткнуться на что-нибудь, как обычно.

– Пока, – эхом отвечает он, – хорошего дня.

Возвращаюсь из Падуи около половины второго. Я пока не решила, приму ли я предложение, которое мне сделали, но счастлива и готова улыбаться всему миру. Это все заметили, даже гарпия Боррачини, которая, увидев меня утром, тепло поздоровалась.

– Добрый день, Элена, вы прекрасно выглядите, – сказала она.

Очевидно, занятия любовью с Леонардо действуют в сто раз эффективнее любых подтягивающих кремов и витаминов. Быстрым шагом иду в направлении дома, полная надежд, в голове крутится романтический фильм с ним в главной роли. Поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, потом тихонько открываю дверь и оглядываюсь. От Леонардо не осталось и следа.

Захожу в спальню. Мечтала бы найти его растянувшимся на кровати в ожидании моего прихода, каким я оставила его сегодня утром. Я по-прежнему хочу его, хочу ощущать его кожу, аромат и его силу. Леонардо нет, но остался его запах. Кровать аккуратно заправлена, сверху разложена шелковая накидка. На подушке – сложенный вдвое лист бумаги.

Открываю его и читаю:

Если удача начинается не с утра, а уже с прошедшей ночи, то день будет потрясающим.

До встречи,

Леонардо

Падаю на кровать, прикладывая листок к груди. Смотрю в потолок, улыбаюсь и думаю, что это правда: день начался просто замечательно!

Глава 15

Венеция вот уже много дней наводнена безумием карнавала. Лавки ремесленников и ателье бурлят жизнью, везде – лотки с масками, шляпами и париками всех форм и цветов. Орды туристов прибывают со всего мира. Когда вся эта толпа заполняет город, движение по улочкам и на вапоретто становится невыносимо трудным и медленным. Приходится набраться терпения и привыкнуть к мысли, что, куда бы ты ни направлялся, обязательно опоздаешь, даже если выйдешь с большим запасом времени.

Сегодня последний день карнавала – Мартеди Грассо, и я иду к Леонардо. Теперь я часто бываю у него в палаццо, и мне нравится, что каждый раз меня встречает фреска, как хороший знакомый. Между нами уже установилась своеобразная цепь привычек, которые объединяют нас, не привязывая при этом. Например, его сообщения, которые я получаю время от времени перед встречами, как призыв к развлечению. «Приходи ко мне в пять. Оденься элегантно и возьми накидку. Мы пойдем на закрытую вечеринку», – написал он мне вчера.

Когда я в последний раз надевала карнавальный костюм, мне было двенадцать лет. Я была в костюме Пьеро: раскрашенное лицо и неуклюжесть девочки, которая уже не совсем ребенок, но еще и не вполне женщина. Я очень стеснялась: такая нескладная в этой одежде, взятой напрокат. Помню, что мне удалось по-настоящему повеселиться, лишь когда я забыла, что на мне костюм.

Для сегодняшнего вечера я надела длинное платье из синего шелка и накинула на плечи армуушину, подаренную Леонардо. Не могу дождаться, когда погружусь вместе с ним в эту карнавальную атмосферу, опьяняющую и полную обещаний. Говорят, во время карнавальных вечеринок в некоторых частных палаццо происходит все что угодно. Я никогда не была на таких мероприятиях, и, хотя мне немного боязно, тот факт, что я буду с Леонардо, придает мне уверенности.

Не могу дождаться, когда погружусь вместе с ним в эту карнавальную атмосферу, опьяняющую и полную обещаний.

Приветствую фреску и поднимаюсь в комнату Леонардо. Он заканчивает одеваться, а я смотрю на него, опершись о наличник двери. Он надел черный блестящий смокинг, очень элегантный, а сверху – накидку из темно-зеленого шелка, очень похожую на мою. Этот костюмпридает особенную силу его загадочной красоте.

Он приближается и целует меня.

– Ты совершенство! – говорит, оглядывая меня с восхищением. – Не хватает только одного, – достает из шкафа восхитительную маску Коломбины и прикладывает к моему лицу.

– Потрясающе! – говорю, смотрясь в зеркало: маска закрывает глаза и большую часть лица, открывая только губы.

– Я купил ее у Николао специально для тебя.

Страшно представить, сколько она может стоить. Это настоящая венецианская маска из папье-маше, ручной работы, обшитая ценным белым бархатом и украшенная вышивкой с арабесками. С одной стороны, на уровне виска, крепятся роза из белого шелка и мягкое серебристое перо.