Удиви меня (СИ) - Юнина Наталья Страница 44

— А я и не указываю. Более того, мне это нравится, — переводит взгляд на мои ноги. — Люблю женские ножки. А тут к ним прям двенадцатичасовой доступ, — и в подтверждении своих слов, Алмазов кладет руку мне на коленку. Легонько ее сжимает и начинает медленно двигаться вверх.

— Это перебор, — сжимаю его руку. — Я могу укусить тебя за эту самую руку. Оно вам надо, Сергей Александрович?

— Никак нет, Полина Сергеевна. И все же, почему так много платьев?

— Чтобы ноги проветривались, — произношу первое, что приходит на ум. — Вентиляция очень важна, чтобы ничего не вспотело. Ладно, я шучу. Если честно, — делаю паузу, сама не понимая зачем вообще с ним об этом говорю. — Почти все платья и юбки я покупала, потому что этого хотела моя мама. И не могу сказать, что я их часто носила раньше. Ну бывало иногда. А вот последние дни надеваю только их, благо, этого добра много. Почему-то хочется, — сказала и только спустя несколько секунд осознала, как это звучит. Последние дни?! Я действительно сказала это вслух?! — Я имела в виду, что сейчас жарко, поэтому надеваю платья. Когда у нас еще будет такое лето.

— Прошлое тоже на удивление было теплым. Да ладно, Полин, это же здорово, что платья оказывается для меня. Подсознание — оно такое.

— А в жопу вас, Сергей Александрович, можно посылать? Раз на хрен нельзя?

— Конечно же, нет, — усмехается Алмазов. — Полин?

— Что?

— Не надо на мне ерзать. Просто посиди. Почувствуй этот момент.

Ну ерзать я действительно перестала, хотя я бы не сказала, что делала это до его слов. Или просто не замечала, что более вероятно. А вот какой момент я должна чувствовать, я так и не поняла. Сидеть среди кучи людей на коленях у мужчины — все равно так себе дело. Если быть откровенной — бессмысленное занятие. Чего он этим добивается я так и не поняла. Да и вообще, как я докатилась до такой жизни. Вот этого я действительно так и не поняла. Правда через несколько мгновений я в принципе забыла о том, где сижу и зачем это делаю. Все мое внимание было сконцентрировано на том, как Алмазов провожает взглядом жопастую девку. Это вообще что такое?!

— А что это сейчас было?

— Что?

— Ты провожал взглядом при мне, то есть при потенциальной любовнице, жопастую девку?

— Я бы сказал сисястую, ну и чуть жопастую.

— Серьезно? Вот так просто об этом говорить вслух?

— А что тут такого? Ну посмотрел я на ее грудь и попу. Что не так?

— Это ненормально, вот что. Попахивает где-то рядом бабником. Где же он? Точно, я на нем сижу. Дайте, пожалуйста, мне встать, Сергей Александрович.

— Нет. Встанешь перед сеансом. Вот возьмем твоего папу. Он тоже смотрит на других женщин. Ты тоже считаешь его бабником?

— А причем тут мой папа?! Он не изменяет моей маме. Он ее любит. Руку могу дать на отсечение. И это не мои розовые очки или слепая любовь к отцу. Ясно?

— А причем тут измена? Твой папа тоже смотрит на чужие задницы и сиськи. И оценивает любую проходящую мимо него привлекательную женщину и это я говорю, даже не зная его лично. Но я не сказал, что он кого-то трахает. Я сказал лишь то, что он смотрит. У нас в крови заложено оценивать женщину. Все. Не более того. Так что измена тут ни при чем. Да и бабник на моем месте сказал бы не так.

— В смысле?

— В прямом. Он бы сказал по-другому.

— Как?

— Ну примерно так: дорогая, не смотрел я ни на какую бабу, для меня существуешь только ты. Зачем мне другие, когда передо мной сидит самая красивая девушка на свете. Для меня не существует никаких женщин, после того как я встретил тебя.

— Ясно, то есть мастерски навешает лапши на уши. А как ответит нормальный мужчина, который любит свою жену и не изменяет, но при этом, как ты сказал — оценивает?

— Да не смотрел я никуда, Ксения. И вообще, что у нас на ужин? — сама не поняла, как заржала в голос, то ли от маминого имени, то ли от того, как правдиво звучит его ответ. Наверное, так папа бы и сказал.

— Необязательно было применять имя моей мамы.

— А так эффект сильнее.

— Только папа зовет маму Ксюшей, а не Ксенией.

— Буду знать. И да, почему ты назвала себя потенциальной любовницей?

— А что, хочется без слова потенциальная?

— Я не женат, ты не замужем, причем тут любовница? Девушка, Полина. Девушка, — по слогам проговаривает Алмазов. — Да и какая потенциальная? Кого ты обманываешь? Уже действующая.

И только после его «действующая девушка», мне реально стало не по себе. Что я творю? Сижу полностью трезвая на коленях у своего куратора в общественном месте. Кто меня сглазил, черт возьми? Аня? Да ну нет, ерунда какая-то. Неужели я действительно буду с ним встречаться или просто заниматься сексом? Хотя, кого я обманываю, просто сексом мы не будем заниматься, потому что он уже действует через первое. Я же не дура, он приучает меня к себе. Пару раз на коленках, два в кино, три в кафе, несколько раз засунет руку мне в трусы и вуаля: двадцать один день. И на тебе — все войдет в привычку! Какой же он гад. Надо что-то делать.

— Ну давай, выкладывай свои генитальные мысли, Полина.

— Генитальные мысли? — перевожу взгляд на Алмазова.

— Ну гениально-генитальные. Суть одна.

— Нет у меня никаких генитальных мыслей. Хотя есть одна. Мужчины и вправду думают каждые семь секунд о сексе?

— Мне сложно ответить за всех мужчин. Я, безусловно, — нет. Раз десять, наверное, в день бывает, а может больше. Я как-то не засекал. Но вот, например, сейчас, я без сомнения думаю о нем.

— Ну кто бы сомневался. Поэтому я не понимаю, почему мне надо сидеть на тебе.

— Чтобы было, — и тут мое сердце рухнуло примерно в те самые пятки. Во, первых, «чтобы было» это исключительно папина фраза, во-вторых, что тут делает Алиса?! Быстро отворачиваюсь, утыкаюсь лицом в шею Алмазова и закидываю ему руки на плечи.

— Ты чего?

— Там моя подруга. Она не должна меня увидеть.

— Это та, которая сиськастая с пляжа? А, да, точно она, — сукин сын! — К нам, кстати, идет. Кажись, на диван. Ммм…

— Что за ммм?!

— За ней твой брат идет.

— О, Господи! Распусти мне волосы, пожалуйста.

— Да успокойся ты. В такой позе тебя уж точно никто не узнает. Да еще и с растрепанными волосами, — и в подтверждении своих слов Алмазов не только убирает мне заколки, но и лохматит волосы. Боюсь даже представить, как это выглядит в живую. Хотя об этом я забываю, когда одна рука Алмазова пробирается мне по бедру вверх.

— Прекрати, — шепчу ему в ухо. — Пожалуйста. То, что ты побывал в моем нутре, не дает тебе право делать это и дальше.

— Нутре? Хорош меня смешить, Полина Сергеевна, — зарывается лицом в мои волосы и… прикусывает мочку уха.

— Ты можешь отстать от меня, Дима?! — да что вы вообще тут все делаете?!

— Да я еще толком не приставал, — слышу так же близко голос своего братца, как и Алисин. Еще один сукин сын! Ну сволочь, Дима, подожди у меня.

— Ты реально не понимаешь, что я тут не одна? Отсядь от меня, а еще лучше уйди. Ты мне мешаешь, — ну слава Богу! Пошли его на хрен, Потапова!

А дальше я не вслушиваюсь в их разговор, просто потому что рука Алмазова поддевает резинку моих трусов. И все, что я могу сделать — это укусить в ответ мочку его уха. Алмазов усмехается, но не убирает свою руку. Просто перемещает на попу.

— Булочка. Ням-ням, — в очередной раз шепчет мне на ухо. Ну какой же придурок!

Я ведь понимаю, что он провоцирует меня для того, чтобы я встала с воплем с его колен и показалась брату и подруге. А вот фиг ему. Нравится мять задницу, ну и пусть. В конце концов, это даже невинно, по сравнению с тем, что мы делали у него в квартире.

— Мне очень жаль расставаться с твоей попой, но нам пора. Кино почти началось. И твоя подружка с братом ушли уже как минуту назад, — тихо произносит Алмазов, поправляя мои волосы за ухо.

Резко вскакиваю с его колен, поправляя юбку сарафана.

— Больше не делай так. Мне это не нравится. И в мое присутствие я предпочитаю не слышать о сиськастых подругах, — резко произнесла я, направляясь к кинозалу.