Тёмная дикая ночь (СИ) - Калитина София Страница 6

– Думаю, по телефону. Просто я с трудом представляю себе написание одного сценария, не говоря уже о трех, – говорит она и прижимает кончики пальцев к губам.

– Все решает сотрудничество, – напоминаю ей я. – Не об этом ли тебе сегодня утром говорил Остин? – ее растущее беспокойство помогает мне сдержать собственное. – Возможно, во втором и третьем фильмах ты будешь больше погружена в процесс, но это же круто, да?

Она быстро кивает, подпитанная моей уверенностью, но потом ее плечи поникают, и она невесело усмехается.

– Я не знаю, как это делается.

Я чувствую, как ее рука, подрагивающая и влажная, ложится на мою.

– Нужно еще выпить! – торжественно заявляет Полина, и краем глаза я вижу, как она встает заказать еще.

Оля протягивает руку и гладит Тасю по голове.

– Тась, ты звезда среди серости. Ты будешь на коне.

Я согласно киваю.

– Ты справишься. Лучше тебя эту историю не знает никто. Ты тут главная. А они просто эксперты в съемках.

Когда Тася выдыхает, ее мягкие губы образуют сладкую букву «о», и она держится за мой взгляд своим, чтобы не развалиться на части. Знает ли она, как я хочу быть ее опорой?

– Ладно, – говорит она и повторяет: – Ладно.

***

В конце концов мы расправились еще с пятью шотами каждая и перешли от обсуждения безумного дня Таси к бурной дискуссии о том, как будет выглядеть конец света. Как обычно, виной тому была Оля, а Тася стала такой расслабленной, очаровательно хихикающей от каждого звучащего предположения – зомби, ядерное оружие, вторжение инопланетян – и кажется абсолютно счастливой и отвлеченной.

– А я говорю, всему виной будет рогатый скот, – чудом умудрившись не зацепить бокал Полины, заявляет Оля, размахивая руками. – Какой-нибудь коровий или свиной грипп. А может, и птицы.

– Бешенство, – пьяно кивая, говорит Катя.

– Нет, не бешенство, – качая головой, отвечает она. – Что-то, о чем мы даже еще не знаем.

– Наша оптимистка, – Вася толкает её в плечо, и она поворачивается к ней.

– Ну это же очевидно, – говорит Оля. – Гребаные курицы станут нашей погибелью.

Тася приставляет палец к своей голове на манер пистолета и, притворяясь, в предсмертных судорогах падает на меня. Ее волосы скользят по моей ладони и голой коже ниже рукава футболки, и это впервые, когда я не борюсь с желанием к ней прикоснуться. Накрыв рукой ее голову, я веду ею вниз, пропуская волосы через пальцы.

Приподняв голову, она смотрит на меня.

– А Лера стопудово пьяна, – объявляет неразборчиво она, и, кажется, я единственная ее слышу.

– Почему это? – спрашиваю я. Моя улыбка в ответ – это что-то подсознательное. Инстинктивная реакция на ее близость.

– Потому что ты прикасаешься ко мне, – чуть тише говорит она.

Я немного отклоняюсь, чтобы лучше видеть ее лицо.

– Я часто к тебе прикасаюсь.

Она медленно качает головой, потираясь об мою руку, после чего поднимается и садится, опираясь на спинку.

– Как подруга. А сейчас как любовница.

Моя кровь превратилась в ртуть. Если бы она только знала.

– Как любовница?

– Ага, – она выглядит усталой, и глаза закрываются.

– Прости тогда, Сладкая Тася, – говорю я, откидывая ее челку со лба.

Она снова резко мотает головой.

– Не извиняйся. Ты моя героиня.

Я смеюсь, но она неожиданно резко выпрямляется и говорит:

– Я серьезно. Что бы я сейчас без тебя делала? – она показывает на Полину: – Одна в браке, – потом на Катю: – Другая – тоже.

По-видимому, услышав нас, Вася наклоняется вперед.

– А я вот нет.

– Ты нет, – пьяно расплываясь в улыбке, говорит Тася. – Но ты постоянно сёрфишь. Или занята в баре. Или же отшивая девушек.

Оля согласно кивает, и Василиса слегка шлепает её по груди.

– Поэтому Лера моя героиня, – говорит Тася и поворачивается ко мне. – Я могу на тебя опереться. Ты мой угомонитель, – потом хмурится и поправляет себя: – Успокоитель?

– Усилитель, – шепчу я.

– Точно, – щелкнув пальцами, отвечает она. – Он. – Тася понижает голос и наклоняется ближе. Так близко, что мое сердце, как сумасшедшее, начинает биться в горле. – Ты никогда меня не оставишь.

– Не оставлю, – отвечаю я. Блядь. Да я и не смогу. Я бы хотела обнять ее и унести подальше, защищая от всех лживых и жадных людей, которых ей еще суждено повстречать.

– Не смей, – говорит она, держа подрагивающий от выпитого палец у моего лица.

Я наклоняюсь, прикусываю его кончик, и ее глаза округляются.

– Не посмею, – не выпуская палец из зубов, произношу я, и мать вашу, до чего же хочу наклониться еще ниже и прикусить ее губы.

========== Тася ==========

Пока не выпью кофе, я самый настоящий зомби, особенно после ночи шотов, празднования и черт знает, чего еще. Я даже не помню, как добралась домой из бара, поэтому не до конца поверила своим глазам, когда в 7 утра увидела на своем диване спящую Леру.

Высокая, она неуклюже распласталась, неудобно согнувшись. Одна её нога лежит на полу, вторая упирается в конец дивана. Футболка задралась до ребер, обнажив плоский живот с еле заметной полоской волос посередине. Ноги расслаблены, руки и шея под таким углом, что явно будут болеть, когда она проснется…

Она действительно здесь, и выглядит потрясающе.

Это не первый раз, когда она у меня после попойки, – отсюда до её магазина всего несколько кварталов, и мы дали Лере ключ на случай, если понадобится нас впустить, починить протекающий кран или зайти перекусить. За те восемь месяцев, что я её знаю, она спала тут дважды: один раз, когда торжественное открытие продлилось допоздна, и она едва смогла добраться до нас, не то что до дома. И ушла, прежде чем я проснулась. А другой – когда после закрытия магазина мы выпили слишком много, чтобы кто-либо был в состоянии вести машину. Правда тогда это был клубок из наших спотыкающихся и рухнувших на первую попавшуюся мягкую поверхность тел.

Вася уже проснулась и ушла – на пляж с доской, скорее всего – и я еще никогда не была так рада обнаружить её здесь без никого. Для меня самой не новость, что я веду себя как маньячка: пялюсь на неё спящую – и потом сделаю все возможное, чтобы отругать себя за это – но сейчас мне просто нравится видеть её с утра. Наслаждаться ей.

Я знаю, это всего лишь вопрос времени, когда Лера отойдет от стресса из-за открытия магазина и сможет сосредоточится на других областях своей жизни… Например, пригласить кого-нибудь на свидание. Ту же Хард-рок Эллисон. Ей-богу, вокруг неё в магазине всегда крутится толпа девиц в надежде, что владелица их заметит. И как бы мне ни было неприятно, знаю, что рано или поздно это произойдет. Меня тоже полностью отвлекает собственная карьера, и все эти разъезды помогают не обращать внимания на то, как сильно она мне нравится. Позволяют брать все, что я могу сейчас взять.

Но в эти последние несколько недель, даже со всем сводящим меня с ума, я словно вышла из тумана. Я вынуждена признаться самой себе, что хочу её. А вчера вечером мы флиртовали больше, чем когда-либо. В груди тревожно шевельнулись воспоминания.

Когда мы познакомились в Вегасе, она была хороша и интересна, и у неё был самый сексуальный акцент, который я когда-либо слышала, но тогда я её еще не знала. Она меня не захотела? Переживу. Но то, как я проводила с ней время – практически все мое свободное, если уж честно – и видела, как прекрасно она вписалась в мою жизнь, превратило мое еле заметное желание в большую ноющую боль. Теперь я узнала её, но не её сердце. Так – еще нет. А в последнее время… захотела. Захотела сказать ей: дай мне неделю. Неделю тебя, твоих губ и смеха у меня в постели. Просто неделю, и тогда я буду в порядке.

Конечно же, это не правда. И даже несмотря на то, что она меня никогда не целовала – не считая быстрого мягкого поцелуя на нашей псевдо-свадьбе – я знаю, мне было бы гораздо хуже, если бы она осталась здесь на неделю и потом ушла. После этого мое сердце станет бесформенным, как растянутый от большого тела шерстяной свитер. Хотя кто знает, может быть, оно и до встречи с Лерой было деформированным. Но в отличие от моих прошлых девушек – с кем-то я встречалась пару недель, с кем-то месяц – Лера, кажется, не станет давить на мои слабые места, желая знать обо мне все подробности. Вместо этого она просто принимает все, что я ей скажу.