Инь vs Янь. Книга 1 - Галина Валентиновна Чередий Страница 58

такие же отчаянные идиоты подошли достаточно близко. В числе попавших с нами под этот душ была вполне себе благопристойная пара средних лет. Но когда нас всех окатило, милая дама стала ругаться на чистейшем русском матерном, да еще и с такими многоэтажными финтами, что я, на секунду забыв о падающих брызгах, так и замерла с открытым ртом. А Рамзин, посмотрев сначала на меня потом на нее, вдруг стал ржать, как настоящий жеребец и продолжал это дурацкое занятие пока тащил меня вперед, прикрыв полой своего дорогущего пиджака, задыхаясь и вытирая с лица то ли слезы, то ли водные брызги.

— Да, похоже, тебе есть еще, чему поучиться, Яна, — выдавил он сквозь приступы смеха.

— Да уж, мой словарный запас реально обогатился. Про моё воображение я вообще молчу, — даже сама не знаю, когда стала смеяться вместе с ним.

И в этот момент он был настолько молодым и нормальным, обычным себе мужчиной, способным на вполне человеческие проявления эмоций, что я невольно пришла в замешательство. Лицо его преобразилось так разительно, что глубоко внутри появилось какое-то болезненно-сладкое тянущее ощущение, незнакомое и удивительно теплое.

Темно-карие глаза Рамзина сейчас сверкали от переливающегося через край веселья, и их взгляд ощущался странной незнакомой раньше лаской. Такой, которая дарится просто так, без настойчивого намека на ответную любезность. Правда, этот его «сбой программы» закончился, как только мы домчались до машины, и в салоне он сидел снова с каменным лицом и смотрел, как раньше — тяжело и неприкрыто-голодно.

Дома многое поменялось. Мы по-прежнему спали в одной постели, причем, засыпая на разных ее половинах, неизменно просыпались тесно переплетенными. И надо сказать, что меня это напрягало. Во-первых, далеко не всегда это именно Рамзин перебирался ко мне. А во-вторых я вообще никогда не была поклонницей этого обнимательного дерьма, но буквально через несколько дней пробуждения в кольце рук этого мужчины стали для меня почти привычными. Когда в один из дней Рамзин встал гораздо раньше, я тоже почти сразу проснулась с ощущением, что мне неуютно и чего-то отчетливо не хватает. И это то, что начало реально смущать меня.

И еще о смущении. В один из дней я попросила заехать в аптеку, так как знала, что у меня вот-вот должны случиться месячные.

Естественно, его начальственное величество поступило по-своему. Он отправил в аптеку одного из охранников, заставив его записать название того, что мне необходимо и даже сказав, какого цвета должна быть упаковка.

Причем не спрашивая у меня. Словно лишний раз напоминая, что контролирует любой, даже самый интимный аспект моей жизни, и то, что он пока держится на расстоянии — это охренительный жест доброй воли с его стороны, а не моё личное завоевание.

В остальном у нас будто установился некий затяжной период молчаливого перемирия. Да, мы спали вместе, ели и проводили в компании друг друга 24 часа в сутки. Рамзин по-прежнему мог в любой момент вломиться ко мне в душ, но при этом он не прикасался, только смотрел. Когда мы отправились на шоппинг за новой одеждой для меня, он бесцеремонно входил в кабинку примерочной, наплевав на косые взгляды продавцов. По вечерам и утрам он, как и раньше, расхаживал голым передо мной, бесстыдно демонстрируя свой почти перманентный стояк. Но он больше не грубил мне. Не пытался хватать и к чему-то принуждать.

Практически не рычал на меня. Это наше совместное существование все больше напоминало жизнь давней супружеской четы, в которой люди уже давно не страстные любовники, а просто деловые партнеры или даже соседи.

И при всем при этом меня не покидало ощущение, что рядом со мной круглосуточно находится затаившийся хищник. Он цепко наблюдает за мною каждую секунду времени, ожидая чего-то нужного только ему. Того, что станет спусковым крючком для него, напружинившегося и изготовившегося атаковать, как только я сделаю то, чего он ждет. И, несмотря на видимость какого-то благопристойного затишья, я четко ощущала, что атмосфера между нами продолжает будто звенеть от напряжения, и с каждым днем становится все хуже. Моя зверюга, конечно, выжидала, но, похоже, запас его терпения неуклонно подходил к концу.

Но самым худшим было то, что моё тело опять потихоньку начало предавать меня.

Пока мне успешно удавалось подавлять его нескромные намеки на то, что пора бы и подумать об удовлетворении чувственного голода. Нет, конечно, я не собиралась поддаваться и бросаться к Рамзину — доставить ему удовольствие просьбой переспать со мной. Нет, все еще не было так фатально. Но с каждым днем мне все труднее было игнорировать его обнаженные дефиле по спальне и близость во время сна.

Но, как ни странно, больше всего мое медленно просыпающееся вожделение распаляли почему-то случайные прикосновения в течении дня, особенно во время наших экскурсий. Не могу понять, почему именно эти мимолетные и даже, можно сказать, невинные соприкосновения наших тел так сильно отзывались во мне.

Каждый такой раз горячая волна шла от места контакта прямо в центр моей груди и, обращаясь в нечто обжигающе острое, медленно стекала вниз живота и делала ноги непослушными. Это было совершенно другим, нежели первоначальное грубое, полное голой похоти наваждение, охватывавшее раньше меня от близости Рамзина. То, что лишало воли, обращая в просто вожделеющий кусок плоти. И эти качественно новые, медленно нарастающие ощущения совершенно не были причиной для моей радости. Как бы это ни ощущалось, я не собиралась себе лгать. Мое желание к Рамзину возрождалось, пусть медленно, но неумолимо. А значит, я лишаюсь своего иммунитета к тому, что может сотворить с моим мозгом и телом этот мужчина своими прикосновениями. Не то чтобы я уже готова была паниковать, но адекватно понимала, что под таким пристальным вниманием Рамзина скрывать это слишком долго мне не удастся.

И что тогда? В один из моментов я сдамся и дам этому хищнику все, чего он хочет, но уже добровольно?

Но на самом деле самым паршивым было то, что из-за этого нашего последнего мирного сосуществования для меня будто стал смазываться образ Рамзина-врага, с которым нужно бороться. Он словно растворялся, теряя свою четкость, и мне то и дело приходилось себя одергивать, напоминая, что расслабляться в присутствии этого мужчины весьма опрометчиво. И при этом все чаще ловила себя на том, что реже ощущаю присутствие Рамзина как нечто совершенно чуждое и враждебное. Надо быть честной. Я тупо привыкала к нему, и это было очень плохо для меня.

Закончился этот наш период штиля так же неожиданно, как и