Ревейдж (ЛП) - Коул Тилли Страница 49

— Она станет идеальной mona.

Я закрыла глаза от ее слов. Она говорила, что я стану хорошей рабыней. Рабыней для секса. Как Инесса.

Женщина отошла, и когда она это сделала, я увидела Валентина. Его глаза были устремлены на меня. Когда я поймала его взгляд, то одними губами произнесла, что я в порядке. Что я сильная.

Но Валентин не был в порядке. Его тело было раскрасневшимся и кровоточило там, где он боролся с цепями. Но что разбило мне сердце, так это слезы, стекающие по его бледному, покрытому шрамами лицу, поразительный визуальный контраст — эмоции на его жестоком лице. Его голубые глаза были полны боли, когда он смотрел на меня.

Женщина встала справа от него и подняла свою руку к его груди, вытирая слезы с его тела.

— 194-й, я верю, что, возможно, ты действительно любишь шлюху Коставу. Прошло уже много лет с тех пор, как я видела, как ты плачешь.

Валентин не отводил взгляд от женщины, и в его глазах я увидела ответ на ее комментарий. Мое сердце наполнилось теплом, когда я увидела ответ громко и ясно.

Он любил меня.

Открыв свой рот, я убедилась, что он смотрит на меня, и произнесла одними губами: Ya tozhe tebya lyublyu (я тоже тебя люблю).

Я тоже люблю тебя.

Я произнесла это по-русски, чтобы не было никаких недоразумений.

Глаза Валентина закрылись от моих слов, и я увидела, как его тело обмякло от поражения.

Внезапно к ним подошел Призрак. Он держал что-то в своей руке. Рассмотрев повнимательнее, я поняла, что это был металлический ошейник. Такой же, как тот, что Валентин с трудом сорвал со своей шеи.

— Нет! — закричала я.

Женщина молча поднесла ошейник к шее Валентина. Валентин молчал, пока она подбирала иглы к его заживающим ранам и втыкала острые шипы в его красную, покрытую шрамами кожу. Все это время Валентин не сводил с меня глаз. И мои глаза остановились на нем — в нас была сила. В нас была сила, чтобы пережить это вместе.

Женщина застегнула ошейник и приблизила губы к уху Валентина, прошептав достаточно громко, чтобы я услышала:

— Ты повинуешься мне, и только мне, 194-й. Ты сделаешь все, что я скажу. Я владею тобой.

Затем я с ужасом наблюдала, как она нажала на кнопку, находящуюся сзади его ошейника. Валентин сильно зажмурился, и его лицо стало ярко-красным. Ошейник натянулся на его шее, вены и связки мышц выпирали, когда сыворотка впрыскивалась в его вены.

Его зубы стиснулись, а губы побледнели. Как только я подумала, что он может упасть в обморок от очевидной боли, он прогремел:

— Меня зовут Валентин Белров. У меня есть сестра Инесса Белрова. У меня есть любимая по имени Зоя Костава. Их держат в плену. И я должен их освободить!

Мое сердце раскололось надвое, когда он выдохнул свою новую мантру, а затем его голова упала вперед. Затаив дыхание, я ждала, когда он пошевелится. Минуты шли за минутами, пока я не заметила слабое движение. Его палец выскользнул из-под цепей. Его тело постепенно начало просыпаться, кровь, стекающая по груди от ошейника, начала замедляться.

Мое сердце бешено забилось в груди, когда он поднял голову, и я сосредоточилась на его закрытых глазах. Я слышала, как мое тяжелое тревожное дыхание эхом отдавалось в ушах; затем оно полностью прекратилось, когда Валентин резко открыл глаза.

Мой желудок сжался, когда два расширенных зрачка уставились прямо перед собой. Он был живой, но не живущий.

Женщина встала перед ним и спросила:

— Как тебя зовут?

Без какой-либо реакции Валентин ответил:

— 194-й.

Я заметила, как победоносная улыбка осветила ее лицо. Затем она спросила:

— Кто владеет тобой?

С тем же отсутствующим выражением на лице, Валентин ответил:

— Госпожа.

Последняя надежда покинула мое тело. Госпожа приказала своим людям спустить Валентина вниз. Валентин стоял абсолютно неподвижно, его пустой взгляд был устремлен прямо перед собой.

Тяжелые цепи упали, но Валентин не двинулся с места. Женщина отступила назад, пока не оказалась рядом с моей кроватью, и приказала:

— 194-й, подойди ко мне!

Валентин шагнул вперед, его тело повиновалось приказу женщины. Когда он остановился перед ней, и она посмотрела вниз на меня, все еще привязанную к кровати, мое тело охватил ужас.

— 194-й, — сказала она с улыбкой на лице, — схвати Заала Коставу. Приведи мне его в течение дня: живым или мертвым.

— Да, Госпожа, — ответил Валентин без лишних вопросов.

Когда я услышала, как Валентин уходит, чтобы схватить моего брата, я была уверена, что никогда больше не стану целой.

Я лежала неподвижно, отвернувшись от женщины. Чья-то рука на моем плече заставила меня обернуться. Странно, но я не чувствовала боли. Эта женщина ввела мне сыворотку, которая была подобна жидкому огню, струящемуся по моим венам. Я никак не отреагировала, когда она ввела мне еще один шприц. И я никак не отреагировала, когда она взяла третью дозу. Только после четвертой и пятой инъекции я поняла, что она пытается меня убить.

Я отреагировала только тогда, когда женщина наклонилась к моему уху и резко прошептала:

— Это за Левана Джахуа, шлюха Костава. После завтрашнего дня больше не останется никого из твоей семьи, чтобы отравлять землю. После завтрашнего дня любовь всей моей жизни наконец-то сможет спокойно отдохнуть, зная, что ваши последние ядовитые сердца остановились.

Глава 18

194

Схватить и доставить.

Схватить и доставить.

Фургон раскачивался из стороны в сторону, пока доставлял меня к моей жертве. Я потянул свои руки вперед и ухватился за прутья клетки. Я начал дергать металл, пытаясь высвободить часть ярости, которая находилась глубоко внутри.

«Схватить и доставить Коставу» засело в моем сознании. И в этот момент перед моими глазами возник его образ. Высокий, мускулистый, грузин. Длинные волосы. Зеленые глаза.

Схватить и доставить Коставу.

Я схватился за голову, когда острая боль пронзила мой мозг. Она возникала снова и снова, и пара карих глаз появилась в моем сознании. Мое тело дрожало, в то время как глаза никуда не исчезали. Мои руки тряслись, в то время как глаза будто просили меня что-то вспомнить. Я пытался и пытался вспомнить карие глаза; затем Госпожа закричала: «Схвати Коставу!». Моя кровь закипела, и ошейник натянулся на шее.

Ярость нарастала в венах, пока не стала закипать, и я взревел от гнева. Мои ступни пинали по клетке. Тяжелые ботинки, которые заставил меня надеть Призрак, стучали по металлу.

Я пинал клетку снова и снова до тех пор, пока фургон не остановился.

Я присел в клетке, нуждаясь в убийстве, готовый убить любого, кто бы ни встретился мне за этой дверью. Я ждал и ждал. Затем дверь фургона распахнулась, и Призрак открыл замок клетки.

Толкнув металлическую дверь, я выскочил из клетки, свернув при этом шею Призраку, шипя при звуке ломающихся костей.

Бросив безжизненное тело на землю, я выпрыгнул из фургона, и мне в лицо ударил запах соленого воздуха. Я посмотрел налево и направо, затем натянул на голову капюшон своей черной толстовки. Вокруг было темно и тихо.

Я оглядел окрестности, прислушиваясь к шуму волн позади меня. С одной стороны были заброшенные пирсы и темный песок, с другой — старые разрушенные дома и безлюдное побережье.

Я бросился бежать, стараясь держаться в тени. Холодный ветер завывал, пока я бежал и бежал, мысленно прослеживая улицы, которые вели меня к цели. Вывески магазинов скрипели, покачиваясь на ветру. Заколоченные окна зданий были покрыты граффити.

Я продолжал бежать. «Схватить Коставу, схватить Коставу» — этот приказ все еще кружился в моем сознании. Но что-то еще пыталось всплыть, при этом заставляя мои руки сжиматься от гнева. Что-то еще, что я должен был вспомнить.

Но я не мог. Я ничего не мог вспомнить. Внезапно я споткнулся, и мое тело словно врезалось в кирпичную стену. Карие глаза снова заполнили мой разум. Карие глаза и мягкие губы, изрекающие Ya tozhe tebya lyublyu (я тоже тебя люблю).