Дж. Уорд - Темный любовник Страница 6

Мысль прибавить двадцать фунтов[18] за одну ночь казалась чертовски привлекательной. Серьезно. Она не могла ничего поделать с лицом, но готова была поспорить, что напавший на нее неандерталец-женоненавистник предпочитал жертв с упругой задницей.

Бет заморгала, пытаясь выбросить из головы его лицо.

Боже, она все еще чувствует его руки, те отвратительные, тяжелые ладони, мнущие ее груди.

Она должна подать заявление. Должна сходить в участок.

Вот только ей не хотелось покидать квартиру. Во всяком случае, до утра.

Бет подошла к матрасу, используемому одновременно в качестве дивана и кровати, и свернулась клубком, плотно прижав ноги к животу. Ее желудок медленно переваривал макароны и сыр, волны тошноты сопровождались марширующими рядами дрожи, прокатывающейся по ее коже.

Тихое мяуканье заставило ее поднять голову.

— Привет, Бу, — сказала она, вяло пошевелив пальцами. Бедняжка забился под покрывало, когда она вошла в дверь, сорвала одежду и разбросала ее по комнате.

Вновь мяукнув, черный кот потянулся. В его широких зеленых глазах, казалось, читалось беспокойство, когда он грациозно запрыгнул ей на колени.

— Прости за драму, — пробормотала она, освобождая ему местечко.

Урча, он потерся головой о ее плечо. Его тельце было теплым, а вес основательным. Бет не знала, сколько времени сидела так, поглаживая его густой, мягкий мех, но зазвонивший телефон заставил ее подскочить.

Она потянулась к трубке, не прекращая гладить кота. Прожитые с Бу годы до совершенства отточили ее умение одновременно манипулировать и котом, и телефоном.

— Алло? — произнесла она, подумав, что наступившая полночь исключает телефонных продавцов, предложения той или иной работы или же какого-нибудь придурка с телефонным розыгрышем.

— Эй, Би-Леди! Надевай свои танцевальные туфельки. Около «Скримера» взлетела на воздух машина какого-то парня. Когда он был внутри.

Бет закрыла глаза, ей захотелось зарыдать. Хосе де ла Круз был одним из полицейских детективов города, но он также был кем-то вроде друга.

Как и большинство мужчин и женщин в синем, если вдуматься. Благодаря тому, что Бет уйму времени торчала в участке, она прекрасно знала почти всех, хотя Хосе — один из ее любимчиков.

— Эй, ты еще там?

Скажи ему. Скажи ему, что случилось. Просто открой рот.

Позор и воскресший в памяти ужас сковали ее голосовые связки.

— Я здесь, Хосе, — она откинула с лица темные волосы и откашлялась. — Я не могу прийти сегодня.

— Ага, конечно. Когда это ты отвергала конфиденциальную информацию? — он слегка рассмеялся. — О, не бери в голову. «Крутой мэн» занят в другом деле.

Крутой мэн был детективом по расследованию убийств Брайеном О’Нилом, более известным как Батч. Или же просто и ясно — сэр.

— Я действительно не могу… сделать этого сегодня.

— Ты с кем-то встречаешься? — в его голосе проскользнуло любопытство. Хосе был женат. Счастливо. Но она знала, что они обсуждали ее всем участком. Женщина с такой внешностью и без мужчины? Тут, несомненно, что-то не чисто. — Ну, так как?

— Боже, нет. Нет.

Последовало долгое молчание, когда очевидно включился внутренний радар ее друга-копа.

— В чем дело?

— Все хорошо. Просто устала. Я приду в участок завтра.

И тогда же подаст заявление. К завтрашнему дню она наберется достаточно сил, чтобы пройти через случившееся, не сломавшись.

— Мне подбросить тебя?

— Нет, но спасибо. Я в порядке.

Бет повесила трубку.

Пятнадцать минут спустя она уже стояла в недавно выстиранных джинсах и свободной рубашке, длиной чуть ниже попы. Она вызвала такси. Перед тем как уехать, Бет перерыла свой шкаф в поисках другой сумочки. Схватила перцовый баллончик и вышла из квартиры, твердо сжимая его в руке

За те две мили между ее входной дверью и местом взрыва она успеет собраться с духом. И всё расскажет Хосе.

И как бы Бет ни ненавидела мысль вновь пережить нападение, она не позволит этому засранцу разгуливать на свободе и совершить подобное еще с кем-нибудь. И даже если его никогда не поймают, по крайней мере, она внесет свой вклад в попытку прижать его.

Роф материализовался в гостиной дома Дариуса. Проклятье, он и забыл, как шикарно живет вампир.

Несмотря на то, что Ди — воин, у него вкусы аристократа, и это вполне объяснимо. Он начал жизнь как принцепс знатного происхождения, и красивый образ жизни все еще имел для него значение. За его большим особняком девятнадцатого столетия, наполненном антиквариатом и произведениями искусства, хорошо присматривали. И дом был столь же надежен, как банковское хранилище.

Но светло-желтые стены гостиной причиняли боль глазам Рофа.

— Какой приятный сюрприз, мой повелитель.

Фритц, дворецкий, вошел с переднего холла и низко склонился, одновременно выключая свет, чтобы не заставлять Рофа щуриться. Как обычно, немолодой мужчина был одет в черную ливрею. Он служил Дариусу около ста лет и был додженом, что означало, он мог выходить днем, но старел быстрее, чем вампиры. Его подвид тысячелетиями прислуживал аристократам и воинам.

— Вы к нам надолго, мой повелитель?

Роф покачал головой. Нет, если удастся что-то с этим сделать.

— Час, максимум.

— Ваша комната готова. Если я буду вам нужен, я здесь, — Фритц вновь согнулся в талии и вышел обратно из комнаты, закрыв за собой двойные двери.

Роф подошел к семифутовому[19] портрету, где, как ему сказали, был изображен французский король. Приложил руку с правой стороны тяжелой позолоченной рамы, и холст повернулся, являя темный каменный коридор, освещенный газовыми лампами.

Ступив внутрь, он преодолел ряд ступеней, ведущих глубоко под землю. Внизу находились две двери. Одна вела в роскошное жилище Дариуса. Другая открывалась туда, где, как предполагал Роф, был дом вне дома, для него. Обычно он спал на складе в Нью-Йорке, во внутренней комнате, сделанной из стали с системой замков в стиле «Форт-Нокса»[20].

Но он никогда не пригласил бы туда Мариссу. Или даже кого-то из братьев. Его уединение бесценно.

Как только он вошел, повинуясь его желанию, вспыхнули свечи, прикрепленные к стенам по периметру комнаты. Их золотистое сияние едва рассеяло темноту. Из уважения к зрению Рофа, Дариус выкрасил в черный цвет стены и потолок высотой в двадцать футов[21]. В одном углу располагалась массивная кровать с черными атласными простынями и лесом подушек. С другой стороны стоял кожаный диван, широкоэкранный телевизор и дверь, которая открывалась в черную мраморную ванную. Там же находился шкаф, полный оружия и одежды.