Ядовитый соблазн (СИ) - Адамс Эрика Страница 8

Последнее слово осталось за ним. Уколол пренебрежительной фразой по её самолюбию, задев потаённые сладостные мечты, полные светлого восторга от мыслей о возможном союзе с Лаэртом Солсбури, и, усмехаясь, наблюдал за её реакцией. В голову не приходило ни одной путной мысли, чтобы ответить на его насмешку, и она, ограничившись лишь негодующим взором, торопливо покинула помещение библиотеки, скорым шагом направляясь в свои комнаты.

Глава 4. Ставки сделаны

Каков наглец! В голове пульсировала только одна мысль, не дающая ей покоя. Она не могла отвлечься ни на минуту, против воли представляя, как внизу, на первом этаже их дома передвигается Максимилиан, ходит, немного прихрамывая на одну ногу, постукивая тростью о пол, сидит на тех же креслах, что и она, пьёт и ест из той же посуды, и касается руками знакомых и любимых ей предметов, встревает в разговор в неположенном месте с издевательской усмешкой ни лице. О, выгнать бы его прочь! Но она сама обрекла себя на добровольное заключение в четырёх стенах просторной светлой спальни, вдруг сжавшейся вокруг неё так, что казалось, в ней совершенно нечем дышать.

И распахнутые настежь окна нисколько не облегчали её участь, донося обрывки музыки и разговоров. Ненавистные минуты тянулись слишком медленно, а гости словно никуда не торопились, засидевшись допоздна. И ей оставалось только надеяться на то, что отец не станет изображать из себя чересчур радушного хозяина, призывая их остаться переночевать. Дамы явно не согласятся на подобное предложение, боясь предстать поутру перед собравшимися без искусно наложенного макияжа и замысловатых причёсок, а вот мужчины вполне могут и остаться. В особенности, Максимилиан. Вполне возможно, просто из вредности… Нет, сидеть на месте она не смогла и, узнав от прислуги, что часть гостей уже начинает разъезжаться, потихоньку спустилась вниз, попросив горничную позвать отца в кабинет.

Она прохаживалась по кабинету отца, невольно робея от строгой обстановки, чувствуя себя совсем малышкой, любившей проскользнуть сюда, когда он работал, склоняясь над счетоводческими книгами. И тогда она, затаив дыхание, смотрела на выражение его лица, млея от причастности к такому важному событию и перебирая тонкими пальчиками кипу листов, исписанных крупным размашистым почерком отца, полных непонятных цифр и слов. Каждый раз, стоило ей остаться наедине с предметами, знакомыми ей с самого детства и словно имеющими над ней власть, она словно переносилась в прошлое.

— Разумеется, Максимилиан. Но я был бы рад побеседовать об этом позднее. А сейчас прошу меня извинить. Кажется, со мной о чём-то хочет переговорить моя дочь…

— Наверняка, речь идёт о каком-то важном деле, если оно заставило подняться с постели вашу дочь, чувствующую себя нездоровой. Не стану вас задерживать. И передавайте ей от меня самые лучшие пожелания. Надеюсь, что ей в скором времени значительно полегчает, и мы сможем насладиться её обществом.

Проклятье, отец! Обязательно было сообщать всем и каждому, в особенности Максимилиану о своём разговоре с ней? А в голосе мужчины, звучащем чуть громче, чем то было необходимо, ей слышалась потаённая издёвка, мол, знаю, что стоишь за дверью и прислушиваешься ко всему происходящему. Отец что-то проговорил напоследок, торопливо прощаясь с гостем, и вошёл в кабинет.

— Что-то случилось? — выражение лица было встревоженным, от его внимания явно не ускользнули досада и недовольство, промелькнувшее у Эмилии в глазах.

— Ничего, просто хотела поинтересоваться, останется ли кто-то из гостей у нас переночевать и надо ли мне присутствовать при ваших поздних посиделках?

— Не стоило беспокоиться по этому поводу, — улыбнулся отец в ответ, — из приезжих только Максимилиан Ровере. Но он похоже не из тех, кто любит подолгу задерживаться в гостях. Предпочёл вернуться в гостиницу, презрев уют домашнего очага.

Презрение — это всё, чем он наполнен до краёв, едва не сорвалось с её языка, однако она вовремя придержала его за зубами, поболтав с отцом ещё пару минут о мелочах и вернувшись к себе. Уже завтра ей предстояло нанести визит к своей приятельнице, Анне, которая не преминёт попотчевать её новыми сплетнями. Эмилия подошла к окну, глядя на отъезжающие экипажи, среди которых одним из первых пронесся к воротам экипаж Максимилиана. А что, если..? Эмилия, довольная собой, улыбнулась мысли, промелькнувшей в её голове. Да, стоит лишь нажать на нужный рычажок и всё пойдёт как задумано. И поможет ей в этом длинный язычок Анны, а также её привычка приукрашать подробности, дабы сразить собеседника…

— … об этом судачат уже все в округе, — возбуждённо шептала Анна на следующий день своей приятельнице, сидящей рядом с ней в лёгкой беседке сада. О, она как всегда преувеличивала, навряд ли вчера она успела нанести визит более чем одной или двум своим приятельницам… А те, в свою очередь, могли перемолвиться словечком со своими знакомыми, трезво рассудил внутренний голос Эмилии. Пожалуй, Анна была права, в округе теперь только и шептались, что о вчерашнем пикнике и неподобающем поведении Максимилиана. Кто-то заметил их краткий разговор наедине у зарослей декоративных кустарников, некто другой прибавил к этому соревнование на лодке, а третий добавил, что он в числе прочих оказался приглашён на обед к Тиммонсам…

Слухи разрастались, словно снежный ком. И если они еще не достигли необходимого размера, после сегодняшнего вечера они явно разойдутся куда быстрее. Эмилия не стала опровергать ничего из услышанного ею, старательно изображая смущение и неловкость от обсуждаемой темы, отмечая, каким азартным блеском загораются глаза Анны. Она, как и большинство девиц, подобных ей, не пользующихся успехом у противоположного пола, живущих довольно скучно и однообразно, находила особое удовольствие в том, чтобы перемывать слухи и кости всем остальным, чьи неудачи и взлёты служили предметом обсуждения. Эмилия осторожно попыталась перевести разговор на тему появления в их обществе Лаэрта, и, стараясь не вызвать подозрений, словно бы ненароком повторила фразу, брошенную им на берегу озера.

— О! — округлились глаза и рот Анны и, смакуя каждое слово, повторила, — удача от меня сегодня отвернулась, предпочтя иную гавань? Мне кажется, за этими словами кроется нечто большее, чем просто дань вежливости…

— Ты преувеличиваешь, как всегда, — отмахнулась от слов приятельницы Эмилия, якобы раздосадованная её выводами.

— А мне кажется, что я права, — уверенно заявила приятельница, — тебе стоит больше обращать внимания на его персону, чем проводить время с Хромым.

Вот как, мысленно расхохоталась Эмилия, значит, кумушки-соседушки уже успели сделать далеко идущие выводы. Нет, определённо, в последнее время в их округе не происходило ничего примечательного, если они с таким пылом кинулись обсуждать подобные крохи!

— Понятия не имею, по какой причине Ровере оказался среди приглашённых отцом… Не знала до вчерашнего дня, что отец имеет деловые связи с подобным ему.

— Вполне возможно, что это всего лишь благовидный предлог, — воодушевлённо подхватила Анна, — может быть, его интересы простираются не столько в деловую область….

После сказанной фразы Анна многозначительно посмотрела на Эмилию, раздуваясь от гордости, что якобы приоткрыла ей глаза на столь значительный факт. Прекрасно, всё шло даже лучше, чем можно было предположить! Такая глупышка, её даже не пришлось сильно подталкивать в необходимом направлении… Она всё делала сама и весьма успешно. А если учесть, что по словам Анны, на сегодняшнем вечере у неё будут присутствовать оба мужчины, которых общество без их ведома столкнуло лбами на поприще пересекающихся интересов…

Родители Анны были весьма состоятельными и уважаемыми людьми в обществе, и на приёме у них всегда собиралось довольно много интересных лиц. Нынешний вечер не стал исключением. Едва переступив порог поместья, Эмилия окунулась в водоворот из знакомых лиц, ярких вечерних платьев и света множества свечей, расставленных повсюду. Из общего гула толпы было сложно выделить чей-то отдельный голос, оставалось лишь плыть по течению, раздавая улыбки налево и направо, приветствуя знакомых и принимая комплименты. В то время как многие дамы предпочитали увешиваться тяжелыми ожерельями из драгоценных камней в несколько рядов, Эмилия поступила совсем иначе: её нежно-бежевое платье чудесно сидело на фигуре, а лиф платья был расшит полудрагоценными и драгоценными камнями, мягко переливающимися в свете свечей. Шея и плечи были открыты, а в соблазнительном декольте покоился аккуратный кулон с бриллиантом в форме капельки. Заметив издалека пышную фигуру приятельницы, Эмилия двинулась прямиком к ней.