Любить всем сердцем (ЛП) - Солсбери Дж. Б. Страница 8

— Это говорят наркотики, ты не в себе…

Разражаюсь смехом, потому что он ни хрена не знает обо мне, кто я такой и как себя веду.

— Перестань быть маленькой сучкой и забудь уже о своей мертвой жене.

Бен поворачивается к двери, берется за ручку и бормочет:

— Я буду молиться за тебя, Джесайя.

А потом уходит.

Я улыбаюсь. Это было достаточно просто. Он должен был бы убить меня или вышвырнуть вон. Поднимаю взгляд к фотографии Мэгги на прикроватном столике. В ней нет ничего особенного. Она выглядит как обычная девушка. Я толком и не знал Мэгги. Познакомился с ней, когда был на свадьбе брата, но в итоге ушел рано, потому что папарацци пронюхали и испортили вечеринку.

Меня это устраивало. Выпивка была дешевой, а все подружки невесты были поклонницами Библии. Хотя Мэгги казалась вполне приличной девчонкой. Совершенно скучная и обычная, как и мой брат.

Три года спустя Дэйв вытащил меня из студии звукозаписи, чтобы сообщить, что Мэгги умерла от какого-то странного дерьма, которое случилось при рождении ребенка моего брата. Наверное, мне следовало позвонить ему, но я знал, что был последним человеком, которого он хотел бы услышать, и не было ничего, что мог бы сказать, чтобы заставить его чувствовать себя лучше.

Да. Я не нуждаюсь в нем, и он никогда не нуждался во мне.

Переворачиваю фотографию, чтобы не смотреть на неодобрительное лицо Мэгги.

— Семью так чертовски переоценивают. Ты уже должна это знать, Мэгги.

Мои глаза фокусируются на другом конце комнаты. Я моргаю, чтобы рассеять пелену от лихорадки. Стул. На спинку наброшен плед. Узнаю узор сиденья где угодно. Сколько раз этот гребаный узор впивался мне в ладони?

Почему он у моего брата?

Волна ярости сотрясает мое тело, кашляю и сплевываю через край кровати, молясь о том, чтобы пришла смерть.

БЕТАНИ

Автобус останавливается в квартале от дома пастора Лэнгли на Пало-Верде-Роуд. Середина марта, а уже почти девяносто градусов (прим. примерно 33 градуса по Цельсию) в семь утра. Мое плечо мокрое от пота под ремешком сумочки. Я благодарна легкому ветерку, охлаждающему кожу. Каждый год летом в пустыне жарко, как в аду, но я не собираюсь переезжать.

Из-за Уайта.

Нет, не из-за Уайта!

У меня здесь друзья… Ладно, моя единственная подруга. Здесь моя церковь... девяносто процентов прихожан старше меня на двадцать-тридцать лет. Мои родители живут всего в часе езды отсюда. И к тому же, что может быть лучше, чем Сюрпрайз штат Аризона? Даже название забавное. (прим. Surprise (с англ. Сюрприз) город в округе Марикопа, штат Аризона).

По дороге просматриваю страницу Уайта в IG, нажимая на старые фотографии, чтобы увидеть, есть ли какие-либо новые комментарии, но ничего не нахожу. Может быть, он все еще…

Замечаю темно-синий пикап на подъездной дорожке, рядом с микроавтобусом пастора, припаркованным над огромной радугой, нарисованной мелом на бетоне. Засовываю телефон в карман и дважды стучу в дверь, прежде чем замок открывается. Передо мной предстает мужчина со светлыми волосами, которого я никогда раньше не видела.

— Эй, ты, должно быть, няня.

— Бетани. — Я отвечаю на его добродушную улыбку своей собственной.

— Входи. — Он распахивает дверь, его свободная рука крепко сжимает одну из кофейных кружек пастора, на которой написано «Проповедник». — Кофе свежий.

Мужчина проходит мимо меня на кухню, как будто прожил здесь всю свою жизнь, что действительно странно. Я работаю няней у Эллиот уже два года и ни разу не видела в этом доме ни души.

— Прости, но ты…

— О. — Парень протягивает мне руку для рукопожатия. — Я Пит, медбрат.

— Медбрат? — Теперь я замечаю, что Пит одет в светло-синюю униформу — брюки и рубашку. Мой взгляд устремляется в коридор, ведущий к спальням. — С пастором Лэнгли все в порядке?

— С ним все хорошо. — Пит поворачивается к буфету и берет кружку. —Кофе?

— Э-э... конечно.

— Сливки, сахар?

— Да, спасибо.

Эллиот, должно быть, еще спит. Я никогда не была здесь так рано. Обычно, когда я прихожу в девять часов, она уже сидит за столом и ест хлопья.

— Хорошая рубашка. — Пит смотрит на логотип на моей левой груди и задерживает взгляд слишком долго, прежде чем ухмыльнуться мне. — Ты там работаешь?

Нет, тупица, мне просто нравится носить форменную рубашку «Пироги и блины».

— Работаю.

— У меня там есть любимый пирог. — Пит протягивает мне кофе с ухмылкой, которая вызывает румянец на коже. — Французский шелк.

— О, да, — принимаю кофе. — Это один из самых популярных наших пирогов.

Я перехожу в гостиную, чтобы избежать того, что он делает, что ужасно похоже на флирт. Кладу сумочку на диван и замечаю на другом конце подушку и сложенное одеяло. Пит ночует в доме пастора Лэнгли?

Не твое дело, не суй свой нос куда не следует.

Хлопает дверь, и я вздрагиваю, проливая горячий кофе себе на руку. Слизываю его, прежде чем он капает на пол, как раз в тот момент, когда пастор Лэнгли идет по коридору. Его руки в волосах, локти высоко подняты так, что рукава футболки сползают вниз, демонстрируя его внушительные бицепсы. Он смотрит Питу в глаза и хмурится. Какой бы разговор без слов они ни вели, он не кажется позитивным.

Поворачиваюсь к ним спиной, чтобы дать возможность поговорить без свидетелей, но тут слышу чей-то яростный кашель. Резко разворачиваюсь, когда медбрат мчится по коридору. Что, черт возьми, здесь происходит?

— Бетани, привет, — говорит пастор Лэнгли с тяжелым вздохом облегчения.

Ого, он одет в спортивные штаны. Эшли убьет меня, потому что я никак не могу вытащить свой телефон, чтобы сделать снимок.

Пастор опускает руки с головы и указывает на обеденный стол.

— Присядем?

— О, да, конечно. — Торопливо подхожу и не удержавшись, смотрю дальше по коридору.

Пастор берет себе чашку кофе и садится напротив меня. Его коротко подстриженные каштановые волосы в беспорядке, а глаза немного припухли, как будто он отчаянно нуждается в хорошем ночном сне.

— Спасибо, что пришла пораньше. — Он проводит рукой по голове. — Здесь произошли некоторые изменения, и они могут повлиять на твое желание продолжать работать няней Эллиот.

Интересно, имеет ли это какое-то отношение к больному человеку в комнате пастора? Потягиваю кофе, стараясь сохранять спокойствие, хотя это звучит так, будто меня вот-вот уволят. Меня не могут уволить. Мне нужна эта работа.

— Ты слышала о... — Пастор смотрит на меня напряженным взглядом своих зеленых глаз, и мне трудно выдержать его взгляд. — Моем прошлом?

— Гм... не совсем. Я знаю только, что мама Эллиот... — Я позволяю своим словам затихнуть, потому что никому из нас не нужно слышать, как я говорю: «умерла».

— Ясно. — Он хмурится, и я ненавижу его грустный взгляд. — Очень немногие знают, что у меня есть брат, и он... ну, он огромная заноза в заднице.

Я хихикаю, когда пастор говорит: «задница». Серьезно, разве это не круто?

— Мы не особо общались, но несколько дней назад позвонил его менеджер и сказал, что моему младшему брату нужна помощь. Я никак не мог отказать, хотя, между нами говоря, это было заманчиво.

Киваю, боясь сказать что-то не то, но он сказал «менеджер»? Думаю, он имеет в виду не менеджера магазина в синем жилете с золоченым бейджиком. Уверена, что Пит не может быть его братом, они совсем не похожи, а это значит…

— Итак э-э... мой брат остановился у меня. Он живет в моей комнате, потому что очень болен.

Насколько болен? Рак?

— Но... — Пастор морщит лоб, смотря на меня. — Ему становится лучше. С каждым днем он становится все сильнее, и думаю, что пробудет здесь какое-то время. Три месяца, если быть точным.

— Простите, но какое это имеет отношение ко мне?

Пастор тянется к книжной полке слева от себя, и я не замечаю, как напрягаются мышцы его рук. Нет. Нет, совсем не замечаю.