Жозефина Мутценбахер - Пеперль – дочь Жозефины Страница 8

– О боже, – стонет учитель, – это длилось так долго и на меня накатило так быстро, что я даже не сумел толком продрать тебя как следует, – сетует учитель и добавляет: – В настоящий момент ты ещё слишком молоденькая, пока ты ещё ебаться не в состоянии!

Это задевает Пеперль за живое.

– А вот и могу, – говорит она, мужественно пересиливая боль, – это хуй у вас, простите, чересчур уж велик!

– Да нет, хуй у меня самый правильный, но твоя сладкая пизденочка ещё слишком узка.

Носовым платком он обтирает ляжки Пеперль, обильно залитые семенем, затем разворачивает девчонку, раскрывает её всё ещё судорожно сжатые ноги и заодно вычищает языком чуть кровоточащую пизденку.

– Я, конечно, лишил тебя девственности, но, к сожалению, только пальцем, а это всего лишь полдела и можно считать, что почти ничего не произошло. Должен признаться, что у тебя такая сладенькая пизденочка, так бы и засадил тебе крепким ударом, так бы и разорвал тебя! Да, при виде такой красивой дырочки, не долго и рассудка лишиться!

– Она и вправду красивая? – спрашивает польщённая Пеперль, и хотя ей сейчас вовсе не до смеха, пытается через силу улыбнуться учителю. Учителя охватывает воодушевление.

– Я вообще ничего совершеннее в жизни не видел, об этой пизде когда-нибудь заговорит вся Вена.

– Вполне может быть, – с гордостью соглашается Пеперль, – я когда-нибудь стану настоящей блядью, господин учитель!

– Ты не станешь блядью, – заявляет учитель.

– Нет, я всё же стану ею, – убеждённо возражает девочка.

– Не станешь, говорю тебе, потому что ты уже настоящая блядь. Ты сладкая поблядушечка. Скажи мне, скольких мужчин ты уже подпускала к этой восхитительной пиздёнке? Ну-ка, признавайся!

– Да уж, было несколько, – дерзко заявляет Пеперль в ответ.

– И что же они делали?

– Играли пальцем, а также лизали меня.

Это возбуждает учителя, а Пеперль насмешливо глядит на него.

– И какое же место они лизали тебе?

Пеперль вдруг становится неловко произнести при учителе слово «пизда», поэтому она изворачивается:

– Ну, вон эту мою штучку!

Однако учитель теперь страстно желает услышать из уст юной девочки именно это самое слово и потому продолжает настаивать:

– Ты мне всё же прямо скажи!

– Не надо, господин учитель, я вас стесняюсь.

– Ну-ну, давай, скажи же мне.

– Нет, пожалуйста, я стесняюсь.

Она как бы в смущении закрывает глаза ладонями, однако продолжает и дальше лежать с широко раздвинутыми ногами. Молодой человек заводится не на шутку, он непременно желает услышать от неё то самое слово и просит:

– Да скажи же, наконец!

– Нет, не скажу!

– Если ты повторишь за мной то, что произнесу я, то получишь от меня шиллинг.

Целый шиллинг! Пеперль в восторге. Чего только не накупишь на шиллинг! Для неё это целое состояние, обретаемое впервые, и поэтому она тотчас же объявляет о своём согласии.

– Что я должна повторить?

– Скажи с выражением: «Я поблядушка. Мужчины вылизывали мне сладкую, красивую пизду и пальцами играли моим секелем до тех пор, пока на меня не накатывало».

Помня о шиллинге, Пеперль, естественно, тут же послушно всё повторяет. Учитель приходит в восторг, а Пеперль теперь уже деловым тоном заявляет:

– Пожалуйста, господин учитель, давайте мне шиллинг.

Мужчина, смеясь, протягивает ей монету, и Пеперль говорит:

– Пожалуйста, господин учитель, если вы дадите мне ещё один шиллинг, я вам ещё что-нибудь скажу.

– Ладно, посмотрим. Итак, начинай.

– Я не только давала мужчинам вылизывать мне пизду, но и брала в рот красивые крепкие хуи и посасывала их до тех пор, пока мне за щеку не брызгала сперма!

Молодой человек густо краснеет и вдохновенно вручает Пеперль второй шиллинг.

– А не хотела бы ты, – хрипло говорит он, – и мой хуй тоже взять в рот и обработать своими вишнёвыми губками, пока и с моим хуем не произойдёт то же самое, пока он не брызнет?

Теперь Пеперль чувствует себя в своей стихии.

– Почему бы и нет, но что я получу за это?

– Ты действительно законченная блядь! – восхищён и одновременно возмущён учитель. – Я ведь сейчас дал тебе уже два шиллинга, за эти деньги ты вполне могла бы довести мой хуй до излияния!

– Нет, за такое я должна получить отдельную плату, – упрямо настаивает она.

Учитель конфузится и тогда пытается силой заставить девочку лизать ему хер, ибо за время разговора тот очень напрягся и вспух, а яйца готовы были лопнуть от переполнявшего их содержимого.

Пеперль смотрит на его раскрасневшееся, потасканное лицо, видит неудержимую похоть в его глазах, и он вдруг становится ей противен. В голове у неё невольно всплывает образ несравненно более красивого Кукило.

Она быстрым движением перебрасывает ноги через кожаный гимнастический снаряд, учителю уже не поймать её. Он только успевает бросить прощальный взгляд на красную, со следами крови, дырочку. А Пеперль одним прыжком соскакивает на землю и устремляется к двери.

– Я могла бы, конечно, если б хотела, – смеясь, говорит она, – но я не хочу. Сейчас я пойду к одному человеку, который мне нравится, и если он не против, пусть меня выебет, даже если мне опять будет больно и он разорвёт меня! И лизать буду его, где он захочет, и столько раз, сколько он захочет.

Сделав неглубокий книксен, она внезапно говорит:

– Целую руку и ещё кое-что, господин учитель, а теперь, если вам больше невмоготу терпеть, можете сами себе спустить.

С этими словами она быстро поворачивает ключ и оказывается за дверью. Учитель стоит озадаченный и оцепенело глядит ей вслед… Да, по всему видно, что она станет настоящей блядью, начало уже положено.

Пеперль уже добрый час сидит на скамейке на Гюртельаллее, устремив неподвижный взгляд через улицу на парикмахерский салон господина Фердинанда Кукило. Она с восторгом разглядывает выставленные в витрине восковые бюсты, демонстрирующие причёски всех моделей и видов. Господин Кукило артист своего ремесла. Только ли своего ремесла?

Пеперль думает о нём и внезапно у неё появляется желание, чтобы он запустил свою холёную руку под грязную цветастую ткань её платья и поиграл с её пиздой. Пеперль по-настоящему влюблена в него, однако не может правильно объяснить себе это чувство. Она знает лишь, что у неё начинает ужасно чесаться между ляжками, стоит ей только подумать о нём. Справа и слева от парикмахерской торговые заведения уже закрываются, однако в заведении господина Кукило ещё горит свет. Пеперль видит, что он бреет последнего клиента. Внезапно решившись, она встаёт, переходит улицу и входит в салон как раз в тот момент, когда мальчишка-ученик обмахивает щёткой сюртук клиента.