Подчинённая. Дилогия (СИ) - Грей Патрисия Страница 58

Я не хотела никаких романов с ними. И боялась, что ко мне начнут несерьёзно относиться в офисе из-за каких-либо шашней с сотрудниками. Поэтому жёстко пресекала любые общения не по работе в рабочее время. А парней это, похоже, только раззадоривало.

Меня звали на свидания. Я не шла. Ограничивалась общением во время обедов, иногда позволяла Денису проводить себя до дома, когда ехать вроде было "по пути", и изредка соглашалась, чтобы Иван отвез меня домой на машине. Именно что разрешала — когда он очень настаивал.

Я не хотела вводить парней в заблуждение. Я не могла себя представить целующейся ни с кем, кроме Руслана. И, тем более, занимающейся сексом с кем-либо, кроме него. При этом иногда мне было так тоскливо и одиноко, что общение временами куда больше напоминало флирт. А потом, уже дома, я не раз корила себя за это.

Я никогда не была особенно общительным человеком, мне обычно хватало-трёх-четырёх друзей-приятелей, но теперь я вообще стала вести какой-то полузамкнутый образ жизни.

Работа, дом. Дом, работа. Редкие многочасовые разговоры с сестрой или совместные просмотры фильмов в Интернете. Книги, музыка. Дом, работа. Работа, дом.

Так и прошёл январь.

Глава 15

На улице морозно. Искрящиеся в солнечном свете сугробы аккуратно выстроены по обе стороны площадки у входа в наш офис. Напротив, горизонтально, шумная улица. Центр Москвы, автомобилей полно.

— Ну, чего? — Ваня просто светится довольной и одновременно заговорщицкой улыбкой. — Пицца, суши или стандартный бизнес-ланч?

— Пицца, — улыбаюсь я. — Карбонара.

— Отлично! — восклицает Ваня.

И прежде чем я успеваю что-либо ответить, приобнимает меня за плечо. Мне не очень уютно, но мы идём именно так, потому что я боюсь, что обижу его.

И тут я вижу припаркованный у обочины автомобиль.

Чёрный "Бентли".

И я чувствую, что именно его машина. Руслана.

У меня перехватывает дыхание. Чувствую неприятное сочетание нарастающего волнения и страха. Страха из-за того, что я иду не одна, что меня обнимает другой мужчина и что Руслан может это видеть.

Чувствуя себя пойманной на краже воришкой в магазине, я аккуратно высвобождаюсь из Ваниных полуобъятий и чуть отхожу в сторону, чтобы между нами была дистанция.

Наш маршрут — в пиццерию на другой стороне улицы пролегает как раз мимо припаркованного у обочины "Бентли". И мне откровенно стрёмно.

— Ты чего? — с недоумением смотрит на Ваня.

И зачем-то останавливается. До машины метров двадцать.

— Пойдём, — обеспокоенно морщюсь я.

— Ты чего? — не двигаясь с места, снова повторяет он. — Чё случилось? Ты чё так напугалась-то?

— Ничего я не напугалась, — деланно хмурюсь я. — Пойдём уже. Пиццу есть.

— У тебя точно всё в порядке? — он смотрит на меня, по сторонам, снова на меня.

Да пойдёшь ты или нет!!!

— Да, всё хорошо, — торопливо отвечаю я. — Пойдём!

Ваня пожимает плечами и мы снова двигаемся к пешеходному переходу. Только я теперь иду немного впереди и выбираю немного другой маршрут. Не по тротуару, а в обход, по узенькой дорожке перед кустами, окружающими площадку.

Но это не срабатывает.

Дверь "Бентли" со стороны водительского сиденья открывается чуть раньше, чем ёкает моё сердце. Из машины выходит Руслан.

Он держится, как обычно подтянуто и мужественно. Уверенный, чуть хмурый взгляд, ровная осанка, широкие плечи. Стильно одетый — весь в оттенках синего, кроме чёрной водолазки: синий пиджак, джинсы, сине-серые мокасины. Аккуратная стрижка, дорогие часы из белого золота на левой руке.

Такие люди сразу производят впечатление сильных мира сего. Они вызывают уважение до того, как начинают говорить. По стилю, дорогой ткани и, главной, этой ауре уверенности хозяина жизни и, внимательному, проницательному взгляду, по плавным, спокойным движениям, безо всякой нервозности, легко можно определить человека, который, как минимум, знает чего хочет и как этого добиться.

И я, не знай я его, ни за что не подумала бы о нём, что он многое выстрадал и, по сути, до сих пор одинок.

И странное дело… Я не перестаю испытывать смешанное со страхом волнение, но одновременно с тем я думаю о том, какой же он красивый и мужественный и как сильно я по нему соскучилась.

Тот день, когда я уволилась странно изменил наши отношения. До того дня мне было всё в них понятно. Точнее, мне так казалось. И мне было с ним просто и легко.

А с того дня я как-то растерялась, что ли… И уж точно перестала его понимать.

Уже вернувшись к матери и сестре, ночами я думала о том, почему он делает то или иное, говоря изначально вроде бы совсем другие вещи. И так и не поняла. До моего плевка он вёл себя очень последовательно и его слова вообще не расходились с делом, включая пунктуальность и внимание к мелочам. Но после него… После него его поведение изменилось. И перестало быть мне понятным.

Он предпочитал видеться нечасто, но при этом заботился обо мне.

Напирал на аборт, но как только врач заявила, что это может быть опасно — для какой женщины вообще аборт может быть стопроцентно безопасным? — тут же заявил, что я его делать не буду.

Выставлял жёсткие условия в плане секса и при этом вообще ко мне не прикасался.

Показательно игнорировал, очень редко писал, почти не звонил, но устраивал для меня все условия, для того, чтобы моё проживание в снятой им квартире проходило спокойно и комфортно.

Пугал долгом, но при этом не просто обеспечивал меня кругленькой суммой в месяц, но ещё и оплачивал квартиру, где жили мои мама и сестра.

Не проявлял никакого тепла в отношении моей беременности, не целовал мой живот, не умилялся, не строил со мной планов на тему того, какими мы будем родителями, даже не спрашивал ничего о ребёнке, но при этом переживал на тему моего здоровья, устраивал и оплачивал моё дополнительное образование, а когда у меня возникла угроза выкидыша, бросив всё, примчался ко мне.

Заставил подписать договор и сам же его потом порвал. А потом заставил подписать новый.

Простив мне два миллиона, выставил жёсткие условия на тему отдачи одного.

Причём с тех пор, если не считать сухого и скупого поздравления с Новым Годом, вообще со мной не общался на тему наших отношений. А теперь вот вместо звонка как-то нашёл меня и приехал сюда.

Я перечислила ему в январе сорок две тысячи рублей, продав два украшения из тех, что он мне сам и подарил. Естественно, я не сказала ему, откуда у меня деньги. И была рада тому, что он этого не спрашивал. Он в ответ просто сообщил, что деньги пришли.

Именно потому, что я перестала его понимать, а ещё из гордости и уверенности в том, что мужчина должен сам проявлять инициативу в отношениях, я ему и не звонила и не писала сама.

Но у меня не было чувства, что он по этому поводу хоть как-то расстроен. Я вообще считала, что он занялся со мной сексом тогда целенаправленно в последний раз, и в тот день окончательно выкинул меня из своего сердца.

Но он зачем-то приехал. При том, что время следующего платежа ещё не подошло.

И застал меня в ситуации, которая вообще случилась впервые — в полуобъятиях другого мужчины.

Уверена, что это видел.

Чего он хочет?

Как нашёл меня и зачем приехал? Я не говорила ему, куда устроилась.

— Наталья! — звучно окликает он меня, и я понимаю, что делать вид, что я его не услышала и глупо и просто — не прокатит.

Я останавливаюсь. Ваня тоже. Снова недоумевающе на меня смотрит. Потом на уверенно идущего к нам Руслана.

Вижу, что Ваню эта ситуация тоже напрягает.

— Это кто? — хмуро спрашивает меня он. — Ты его знаешь?

Я ничего не отвечаю ему. Просто не успеваю. Руслан стремительно подходит к нам. Вижу его колючий, направленный в сторону Вани, взгляд. Господи, главное, чтобы они не подрались…

Впечатление, что за несколько секунд погода сменилась на предгрозовую, и небо вот-вот сверкнёт молнией и бахнет раскатистым громом. И будто посерело всё вокруг.