Уилла Ламберт - Изумрудное пламя любви Страница 13

— А чем вы, если не секрет, зарабатываете на жизнь?

— В основном выращиваю кофе.

— Кофе? На самом деле?

— Вас это удивляет?

— Немного.

— Почему? У вас были другие предположения на мой счет? Кто я, по вашему мнению?

— Конечно, профессиональный преступник, — засмеялась Дайана. — А если серьезно, я думала, вы имеете какое-то отношение к авиации — ведь ваши отец и брат оба были связаны с ней.

— Мой отец был одним из тех, кто всегда ищет горшок с золотом у основания радуги. — Слоун подкинул вверх маленький камешек, и тот поскакал по ступенькам лестницы. — Его отец и отец его отца — все были довольно-таки неординарными личностями и все при этом едва сводили концы с концами и брались за любую работу. Во времена первой мировой войны отец был слишком молод, чтобы воевать, но во второй мировой уже участвовал. К тому времени, когда война закончилась, он научился летать на самолете, имел в кармане несколько тысяч долларов и узнал, что мир значительно больше, чем его ферма в Монтане.

— Ваши родные были американцами?

— Вернее, южноамериканцами: отец принял бразильское подданство.

— А мать?

— Она приехала в Бразилию с ним, но не выдержала долго в тех местах. Знаете, я всегда осуждал отца за это. Хотя Джек, когда бывал пьян, настаивал на том, что старик не виноват, так как мама сама не хотела оставаться в Штатах одна и говорила, что, если бы у нее был выбор: умереть без отца или с ним, она бы в любом случае выбрала второе. Так они оба и умерли в Бразилии.

— Мне очень жаль.

— О, все мы когда-нибудь умрем, — невесело усмехнулся Слоун.

— Я все еще ничего не поняла насчет кофе. — Дайана дипломатично попыталась сменить печальную тему, но Слоуну, по-видимому, хотелось продолжить именно ее.

— Отец приобрел подержанный самолет и начал возить разные грузы во внутренние области Бразилии, обратно он забирал людей, которые заканчивали там работу и возвращались домой, письма…

— И индейские древности? — продолжила Дайана.

— Да, и их тоже.

— И кофе?

— Нет, кофе — нет, — улыбнулся Слоун и встал. — Пойдемте, становится темно. А темнота здесь — это всегда опасность.

Дайана была несколько разочарована тем, что Слоун как бы поставил преграду между ею и своим прошлым. Ей было необъяснимо приятно слушать его, именно в его прошлом Дайана искала причины его опасного очарования для нее.

Слоун взял ее за руки, слегка потянул, приподнимая со ступеньки, и она внезапно очутилась в его объятиях, взглянула ему в лицо, он прижал ее к себе еще крепче, поцеловал в лоб, в нос, в губы. И вся гамма противоречивых чувств, мучивших Дайану на протяжении всего времени их краткого знакомства, вновь зазвучала в ней.

Но если в поезде она испытала страх и смущение и прервала поцелуй, чтобы Слоун не пришел к неверным выводам, то сейчас она сама хотела, чтобы он ее целовал. Она обняла его за шею, прильнула к нему. Темнота обступила их со всех сторон, только звезды мягко сияли на этом чужом южном небе.

Внезапно девушка почувствовала, как напряглись руки Слоуна. Он оторвался от ее губ, его глаза пристально всматривались в темноту за ее спиной. Дайана вопросительно взглянула на него.

— Мы здесь не одни. — Слоун сказал это так громко, что Дайана поняла: эти слова предназначались не только для ее ушей. — Не паникуй! — И кому-то в темноту: — О’кей, мы знаем, что ты здесь! Выйдешь сам, или хочешь, чтобы я пошел взглянуть?

— Я выйду, Слоун, — ответил неизвестный где-то совсем рядом.

Дайана вздрогнула, Слоун почувствовал, что она боится, и его руки сжали ее сильнее.

— Ну, Джекос, что же ты, выходи!

— Вы могли бы показать мне несколько более продолжительное шоу. — Какой-то человек шагнул из тени и встал перед ними так близко, что Дайана увидела кривую усмешку на его губах. Она сразу узнала его: это был мужчина с фотографии, которую Дайана отдала Кэрол. Экзотический тип: очень смуглое давно не бритое лицо, грязно-белый пиджак, определенно видавший лучшие времена.

— Хотел бы я оставаться незамеченным еще пару минут. — Джекос говорил по-английски с легким акцентом. — Смотреть становилось все интереснее и…

— Заткнись, Дэн, иначе потеряешь еще несколько зубов, — оборвал его Слоун.

— Ну хорошо, хорошо, по крайней мере, представь меня молодой леди, — осклабился Дэн. — Ты, конечно, уже успел получить от нее достаточно знаков расположения…

Слоун отпустил Дайану так неожиданно, что она чуть не упала, и схватил Дэна за ворот пиджака.

— Заткни свой поганый рот!

— Хорошо, хорошо. Дэн, видимо, понял, что зашел слишком далеко. — Ну, я немного ошибся. Мои извинения тебе и твоей леди.

— Слоун?! — Дайану била нервная дрожь.

— Все в порядке, Дайана, — заверил ее Слоун. — Мне нужно обсудить с Дэном кое-какие дела. Уверен, что он с удовольствием подождет здесь, пока я провожу тебя в отель. Верно, Дэн?

— Это насчет самолета? — спросила Дайана.

— Она знает о самолете? — В голосе Дэна неожиданно прозвучало что-то вроде уважения. — Быстро работает дамочка, верно?

— Оставь свои домыслы при себе. — Слоун выпустил ворот пиджака Джекоса и повернулся к Дайане. — Пойдем, я провожу тебя, а Дэн подождет.

Когда они вернулись к отелю, Слоун усадил Дайану за один из столиков на террасе.

— Надеюсь, Дэн принес мне вести, которых я жду, не волнуйся.

Дайана судорожно ухватилась за его руку. Дэн не показался ей человеком, способным легко снести унижение, и она боялась за Слоуна.

— Может, лучше не возвращаться?

— Не нужно бояться, — Слоун ободряюще улыбнулся. — Дэну нужны деньги. И он знает, что не получит их, пока не сообщит мне новости.

— Но ведь ты не уедешь прямо сейчас? Я имею в виду — ты ведь не сейчас вместе с ним отправишься туда, где упал тот самолет?

— Это будет зависеть от того, что у Карлайла на уме. Дэн не более чем высокооплачиваемый посредник.

Сейчас он сделает несколько шагов в темноту перуанской ночи и исчезнет из ее жизни…

— Пожалуйста… не уходи, — сказала Дайана, хотя прекрасно знала, что уговоры бесполезны. Она начала его понимать: он из тех людей, которым время от времени необходимо испытать чувство опасности. И ему нужно смыть пятно с репутации своей семьи. Ее беспокойство будет только раздражать его. Но, понимая все это, Дайана, помимо воли, продолжала крепко сжимать его руку, как будто это могло помешать ему делать то, что он хотел.

Свободной рукой Слоун нежно провел по ее волосам.

— Нас уже что-то связывает и мы оба чувствуем это, верно, Дайана? — мягко сказал он. — Нам все труднее и труднее расставаться.

Дайану начало знобить, но не от холода, а от сознания неотвратимой потери.

— Я… — начала она.

— Шш, — он дотронулся пальцем до ее губ. — Не говори ничего, я хочу додумать твои слова и какое-то время понаслаждаться иллюзией.

— Не уходи, Слоун, — сказала она. — Пожалуйста.

— Я должен. Если бы я мог, я бы остался. Поверь мне. Слишком многое зависит от того, получится ли у меня задуманное. Слишком многое, чтобы отступить.

Она осознала, что все еще удерживает его руку с такой силой, что ему, наверное, больно, и отпустила ее.

— Мне жаль, — сказала она.

— Не надо, Дайана. — Он быстро наклонился и дотронулся губами до ее волос. — Мне тоже жаль. И больше, чем ты можешь себе представить.

Слоун повернулся, сделал несколько шагов и, не оглядываясь, исчез в темноте.

Девушка осталась на террасе. Прошла минута, а может, час — она потеряла представление о времени. К ней подошел официант, спросил, что она хочет заказать. И, узнав, что ей ничего не нужно, заключил, что это из-за высоты.

— Да, — сказала Дайана, отодвигая стул и поднимаясь, — вы правы.

Она пошла в номер и легла.

ГЛАВА 6

Даже во сне она говорила себе, что это всего лишь сон, но проснуться не могла… Она лежала на сырой, холодной каменной плите в джунглях, которые были еще более темными и непроходимыми, чем те, которые она видела наяву. Ее запястья и лодыжки были крепко связаны лианами. На ней была та же самая тонкая ночная рубашка из хлопка, в которой, как ей помнилось, она легла спать. Рубашка сползла с правого плеча, обнажив часть груди.

Слоун вышел из леса, заметил ее и подошел. Он улыбнулся и убрал прядь волос с ее глаз. Его губы не шевелились, но она знала, что он сказал: «Я хотел бы помочь тебе, дорогая, но должен искать самолет». Он наклонился и поцеловал ее в лоб, а когда выпрямился, это уже был не Слоун, а Дэн Джекос. Дэн улыбался. У него недоставало двух передних зубов, глаза вращались, а язык вывалился изо рта.

Потом и он ушел, и стало еще страшнее. Она слышала мягкие шаги, шуршали опавшие листья. «Самая большая, самая свирепая, самая интересная кошка Нового Света», — сказал кто-то.