Алиса Клевер - Женщина на одно утро. Волшебная гора Страница 8

– Тебе… хорошо? – спросил вдруг Андре и замер. Я изумленно раскрыла глаза. Мой клитор пульсировал, мое тело было изранено его поцелуями, на плече Андре все еще виднелся след от моих зубов. Хорошо? Это совсем не то слово. То, что происходило, было мне жизненно необходимо, как нужен человеку воздух. Я была против того, чтобы он остановился хоть на мгновение.

– Пожалуйста, прошу… – простонала я, и слезы снова навернулись на глаза. – Не останавливайся….

– И не собирался, – улыбнулся Андре удовлетворенно, и глаза его сверкнули. – Просто я не хочу тебе навредить… в твоем состоянии.

– Если ты навредишь мне, я буду не против, – ухмыльнулась я не вполне адекватно, а затем откинулась на подушку и запрокинула голову. В тот момент, отдавшись его рукам, раскрыв свое тело его желаниям, его неутомимому, настырному члену, я почувствовала себя настоящей, не подделкой, а чем-то реальным. Я существовала по-настоящему только когда Андре брал меня, и я чувствовала эту ни с чем не сравнимую наполненность, почти невыносимую, предельную, как нечто самое важное, единственное, что имеет смысл. Сейчас это была не изысканная сексуальная игра, не искушение, а нечто куда более простое, природное – первобытное соитие на фоне таких вещей, как жизнь, страх, стресс. Мы жаждали близости, и каждый удар члена, каждый мой стон, его улыбка, горячий поцелуй, прикосновение его пальцев к моей промежности в желании усилить наслаждение – все это делало нас ближе, утихомиривая демонов, которые терзали нас в остальные часы.

Позже мы сидели в такси, а я продолжала прокручивать в голове каждую деталь этой быстрой, ошеломительной любви и оргазма, который и сейчас прокатывался волной по моему все еще возбужденному телу. Память воспроизводила это действо в подробностях, и мне было достаточно просто лежать на коленях у уставшего, улыбающегося Андре, чтобы снова и снова переживать недавно вспыхнувший жар. Между моих ног все горело, я была истерзана членом и губами моего безжалостного, требовательного любовника. Теперь же я старательно фокусировалась на этих ощущениях, пытаясь запомнить, каково это было. Чувствовать его член внутри – вот что заставляло меня глубоко дышать даже сейчас, стоило только подумать об этом. Я вспомнила, как Андре вдруг вышел из меня резко и неожиданно, заставив меня нахмуриться и приподняться на локтях. Без предисловий и вопросов он вдруг склонился и впился губами в мои и без того пульсирующие в возбуждении малые губки. Он целовал их, играл языком с моим клитором, заставляя меня стонать и вздрагивать, когда щетина касалась нежнейших моих частей. Восхитительная смесь боли и наслаждения пронзала меня насквозь. Андре доводил меня до предельной точки, а затем отступал и снова прорывался в меня своим твердым и безжалостным членом. Я позволяла все, даже когда его стремительный натиск было почти невозможно выдержать. Андре брал меня так, словно не хотел оставлять в живых.

Потом мы хохотали, одеваясь со скоростью пойманных на месте преступления воришек. Таксист смотрел на нас с осуждением. От нас пахло сексом, мы светились, как включенные настольные лампы. Андре, задумчиво глядя вдаль, в окно, прижимал меня к себе и невольно улыбался. А я представляла его обнаженным, со стоящим, торчащим вперед колом, и полыхала от этих мыслей. Я вовсе не собиралась тушить это пламя. Если именно так горят в аду, значит, я уже побывала в нем, и мне понравилось.

– Выпей таблетку, – попросил Андре, когда такси почти подъехало к Лионскому железнодорожному вокзалу.

– Еще одну? Как вчера? А потом я ходить не смогу, – скривилась я, но Андре погрозил мне пальцем и протянул бутылку со светло-розовой жидкостью, кислой на вкус. Витамин «C», сказал он.

– Пей, а то накажу, – пригрозил он, и не без удовольствия отметил, как на моих щеках снова появился румянец.

– Мне не так уж плохо.

– После того, что я сделал с тобой, тебе и так должно быть трудно ходить, – бросил он весьма довольным тоном, а я показала ему язык. Да я и не ходила – летала. Впрочем, устроившись поудобнее в кресле скоростного поезда, я тут же уснула – болезнь давала о себе знать, а Андре периодически прикладывал ладонь к моему лбу. Засыпая, я вдруг подумала – ведь это странно, что он едет со мной. Он бросил работу, оставил все свои дела и носится со мной, как с писаной торбой.

Он сказал, что любит тебя.

Отчего-то слова, сказанные тогда в ритме и такт нашей сумасшедшей скачке, когда Андре с изменившимся от желания лицом смотрел на меня – эти слова убеждали меня больше, чем все остальные. А ведь сказано их было немало. Совсем недавно Андре предложил пожениться. В шутку. Во всяком случае, я посчитала, что эти слова не были сказаны всерьез…

«Авиньон, остановка конечная. Поезд прибудет через десять минут!», – услышала я по громкоговорителю сквозь сон. Казалось, я только успела прикрыть глаза, хотя на самом деле проспала все три часа полета по рельсам. Удивительно, что поезда могут ходить с такой немыслимой скоростью, и иногда поездка на них почти равнозначна полету на самолете. Странно, как сильно я боюсь летать, и как спокойно и мирно засыпаю в поезде, хотя и тут, и там вероятность возникновения аварийной ситуации почти одинакова. Поезд несется так быстро, что любая оплошность может стать фатальной – примеров хватает. Но высота вызывает больше страхов. Находясь на земле, мы ощущаем себя как дома. И потому в поезде чаще видишь спокойные лица пассажиров, привычно снующих в суете, загружающих свои сумки наверх, в багажные отсеки.

– Просыпайся, спящая красавица, – ласково произнес Андре, и я улыбнулась в ответ, радуясь тому, что он здесь, со мной. Вдруг непонятно отчего меня охватило волнение. Я боялась, что может произойти что-то плохое, и воображение рисовало картины одна ужаснее другой.

– Ты пойдешь к ней со мной? – спросила я, и Андре молча кивнул. Сейчас мы были не просто любовниками, а парой. Мы были вместе, и теперь уже не в страсти, а в печали.

Мимо промелькнуло аккуратное бежевое здание Авиньонского вокзала. Мы снова взяли такси, но теперь ехали молча.

День катился к закату, и красный полукруг солнца выглядывал из-за золотисто-коричневых крыш старинного города. Погода стояла замечательная. Я никогда не была в Авиньоне, но многое знала об этом месте. Когда-то меня очаровала его сложная, богатая событиями история и Папский замок, служивший домом жадному до всего мирского Жаку д’Юэз, красноречивому Папе Иоанну XXII, при котором широкий размах получили торговля индульгенциями и охота на еретиков. Он внушал ненависть многим своим современникам, в том числе и миноритам, проповедовавшим аскетизм. При Иоанне XXII католическая церковь имела огромную власть, и в погоне за аргументами в пользу богатства Папа толковал священные книги, как ему вздумается, и писал свои законы здесь, в Авиньоне, в отгороженном крепостной стеной замке. Если прислушаться, можно и сейчас услышать скрип его пера. Французская история проплывала мимо меня, а мое сердце колотилось все сильнее, на сей раз от страха.