Олег Неверов - Любовные позиции эпохи Возрождения Страница 5

Подобна иллюстрированным романам маркиза де Сада, эти эротические серии сильно преступают границы жанра. На их фоне ренессансные «фигуры Аретино» кажутся классически спокойными и прекрасными, как если бы рядом с эротическими фантазиями юноши поместить причуды дряхлого старца.

Правда, в начале XIX века в Риме появилась еще одна серия гравюр, воспроизводивших «любовные позиции» в прежней манере. Её автором был плодовиты римский художник Бартоломео Пинелли.[31] Имевший огромную популярность при жизни, он была незаслуженно надолго забыт. Интерес к «живописцу из Трастевере» возродился к 30-м гг. ХХ века. С тех пор с успехом прошли три выставки, закрепившие его почетное место среди римских художников эпохи романтизма. Начинал он, добавляя «фигуры Стаффажа» в пейзажи швейцарского живописца Ф.Кайзермана. затем отошел от живописи и остановился на скульптуре и гравюре. Число его эстампов значительно превышает 1000 листов. Здесь и серии иллюстраций к классикам — Вергилию, Апулею, Данте, Ариосто, Тассо, Сервантесу и т. д. Для одной лишь «Мифологии» Пинелли выпустил 252 листа. По заказу папы Пия VII он выполнил серию «Подвиги в римской истории».

Но больше всего известности принесли ему изображения из жизни обычных римлян, он предпочитал живописать быт пастухов, крестьян и «разбойников». Последние были те же крестьяне, скрывавшиеся от властей, разоренные поборами и войной. В свои молодые годы Пинелли нередко жил среди этих отверженных и пользовался их симпатией.

Видимо, мысль о создании серии «любовных позиций» (это не авторское название), пришла к автору сравнительно поздно. Сохранилось его признание о работе параллельно над иллюстрациями к «Божественной комедии» Данте и над эротическими гравюрами. Свой труд он довел лишь до середины «Чистилища» и бросил его. Художник утверждал: «Мне хорошо в «Аду», я влюблен в безобразников, убийц и грешников, воров и чревоугодников… Мне там хорошо работается и мой доход — это мое удовольствие. Когда же я приближаюсь к «Раю», такому кастрированному и полному яркого света, где нет ни цвета крови, ни запаха вагины, ни аромата вина… Это место не для меня». Так заявил Бартоломео, держа полный стакан «Фраскати» перед печально белым листом бумаги. Одним махом он осушил стакан и начал веселый, победный рассказ об эротических гравюрах. «Бесстыдные, непристойные, похабные, неуважающие чужого стыда, провокационные, из борделя и от костра».[32] Пинелли набрасывал рисунки на маленьких листах в размер игральных карт и носил их в папке, показывая куртизанкам и одаривая их для украшения и профессионального обучения. Те нередко отдавали рисунки клиентам. Вскоре эти произведения стали своего рода обменной монетой в сделках держателей борделей и астерий…

После смерти Пинелли его сын Ахилл, второразрядный пейзажист и примерный католик, готов был уничтожить доски эротических гравюр отца. Но их похитили, к нашему удовольствию, из мастерской, правда, к сожалению, не все, а только часть. Остальные, попавшие от Ахилла Пинелли к некому клирику по имени Риччо, видимо, были впоследствии уничтожены, как когда-то доски с гравюрами Маркантонио.

В римском издании 1991 года приводятся двадцать гравюр Пинелли, одна из них, где девушки развлекаются с гермой Приапа, может считаться фронтисписом или последним листом, но выпадает из собственно жанра «любовных позиций». Итак, остается девятнадцать. На гравюрах имеется нумерация от № 2 до № 19 с пропуском одного номера (1). По неизвестной причине издатель нарушил порядок, а в одном случае (позиция № 18) дал зеркальное повторение гравюры. Во всяком случае, это не диктуется соседством сонетов Белли, которые были приведены в римском издании, так как их связь с изображениями не прямая, и сам издатель У. Моретти признает, что их сближение — произвольное.

Мы приведем кое-что из комментариев, помещенных под самими рисунками (не выправляя нумерации римского издания), особенно, где речь идет о народных наименованиях «позиций».

№ 17: «Кто эта крепкая ключница, что хватает и ведет жеребца, чтобы он быстро нашел расщелину между бедер, привыкшую раскрываться? Её предпочитает Пинелли, нанизанную и улыбающуюся».

№ 16: «Этот вариант несколько утомительный. Это игра ног, немало мешающая движению поясницы, а также — сила для сохранения равновесия, которое в финале рискует нарушиться. «Ножка» (позиция), которую советуем исключить из опытов».

№ 6: «Эта позиция зовется «на всаднике». Она удобна для женщины, которая упирается в мужчину и не должна поддерживать его тело и очень удовлетворяет мужчину, так как он может толкать орудие на весь объем, кроме того, что он может видеть вблизи волнение своей возлюбленной».

№ 18: «Этак позиция противоположна предыдущей. Она более спокойна для мужчины, но более приятна для женщины, которая держит его внутри, пока не почувствует нехватку в сильных движениях мужчины, толкающего[33] вплоть до конечной глубины».

№ 9: «Это знаменитая позиция «гашение свечи», практикуемая в борделях, где куртизанка, боясь бога, не желает знать имя и видеть лицо грешника, который ее соблазняет и развращает, не уважая и не любя».

№ 2: «Эта начальная схватка между желанием и мужчины и кокетством женщины, которая сама продолжает игру, выраженная Пинелли в высшей точке свидания. Лицо к лицу, вагина приоткрыта и манит, а член — прямой и твердый. Какая более удобная ситуация нужна для двоих юных и распаленных влюбленных?.. Он восторгается едва заметными складками цели, крепка держа копье, которое должен метнуть броском устремившегося за ним тела».

№ 15: «Тачка» — скорее игра, чем «любовная позиция», мы бы назвали: «крепкие запястья и поддающееся тело», точнее чем «тачка». Ложе не нужно для любовников, которые испробовали все и ищут чего-то еще более возбуждающего».

№ 4: «Требовательный и мудрёный юноша приглашает девушка заниматься эквилибристикой, поддерживая ее икрой ноги и прижимая за шею. Так ему нравится, и так он хочет. Она немного озабочена, но послушно подчиняется…».

№ 11: «…Это — «крепость». Нет ни одного незанятого отверстия, и каждый пользуется, по крайней мере, двумя из них. В наиболее привилегированном положении — дама, которая сверху, а та, что внизу, должна держать всю «крепость» во временной устойчивости, но утешительная ласка подруги ей позже отплатит за героическую стойкость…».

№ 14: «… Позиция названа «затычка», ибо минимум движений дано «птичке» в клетке, которая едва ее вмещает. Но экстатическое выражение лиц, глаза в глаза, губы к губам, не предполагает движений самостоятельных и внезапных…».