Михаил Окунь - Последний юг Страница 5

Что еще? «Водяные глазки», выскочив через внезапно приоткрывшуюся щель, уже десять лет обитает в Афинах. В отличие от бедного вуалехвостика, Квапсюня неплохо адаптировалась в новой жизни, окончательно заделавшись гречанкой. Родила дочку. Назвала её София – «мудрость». Надеюсь, когда её дочь подрастет, то станет не чопорной европейской мадам, более всего пекущейся о соблюдении дистанции, а бесшабашным Квапсиком номер два. «Другого не было пути… И я прощу, и ты прости».

Друг, переставший из-за дурацкого недоразумения быть другом, бросил детективы-триллеры и успешно занялся книжным бизнесом. А также завязал с алкоголем – железно. Вывернулся из-под общего нашего «жидкого креста» (придумка Цыпленка), который большинство из нас обречено влачить пожизненно.

А отец Друга умер через несколько лет. Светлая память.

Бальзак по-прежнему неуступчиво держит свои литературные и жизненные рубежи. Цыпленок сделался раскрученным писателем. Правда, печатает его в основном то издательство (уже не молодежное, приказавшее долго жить, а другое), в котором сам он и верховодит. И, что характерно, названо оно по имени античного сосуда, горлышко которого все мы при нырянии втайне надеялись увидеть торчащим из донного песка. Должно быть, Цыпленок свой неиссякаемый сосуд нашел-таки.

Смотрю на изумрудный ромбик Крыма, едва различимый на карте мира. Забрасываю якорь памяти в черноморские воды. Поднять якоря! Не получается: мой остался, подобно тому ржавому страшилищу, на дне бухты Новый Свет. И – кто знает? – быть может, именно поэтому мой последний юг окажется все же не последним?..