Цена зла (ЛП) - Дарк Рэйвен Страница 69

Я прищуриваюсь на экран, где Рэт вывел список предприятий Адамсона. Этот мудак действительно начинает меня бесить.

— Хорошо, давайте обсудим то, что мы знаем. — Я встаю на ноги, расхаживаю и поднимаю один палец. — Этот парень — какой-то скромный владелец малого бизнеса… Он чист, и все же в его доме были вооруженные люди.

— И он покупает оружие у одного MК, и у него есть компьютер, полный имен участников из другого МК, — добавляет Драгон. — Он столкнул этих два МК друг с другом.

Я слышу гнев в его голосе. Я поднимаю еще один палец и киваю.

— И он, похоже, не имеет никакого отношения к Эмме, но он, очевидно, знает ее, — добавляет Рэт.

Я поднимаю третий палец.

— А еще есть Эмма, — вставил я, поднимая четвертый. — Предполагая, что она говорит правду, у нас есть женщина, которая предположительно скрывается от культа и вынужденного брака с одним из его членов, единственная связь с внешним миром — это ее коллега, которая также вышла, а затем исчезла. Но потом Эмма каким-то образом попадает в поле зрения такого богатого преступника, как Адамсон? — я опускаю руку. — Я этого не понимаю. Что мы упускаем?

Драгон выпивает второй стакан виски. Он ставит рюмку вверх дном на стойку бара и игнорирует хмурый взгляд Рэта. — Я не знаю, но пойми это, Спайдер. — Он кивает мне. — Что бы ни было у этого ублюдка с моим клубом, я хочу, чтобы его прикончили.

Я смотрю на список предприятий, принадлежащих этому мудаку Адамсону, как будто недостающие части головоломки появятся там, если я буду смотреть на него достаточно долго. Затем я перевожу взгляд на монитор, который смотрит в камеру Эммы. Обнаженное тело выставлено на всеобщее обозрение, она яростно извивается, великолепная голова запрокинута назад, беззвучно кричит.

Мало того, что у Адамсона было мое имя в черном списке, но у него еще есть какая-то неизвестная связь с моей Дикой кошкой. Нежелательное видение того, как он смотрит на это изображение, пока он дрочит, мелькает у меня в голове, и я сжимаю кулаки.

Я хочу прикончить его так же сильно, как и Драгон.

— Не волнуйся, През, — говорю я ему, не сводя глаз с Эммы. — Я разберусь с ним. Когда я найду его, он пожалеет, что связался с Бандитами.

Я смотрю на монитор, который смотрит в камеру Эммы так пристально, что мои глаза должны были прожечь дыру в экране.

Если она лжет мне… Мои мысли погружаются во тьму мира, представляя, как я причиняю ей такую боль и страдания, что это пугает даже меня. Если она лжет, это предательство, за которое есть наказание.

И что бы ни случилось, каким бы ни был результат с фотографией Адамсона, он пожалеет, что знает Эмму Вайнмэн.

Глава 24

Энтропия

Эмма

Энтропия — широко используемый в естественных и точных науках термин. Впервые введен в рамках термодинамики как функция состояния термодинамической системы. Энтропия определяет меру необратимого рассеивания энергии или бесполезности энергии, потому что не всю энергию системы можно использовать для превращения в какую-нибудь полезную работу.

После ухода Спайдера минуты тянутся, превращаясь в часы. А это значит, что я, должно быть, была подвешена здесь, в этой комнате, почти три часа.

У меня такое чувство, что руки отваливаются каждый раз, когда я двигаюсь. У меня такое чувство, что ноги подогнутся, как только с моих запястий снимут цепи. У меня пересохло в горле, а в животе урчит, как будто я не ела несколько дней. Цепи впиваются в мои запястья, и мои руки немеют.

И вдобавок ко всему прочему, мой мочевой пузырь готов лопнуть.

Единственная светлая сторона в том, что порезы, которые Спайдер оставил своим проклятым ножом, больше не жалят. Должно быть, кровотечение остановилось.

И снова я стараюсь не думать о том, кто, кроме него, может наблюдать за мной через эту камеру. Ему нравится наблюдать за мной, где бы он ни был?

Ненависть к нему обжигает меня изнутри. Ненависть, которую я никогда ни к кому раньше не испытывала. Даже к нему. Даже когда я впервые встретила его.

Мне больно думать, что всего несколько дней назад мы лежали вместе в его постели, обнимая друг друга. Долгие часы мы медленно брали друг друга, пока я не почувствовала, что мы знаем каждый дюйм тел друг друга. Тогда он был совсем другим. Теперь я хочу выколоть ему глаза. От этой мысли мне становится грустно.

Сначала я кричала и вопила. Пока я не поняла, что это не приносит никакой пользы. Никакие прошения, мольбы или крики ничего не изменят. Я не выйду отсюда, пока он не решит выпустить меня.

Когда ключи звякают в двери, я вскидываю голову, надежда оживает.

За надеждой быстро следует холодный озноб страха.

Перед тем как уйти, Спайдер сказал мне, что, если что-то из того, что я сказала, будет ложью, он застрелит меня и отправит мою голову Сету в коробке. Он ясно дал понять, что сделает для клуба все, что должен. Я обидела его МК и предала его. Нарушила его правила. Ничто из того, что я ему сказала, не было ложью, но, если он думает иначе, он выполнит свою угрозу.

Что, если он ничего не найдет? Что, если он так или иначе не сможет подтвердить то, что я ему сказала? Сочтет ли он это основанием для моего убийства?

Поднимается паника, за которой следует укол беспокойства за Сару. Если я умру, кто ее найдет?

Дверь со скрипом открывается.

Спайдер входит, и моя паника нарастает, пока я не начинаю извиваться в этих цепях. Он закрывает дверь. Когда он поворачивается ко мне, в его руках поднос с миской супа, булочкой и бутылкой воды.

Я сглатываю, наблюдая, как капли конденсата медленно стекают по стенкам бутылки. Я отсюда чувствую запах супа — куриный. У меня слюнки текут, желудок урчит в гневном протесте.

Но вместо того, чтобы снять с меня цепи и принести еду, Спайдер запирает дверь, подходит к кровати и ставит поднос на пол. Он ничего не говорит. Он даже не смотрит на меня.

Я закрываю глаза, откидываю голову назад, отчаяние скручивает мои внутренности в тугой узел.

— Ты нашел что-нибудь, что доказывает то, что я сказала? Ты мне веришь?

Он не отвечает.

— Спайдер, пожалуйста, развяжи меня. — Я ненавижу, что умоляю его, и что мой голос срывается.

По-прежнему ничего. Он пересекает комнату, направляясь ко мне, и на секунду мое сердце снова наполняется надеждой. До тех пор, пока он не вытаскивает упаковку дезинфицирующих салфеток с внутренней стороны своего пореза и не открывает упаковку зубами.

— Что ты делаешь?

Тишина.

Его голубые глаза сосредоточились на моей груди, он осторожно вытирает кровь с порезов, которые оставил там. От слабого запаха дезинфицирующего средства у меня подергивается нос. Что бы ни было на салфетке, порезы жгут. Я вздрагиваю, и он игнорирует это, делая то же самое с порезами на моем животе, а затем на бедре.

Он обрабатывает мои порезы почти нежной рукой, и все же его глаза холодны и бесчувственны, его молчание сокрушительно. Я снова любимая игрушка, о которой заботится мужчина, который видит во мне объект для своего удовольствия.

Я танцую на цыпочках, сжимая бедра вместе.

— Ох, давай! Дай мне передохнуть, Спайдер. Развяжи меня, — рычу я на него.

Он заканчивает обрабатывать мои порезы и кладет в карманы салфетки, затем отступает, оглядывая меня.

— Еще нет. — Его голос — тихий шепот, почти неслышный, и его невозможно прочесть.

— Ты мне веришь или нет?

— Пока не знаю. — Это холодный, бесстрастный ответ, и снова почти неслышный.

Нет, в этом есть какая-то эмоция, но я не могу ее определить. Может быть, отрицание? Сожаление? Я не могу понять, хорошие это признаки или нет.

— У меня все еще есть два вопроса, — говорит он. — Ты ответишь на них сейчас. — Его глаза прикованы ко мне, но они пусты, как будто он смотрит сквозь, а не на меня.

Беспомощность обволакивает мое горло, крепко сдавливая. Слезы текут из моих глаз. Мужчина, в которого я начала влюбляться, ушел. В нем нет ничего, за что я могла бы уцепиться. Он собирается убить меня, не так ли?