Разочарованные (СИ) - "WeiBe_Lilie" Страница 45

– Но почему?

– А почему ты меня чуть не изнасиловал? – задает она ему встречный вопрос.

– Но ты была такая готовая, что…

– Но я тебе говорила, что не хочу! – Грейнджер начинает плакать. – Я никогда не забуду зверя, которого ты мне показал. Я оглядываюсь в коридорах, боясь наткнуться на твой оскал. Мне страшно, Малфой, реально страшно. Я боюсь даже приходить в эту башню, потому что не знаю, что со мной может случиться сегодня, – кричит она ему чуть ли не в лицо.

– Грейнджер, – тихо говорит Драко, – ответь на вопрос, – просит он. – То что было, оно ведь было, да?

– Ничего не было, Малфой, – шепчет девушка, не поднимая глаз.

– А как же чувства? Эмоции? Магия?

– Я бы хотела это вырвать из себя, чтобы не помнить, – поднимает она на него свои глаза, и парень видит в них море. Море всего. Но только не то, что он так отчаянно хочет найти в ее карих глазах. – Я никогда этого не забуду, Малфой, – слова причиняют парню боль посильнее, чем многочисленные Круцио. – Я уверена, твое лицо будет меня преследовать в кошмарах.

– Значит, ничего не было? – уточняет парень. И слезы, градом капающие на ее грудь, были ему ответом. – Ты когда-нибудь сможешь меня простить?

– Никогда, – решительно произносит она, но ее всхлип делает ответ чуть мягче, чем он должен был прозвучать.

– Дай мне свою палочку, Грейнджер, – закрывая глаза, просит слизеринец.

– Зачем?

– Просто дай мне эту гребаную палочку, – а потом чуть тише добавил: – Пожалуйста, – но Гермиона удивленно на него пялилась во все глаза, как будто он ей заявил, что Земля не круглая, а плоская и стоит на слонах, а те на черепахе. – Да не убью же я тебя, Грейнджер. Просто хочу кое-что сказать, а для этого хотелось бы быть уверенным, что ты меня не проклянешь, – ухмыляется он. Немного подумав, Гермиона кивает:

– Под подушкой. – Драко достает ее волшебную палочку, чувствуя, что магия приятно покалывает кончики пальцев. Он задумчиво крутит ее руками.

– Скажи мне, почему так произошло? – тихо шепчет он.

– Ты мне сделал больно, – встряхнув головой, словно снимая оцепенение, отвечает Гермиона.

– Это я все испортил? – Гермиона кивает. И Драко закрывает глаза. – Почему мы не можем еще раз попробовать?

– Малфой, ты в своем уме? Мы разные! – возмущается Гермиона.

– Но ведь раньше тебя это не останавливало.

– Мы разные, Малфой.

– Цвет формы – просто условность, Грейнджер.

– Я не про это. Просто… – девушка запнулась. – Просто ты всегда так делаешь, – голос девушки переходит на шепот. – В один день ты даешь мне взлететь высоко-высоко, я чувствую себя особенной, а потом резко сбрасываешь на землю. Ты не считаешься с моим мнением, ты ломаешь меня, подстраивая под себя. И как только я где-то прогибаюсь, ты берешь то, что тебе нужно. – Она чуть ли не плачет. – Уходи к своей… Паркинсон.

– Ты ревнуешь? – не верит парень своим ушам.

– Я тебя ненавижу, – коротко отвечает гриффиндорка.

– Я не сделаю тебе больно, Грейнджер, – обещает блондин, вглядываясь в ее лицо, но Гермиона отрицательно качает головой.

– Уйдет сегодня боль, но завтра она вернется. Она все сильнее и сильнее, мне даже больно смотреть на тебя. Как будто вот тут, – она показывает на левую часть груди, – что-то обрывается. Я чувствую, что меня изнутри что-то ломает. Что-то царапает, пытаясь вырваться из этого чертова круга ада, который ты создал для меня! Но тебе этого мало!

– Прости, – одними губами произносит Драко.

– Ты думаешь, что можно сломать мир человека, исковеркать его, усилить болью, а после выкинуть, сказав “Прости”? – Гермиона истерично засмеялась. – Так не работает, Драко.

Драко.

Драко.

“Черт возьми, она первый раз назвала меня по имени”.

Из глаз парня выкатилась одинокая слеза, теряясь в уголке его рта. Было видно, что Драко в печали. Как будто ему действительно было до всего этого дело.

– Я не куплюсь на твои слезы, Малфой, – холодно произносит Гермиона.

– Позволь мне немного слез, Грейнджер, – он внимательно рассматривал ее, будто видел в первый раз. Изучал каждую черточку лица. Каждую морщинку, которая появлялась, когда она хмурилась или сдвигала брови. Каждую родинку или веснушку. Драко видел, что Гермиона вообще не понимает, что происходит. Да и откуда она могла знать, какая война происходила внутри него.

– Грейнджер, – начал Драко. – Я эгоист. – Он берет ее руку в свою, легонько сжимая. – Прости меня. – Он видит, что она хочет что-то сказать или спросить, поэтому продолжает, показав ей знак, что сейчас она должна молчать. – Я хочу тебе сказать одну вещь, и пожалуй, это самая важная и эгоистичная вещь за всю мою жизнь. Я просто должен это сказать, иначе сойду с ума. Просто выслушай меня, не перебивая, – Гермиона кивает. – Я люблю тебя, Грейнджер. Я люблю тебя так сильно, что не могу быть эгоистом. Почему ты этого не понимаешь? – из глаз Драко начинают медленно капать слезы. – Почему ты этого не заметила? – он делает горький вздох. – Я тебя совсем не заслуживаю. Ты самое светлое, к чему я прикасался. А вот Поттер или этот нищий тебя заслуживают. – Он нежно касается своими губами ее лба. Девушка отстраняется от него и открывает рот, чтобы сказать, но Драко прикладывает свой указательный палец к ее губам, не давая ей этого сделать. Он не знает, что она сейчас скажет, и боится передумать. – Мерлин, я так не хочу, чтобы ты все это забывала. Но ты все забудешь, – тихо закончил он.

Девушка не успела не то что слово сказать, но даже сделать вдох, как почувствовала, что в ее разум безжалостно вторглись. Перед глазами мелькали обрывки воспоминания, но почему-то больше они не причиняли боли. Слезы струились из ее глаз, а также маленькие ниточки вытекали из уголка глаза.

– Обливиэйт, – нежно, шепотом произнес Драко, коснувшись виска Гермионы. Сделав еще один взмах, он сказал: – А теперь спи. – И девушка мгновенно уснула. Уложив ее в кровать и укрыв одеялом, Драко вернул палочку под подушку, и, оставив целомудренный поцелуй на виске девушки, он вышел.

Как только дверь за ним закрылась, он прижался к ней лбом, нежно проведя рукой по косяку. А затем ударил по поверхности кулаком. А потом опять. И снова. Сбивая костяшки в кровь, будто этот косяк был причиной всех его бед.

– Как больно, черт, как же больно, – задыхался парень. Теперь он понял, что имела ввиду Грейнджер, заявляя, что внутри все царапается и ломается. Но пути назад уже не было. Драко поменял позу, и теперь он уже спиной прислонялся к злополучной двери. Откинув голову назад, он ударился затылком, а потом еще раз, желая прогнать мысли из тяжелой головы. Но это было безуспешно. Выругавшись сквозь крепко сжатые зубы, он твердым шагом направился в свою комнату и упал лицом в подушку, сжимая в руке простынь.

Драко убивал себя минутами и часами, прокручивая события последней ночи в своей голове. Это было моральное самоубийство, но сжав челюсть, он прокручивал все счастливые моменты за прошедшую неделю. Это была медленная Авада, прямо в висок. Но Драко был сильным. Он был Малфоем. До подъема оставалось буквально пары часов, когда парень смог провалиться в беспамятство.

========== Глава 7 ==========

Утро было каким-то неестественно тихим, даже ветер не завывал за окнами. Отключив будильник и сладко потянувшись, Гермиона открыла глаза. Голова была тяжелой, но мыслей в ней не было совершено. На душе было хорошо, но не уютно. Вторник ощущался понедельником. Неторопливо встав и накинув халат, девушка поспешила в ванную комнату, пока Малфой ее не занял. Она совершенно не знала, жаворонок он или сова, поэтому проворно юркнула в комнатку, придержав дверь, чтобы та не хлопнула.

Придирчивым взглядом она осмотрела свое отражение в зеркале и тяжело вздохнула. Ей было уже шестнадцать, но она ощущала себя «‎гадким утенком». Другие девочки уже в прошлом году были довольно миленькими, а за это лето и вовсе стали красавицами. Казалось, что только одна она осталась какой-то неженственной и угловатой. Ее волосы всегда завивались в кудряшки и им было просто невозможно придать форму, мешки под глазами даже магия не могла скрыть, нос, по мнению Гермионы, был достаточно крупен для ее лица, а губы такими тонкими, что вряд ли кто-то захочет их поцеловать. И грудь тоже напрочь отсутствовала. Даже у Джинни она была на пару размеров больше. Гермиона очень комплексовала по этому поводу, ведь пока ее подруги и случайные девушки в туалете обсуждали новые модели бюстгальтеров и притворно вздыхали, что такая-то и такая-то модель не для них, или что тоненькие лямки не удержат их большую грудь, Гермионе оставалось лишь закатывать глаза и тихо вздыхать, осознавая, что с ее грудью она и вовсе может обойтись без лифчика. Попы тоже не было. Совсем. Других девушек шлепали, но не ее. Но и тут Гермиона себя утешала тем, что это потому, что она – Гермиона Грейнджер.