Отголосок (ЛП) - Блэр Э. К. Страница 44

Я не видела Деклана с тех пор, как он ушел, оставив сегодня меня одну на морозе. Но я тоже его не разыскивала. Я провела большую часть дня, бродя по дому, изучая историю, произведения искусства и книги в библиотеке.

И теперь, когда я лежу на кушетке в холле задней части дома, я смотрю на черное бархатное небо, усеянное звездами через стеклянную конструкцию. Вдали от цивилизации и при отсутствии облаков, вы можете видеть каждую звезду в небе. Тысячи из них сверкают в обсидиане ночи, каждая хранит в себе пожелания глупых людей и надеющихся детей. И я не могу с собой ничего поделать, когда сегодня вечером я посылаю свое желание нескольким из них.

В доме темно, единственный шум издает ветер, когда свистит сквозь голые деревья. И постоянное влечение, и притяжение Деклана напоминает мне ветер. Он дует, оборачивается вокруг меня, но как только я чувствую его, он исчезает. Это неуловимо, неудержимо, неуправляемо, и как бы я не хотела Деклана, все, что я действительно делаю — это гоняюсь за ветром.

Я поворачиваю голову, замечая тень Деклана, который стоит в открытом дверном проеме. На нем надеты только длинные пижамные штаны, которые свисают на бедрах. Тепло проникает в меня, я восхищаюсь глубокими сокращениями его мышц и четкими мускулами, которые связывают его широкие плечи и руки. Он такой красивый, что мне больно смотреть на него, но я не могу остановить себя.

― Ты в порядке? ― говорит он после долгого молчания.

Я киваю, но это ложь. Я не в порядке. Он трахнул меня, как животное, и оставил на холоде. В одно мгновение он изменился — из заботливого и милого стал злым и молчаливым, полностью закрылся в себе, не желая иметь со мной ничего общего. И вот он здесь, и мне интересно, какой вариант я получу на этот раз.

 Он входит в комнату, и я не свожу с него глаз, наблюдая легкость его движений.

― Что ты здесь делаешь? Разве ты не замерзла?

― Мне нравится холод, ― говорю я ему.

― Я знаю, что ты делаешь.

Его слова заставляют меня хотеть улыбнуться, но я сдерживаюсь. Подойдя ближе, он садится рядом со мной на кушетку.

― Где ты пропадал весь день? ― спрашиваю я.

― В моем офисе. Я искал тебя, потому что завтра я должен уехать в Лондон.

― Ох.

― Я уеду всего на пару дней.

― Что в Лондоне?

― Бизнес, ― отвечает он, не предоставляя никакой дополнительной информации, поэтому я спрашиваю:

― Другой отель?

― Да. Я недавно заключил сделку по земле. Завтра у меня встреча с несколькими разными архитекторами, которых я могу нанять.

― Это действительно интересно. ― И когда я сажусь, я спрашиваю: ― Когда ты отвезешь меня к Айле?

― Я не хочу, ― равнодушно говорит он. ― Я бы предпочел, чтобы ты осталась здесь, где я могу следить за тобой.

 ― Следить за мной?

Затем он отворачивается и кивает головой в направлении маленькой камеры, прикрепленной к одной из стальных балок, которая соединяет панели из стекла.

― Они находятся во всех комнатах, ― утверждает он, и в этом есть определенный смысл, как еще поддерживать такой уровень безопасности в доме такого масштаба.

― Деклан, ― я колеблюсь, чувствуя себя неловко от того, что остаюсь здесь, пока он уезжает.

― Я не могу доверить тебя и Айле. Дважды, когда я приходил, ты причиняла себе боль.

― Но мне странно быть здесь, если ты этого не хочешь.

― Тебе здесь не нравится? ― спрашивает он, и я сразу отвечаю:

― Нет, это не так. Мне здесь нравится. Просто это...

― Тогда ты останешься здесь, пока я не вернусь.

― Я не понимаю тебя, ― слабо шепчу я.

Услышав мои слова, он глубоко вздыхает, поворачивается, чтобы отвернуться от меня, и опускает локти на колени.

― Деклан, пожалуйста. Дай мне хоть какую—нибудь зацепку, с которой я могу начать. Скажи мне что—нибудь, чтобы помочь мне понять.

Он держит голову прямо, и напряжение борется в нем. Мышцы на его спине напрягаются, и я вижу, как она поднимается и опускается, когда его дыхание учащается. Я знаю, что это отражение строящихся эмоций, мне просто жаль, что я не знаю, из чего они состоят.

Я хочу прикоснуться к нему, но я боюсь, что это его разозлит, и он снова уйдет, поэтому держу руки на коленях и просто смотрю.

Когда он, наконец, начинает говорить, его голос ломается вместе с моим сердцем.

― Твой голос... Как только я услышал твой голос после того, как меня застрелили, я сделал все, что мог, чтобы открыть глаза, чтобы увидеть тебя. Я уже прочитал досье. Я уже знал, что ты лгала обо всем. Но часть меня...

Его голос опускается, прежде чем он тяжело сглатывает и смотрит через плечо, чтобы встретиться со мной, продолжая:

― Часть меня хотела верить, что я все понял неправильно и что это не ложь. Но когда он сказал идти, ты сделала это легко, оставив меня умирать... ― Его лицо искажается болью, которую он пытается скрыть. ― Никто никогда не заставлял меня чувствовать себя таким бесполезным и одноразовым.

― Я испугалась. ― Мои слова дрогнули, я не знала, что еще сказать. ― Я была так напугана.

― Я тоже, но ты ушла.

Я задерживаю дыхание, глядя в его глаза, которые скрывают шрамы, которые я нанесла. Бремя вины, которое поглощает меня, парализует, когда я смотрю, как он обнажает хрупкие куски, которые так хорошо скрывает. Он человек, который не что иное, как сила и контроль, но в этот спокойный момент он показывает, насколько он сломлен. Сломленный и брошенный, и это все из—за меня.

― Когда я приехал сюда, ― снова начал он, ― я не хотел иметь с тобой ничего общего. Я хотел тебя убить, но потом я оказался снаружи с лопатой, выкапывая цветочные кусты, которые окружают дом, как чертов маньяк, который сходит с ума.

― Зачем ты их выкопал?

― Потому что ты сказала мне, что ненавидишь фиолетовый цвет, а эти кусты распускают фиолетовые цветы весной.

И это кинжал, который пронзает мою видимую прочность. Слезы накапливаются в моих глазах, и мое тело сдерживается, чтобы не расплакаться до конца.

― В моей голове все было настолько хреново, что я не могу вытащить тебя из неё.

― Когда мне было восемь лет, ― начинаю я, мне нужно говорить, потому что звук его голоса слишком расстраивает меня. Итак, я отвлекаюсь и раскрываю еще одну часть своего прошлого. Еще одна развязка для него. ― Меня перевели в другую приемную семью. Та, которая заставила меня поверить, что монстры реальны. Я была напугана до глубины души, и когда мне показали комнату, в которой я буду спать, все стены в ней были окрашены в фиолетовый цвет. ― Рука Деклана находит мою щеку, пока я продолжаю говорить. ― Все годы пыток и жестокого обращения были окрашены в фиолетовый.

Его вторая рука покрывает мою другую щеку, и он держит меня. Я не хочу терять связь, но мне нужно больше, чтобы устранить кислую желчь, которая пульсирует у меня в животе. Отражая его чувства, я накрываю его щеки своими руками. Порыв комфорта успокаивает меня, когда я чувствую скрежет его небритой челюсти под руками. Я притягиваю его, и он охотно подходит ко мне, прикасаясь губами к моим. Мы не двигаемся, пока сохраняем покой друг против друга.

Момент разрывается, когда он внезапно отстраняется. Мои руки соскальзывают с него, в то время как его жестко хватают моё лицо. Я чувствую напряжение в его руках, когда его нервы вибрируют у меня на щеках. Его тело замкнулось, напряженные мышцы сократились вокруг его плеч.

― Почему? ― дышу я. ― Почему ты становишься таким холодным?

Он скрипит зубами, и его глаза вспыхивают с презрением.

― Потому что я не хочу быть так близко к тебе. Потому что я презираю тебя. Потому что ты коварная ведьма.

Его тон вонзается, словно нож для колки льда, и мне интересно, всегда ли он будет таким со мной. Если он действительно неспособен позволить себе когда—либо быть уязвимым со мной снова. Может быть, ему суждено быть томительной болью моего сердца.