Земфира Кратнова - Рандеву с незнакомкой Страница 61

Пятнадцать лет он ждал эту фразу. С того момента, как гордая «Мисс Университет» насмешливо фыркнула на его попытку приударить за ней.

Пятнадцать лет он жил ради того, чтобы увидеть это разочарование и досаду в ее глазах.

Пятнадцать лет он взбирался по карьерной лестнице и дошел-таки до той вершины, с которой мог бросить насмешливый взгляд вниз.

Успешный, состоявшийся, импозантный… и безумно несчастный мужчина, как бы он ни пытался обмануть себя и убедить в обратном.

А сегодня… Сегодня одного взгляда на нее хватило, чтобы понять: вот она – победа…

Они даже не разговаривали. Электрический ток, пробежавший между ними, швырнул их на старый диван еще до того, как разум решил подать запоздалую команду инстинктам.

И потом, когда они утолили первый голод, она сказала те слова, которых он так ждал.

Уткнувшись ей в шею, он жадно вбирал ее запах. Даже сейчас, много лет спустя, она пахла так же, как и в первый день их знакомства. Тонкий, едва различимый аромат розы.

– А что будет дальше?

Он улыбнулся и нежно коснулся губами ее щеки.

– А дальше, милая, мы будем вместе. Обещаю тебе.

– Правда?

– Правда.

Он с наслаждением потянулся, а потом поморщился.

– Так, я в душ.

– Не поняла! – Она возмущенно вскинула брови. – Ты уже уходишь?

– Да ага! Щаззз! – Ладонь коротким скупым движением растрепала ее волосы. – Ты что, считаешь, мне одного раза достаточно? Просто… Ну, есть у меня такая привычка: после секса… Оуу… Прости! После занятий любовью – сразу в душ.

– Хорошая привычка, – кивнула она.

– Но это не значит, что продолжения не последует, – он резво вскочил с кровати и отправился в ванную.

– Кофе тебе сварить? – Крикнула она ему вслед.

– Да, если тебя не затруднит!

Он долго и придирчиво выбирал гель для душа. Мужчины, судя по набору парфюмерии, здесь долго не жили. В итоге он остановился на легком, едва различимом запахе ландыша.

«Нормально, – усмехнулся он. – Выветрится быстро, хотя некоторое время буду пахнуть женщиной».

Она стояла у плиты, обнаженная, и с легкой улыбкой помешивала кофе. Скинув с бедер полотенце, он прижался к ней.

– А еще говорят, что мужчины в возрасте медленно возбуждаются, – заметила она, отведя руку назад и гладя его ниже пояса.

– Это говорят те мужчины, у которых проблемы, – усмехнулся он, касаясь губами ее плеча. – Чтобы себя оправдать. А рядом с тобой я как-то о проблемах думать не собираюсь, заешь ли. Выключай горелку!

– Ну пусть хотя б закипит! Какой ты нетерпеливый… Ох…

Он резко развернул ее к себе и посадил на кухонный столик.

И потом они занимались любовью прямо там, на кухне…

«Скорая» затормозила у ворот больницы. Два дюжих санитара подхватили носилки и потащили его в операционную.

– Что там? – Коротко спросил врач.

– Ножевое ранение.

– Серьезное?

– Да мужик вроде крепкий, держится.

– Быстрее, быстрее, не копайтесь…

Наркоз отправил его в долгое забытье. Очнулся он уже в палате. Соседи смотрели на него с откровенным любопытством.

– С возвращением! – Бодро приветствовал его один из них, парень лет двадцати.

– Спасибо, – хрипло ответил он.

– Тут пока ты в отключке был, к тебе женщина приходила, – сказал пожилой мужчина с буйной копной волос. – Красивая! Жена?

– Нет, – улыбнулся он. – Подруга.

– Ну-ну, – понимающе хмыкнул его собеседник. – Конечно. Понимаю. Подруга, ага… И смотрела она на тебя так дружески-дружески…

– Вадим Петрович, что это на вас напало? – Поинтересовался парень.

– А ты, Олежка, не лезь в разговор старших, – беззлобно одернул его мужчина. – Зовут-то тебя как, сосед?

– Глеб.

– Ну, значит, будем знакомы. Лежать тебе тут еще недельку, не меньше.

Он коротко кивнул. Недельку – значит недельку. Все равно рано или поздно это пребывание на больничной койке закончится. И тогда… Тогда…

Он сладко зажмурился.

Он знал, кто точно будет ждать его выхода.

– Поплачь, поплачь… Легче будет…

– Не будет мне легче, мама! – Она снова зарыдала. Плакала она долго, поскуливая, как собака. Была б ее воля – завыла бы. Лишь бы заглушить эту боль – дикую, безумную, злую.

Судьба – такая жестокая и насмешливая стерва – решила отыграть сценарий по-своему. Мужчина, ставший ее любовником на несколько коротких часов, уже никогда не обнимает ее, не прижмется и не скажет «Милая».

У него неожиданно остановилось сердце. Он умер через два дня, во сне. Кто знает, что ему снилось в эту последнюю ночь? Но, даже прощаясь с жизнью, он улыбался.

Она зашла в ванную и с отвращением уставилась в зеркало. Отражение издевалось над ней, подсовывая вместо холеной женщины зареванную бабу.

Неосознанно она взяла с полки гель для душа. Тот гель, которым он мылся после безумной любви.

Аромат ландыша издевательски дразнил, подсовывая воспоминания…

Она тихо опустилась на пол, желая только одного: потерять сознание.

Говорят, у каких-то древних воинов был обряд прощания с противником. Побежденного полководца вызывали в дворец к победителю, и там они долго пировали. А слуги осыпали их лепестками роз.

Потом победитель уходил, а побежденный, весь в лепестках роз, засыпал, чтобы уже не проснуться. Концентрированный запах убивал его во сне, и он задыхался…

* * *

Звук

– Мама, папа, пока! – Юлька звучно расцеловала родителей и умчалась, цокая каблучками по лестнице.

– Все такая же вертихвостка, – ласково улыбнулся белобородый старик.

– Это для тебя вертихвостка, – хмыкнула его жена, а для подавляющего большинства – Юлия Валентиновна.

– Можем гордиться, мать! Такую дочь вырастили…

– Можем-можем, – она похлопал его по руке. – Но Юлька права. Через месяц у нас золотая свадьба, а мы как-то не шевелимся. Валя, ты бы не валялся, а подсуетился!

– Цветочек, – море нежности в его глазах, казалось, сейчас выплеснется наружу, – да что там суетиться! Ну мы ж договорились: узкий круг, только свои…

– Ох, какой ты иногда вредный дед, – хихикнула она. – Давай считать. Юлька с мужем и его мамой – уже трое. Потом твои корешки – Семен, Николай, Андрей… Кто там еще?

– Сережка, – откликнулся ее муж. – Если приехал уже.

– Я ему не приеду! Сам, барбос, женился позже всех, ему до нашего срока еще жить и жить!

– Ну, Цветочек, – он развел руками. – Не у всех хватает глупости… э-э.. ума, конечно же ума! Обзавестись семьей в двадцать!

– Ах ты, старый хрыч! Ты чем-то недоволен?!

Они оба весело рассмеялись. Когда-то их «показные» перепалки воспринимались окружающими всерьез. Но на десятом году совместной жизни они приучили своих друзей, а заодно и родителей, что милые действительно тешатся, бранясь.