Уильям Вулфолк - Кино для взрослых. Плутовка Страница 15

Все притихли, словно приняв предупреждение на свой счет.

— Потерпите, — миролюбиво промолвил Мердок. — Вначале всегда требуется больше времени.

— Время — деньги!

— Хотите иметь качество — не мешайте работать. Я не могу буквально переносить сценарий на площадку, как через кальку.

Фаллон кипел от негодования.

— Знаете, Мердок, в чем ваша беда? Душой вы все еще со старым поколением. А ведь и у них, если на то пошло, хватало дерьма. Мы тут работаем, а не прохлаждаемся, расписывая каждому встречному-поперечному, какие мы гениальные.

Пришла очередь Мердока нанести ответный удар — сильный и смелый. Дать взвешенный, хорошо аргументированный ответ на нападки шефа. «Ну же, давай!» — мысленно внушал Пол режиссеру.

Тот сказал:

— Уверен, вам понравится результат. Но я постараюсь ускорить работу.

— Девять дней, — прорычал Фаллон. — И точка.

Он повторил свое условие оператору, добавив:

— Имея дело с дерьмом, не будешь пахнуть розой. Зарубите это на носу!

Некоторое время после ухода Фаллона Мердок вел себя так, словно его стукнули пыльным мешком по голове. Он был не в состоянии дать ни одного толкового указания, и оператор стал сам решать, куда поставить камеру, даже осадил Мердока в каком-то мелком споре: «Это — не архитектурный проект с приложениями. Вы сами одобрили сценарий!» Наконец Мердок махнул рукой:

— Снимайте. Больше — никаких изменений.

Тем временем на съемочной площадке дала себя знать запоздалая реакция. В одной сцене, требующей точного расчета времени, актриса не сразу выполнила указание Мердока. Он посмотрел на нее, издал полузадушенный звук и ринулся через весь павильон в свой кабинет. При этом он чуть не опрокинул походный стул, на котором сидела ассистентка. Выждав полчаса, оператор объявил конец съемки. Через пару минут в павильоне не осталось ни души.

На следующее утро, явившись на съемочную площадку, Мердок вел себя так, будто ничего не случилось. Однако чувствовалось, что он внял предостережению Фаллона. Каждый эпизод был снят с первого или, на худой случай, со второго раза, и Пола ни разу не попросили что-либо изменить в сценарии. Во время перерыва на обед весь съемочный коллектив собрался за длинным столом прямо в павильоне. Там уже ждали блюда с копченой колбасой, красным перцем, хлебом и сыром, вазы с фруктами, пирожными и пончиками. Профсоюзные правила запрещали работать более шести часов без перерыва на обед. Руководство решило, что дешевле кормить всех прямо на студии, чем терять время на беготню по ресторанам.

Пол стоял в очереди впереди Мердока и случайно подслушал отрывок его разговора с плотником. Режиссер потребовал убрать одну стену, чтобы там можно было в следующем эпизоде установить камеру. Плотник сказал: предполагалось, что стена будет стационарной. Мердок сразу согласился.

Позднее Пол подошел к нему.

— Мистер Мердок, я хотел бы вам кое-что сказать.

— Зовите меня Фрэнком.

— По-моему, вам не стоит так уж сильно беспокоиться из-за Тома Фаллона. Если «История» будет пользоваться успехом, никто не посмеет усомниться в ваших методах.

Мердок слабо улыбнулся.

— Почему бы нам не перекусить в моем кабинете? Там удобнее разговаривать.

Кабинет оказался клетушкой, в которой сразу же бросалась в глаза громадная пробковая доска объявлений с приколотыми к ней иллюстрациями и набросками древнегреческих костюмов.

Письменный стол был завален журналами, книгами и другим справочным материалом, которым Мердок пользовался в работе с художником по костюмам, парикмахером и гримером, стараясь, насколько позволяла смета, максимально воспроизвести образ эпохи.

— Все это больше не понадобится, — сказал Мердок, откупоривая бутылку «Джека Дэниелса». — Фаллон ясно дал понять. Никакой борьбы за качество. Verboten[2].— Он в два глотка опорожнил свой стакан и налил еще. — В лучшие времена я брал продюсеров на пушку следующим заявлением: «Это мой последний фильм. Если так дальше пойдет, бросаю к чертям это дурацкое занятие — только вы меня и видели!» Но в один прекрасный день я понял, что мне некуда уходить. Так что, если сегодня нужно приспосабливаться, я буду это делать.

— Здесь никто, кроме вас, не умеет ставить фильмы.

— Похоже, мистер Фаллон другого мнения. Я не рассказывал о его утреннем звонке? Ни слова о вчерашней сцене. Он просто довел до моего сведения, что второй фильм не будет посвящен Петронию, как планировалось.

— А чему же?

— Библии.

— Это шутка?

— Ветхий и Новый завет. Фаллон говорит, этот фильм будет состоять из шести или семи порнографических эпизодов из Священного писания.

— Ищет неприятностей на свою голову.

— Я не мог так ответить — после вчерашней стычки. Зачем искушать судьбу? Считается, что порнографический эпизод на тему Библии вызовет споры, а это благоприятно отразится на прибыли.

Пол почувствовал, каково было Мердоку это перенести.

— Мы задеваем чувства многих людей.

Мердок кивнул.

— Ничего не могу поделать. Это уже не моя, а ваша проблема. К двадцатому у меня должен быть готовый сценарий. Если не ошибаюсь, Сиранни уже начал разрабатывать сюжетную композицию. Говорит, там полно подходящего материала.

В памяти замелькали эпизоды: Иуда и Фамарь; история иерихонской блудницы Раав; отрывок из второй книги Самуила, где девушку насилует ее брат, и еще один — из Книги притчей Соломоновых, о жене, которая, чуть только муж за порог, бежала соблазнять молодых людей. И, разумеется, Песнь Песней Соломона, чьи сверхэротические образы могли бы заставить покраснеть современных писателей. Да, материала более чем достаточно.

Пол поморщился.

— Эд — добрый католик. Что скажет его духовный пастырь?

— Заставит пару раз произнести «Аве Мария!» да покаяться — и вернет ему свою благосклонность. Кто сказал, что добрый католик должен умирать с голоду, доказывая свое рвение?

— Порнофильмы на библейские сюжеты — не самая удачная затея. Это просто глупо.

— Не принимайте близко к сердцу. Вы идете сегодня на коктейль к Рэндам?

— Да.

— Я тоже приглашен, но вряд ли пойду. Там будет Фаллон. Попробуйте его образумить.

— Так я и сделаю.

Интересно, подумал Пол, причастен ли Ивен Хендершот к этой затее с Библией? Его размышления были полны горечи.

Приглашение на коктейль к Рэндам ознаменовало собой его восхождение в качестве новой звезды. Эда Сиранни не пригласили, и вообще никого из сценаристов.

Пол приехал к Рэндам в половине седьмого. В приглашении было указано: с шести до девяти, и ему одинаково не хотелось явиться слишком рано или опоздать. Дверь оказалась полуоткрытой; из прихожей доносилась музыка. Обстановка в гостиной была дорогой, но комната почти не отличалась от всякой другой современной гостиной. На стенах красовались в красивых рамах гравюры Брака, Пикассо и Куниеси. Гостей было человек тридцать. Вошла горничная с напитками и легкими закусками на подносе.

Сквозь толпу к Полу протиснулся Макс Рэнд. Его могучий торс был искусно закамуфлирован серым свитером-водолазкой и двубортным пиджаком с медными пуговицами. Он усиленно отгонял от себя сигаретный дым, с которым не успевал справляться кондиционер.

— Привет, Пол. Обойдемся без представлений. Что будешь пить?

Он сделал знак горничной. Пол выбрал водку.

— Симпатичная вечеринка.

Над верхней губой Макса Рэнда выступили бисеринки пота. Прежде чем горничная успела унести поднос, он схватил несколько копченых устриц и крекеров.

— Сплошь интересные люди. Тебе должно понравиться. Видишь того бородатого парня? Это Руссоф.

Пол посмотрел через всю комнату — туда, где черноволосый бородач в бархатном смокинге приближался к группе молодых людей. Руссоф был художником-авангардистом, о котором неделю назад была хвалебная статья в журнале «Тайм».

— Здесь, на стенах, есть и его работы, — поведал Макс, жадно грызя крекер. — Вон, рядом с Куниеси. Жена недавно купила.

Пол подошел поближе, чтобы разглядеть три наложенных друг на друга разноцветных треугольника. К нему подошел молодой человек с напряженным лицом.

— Это — настоящий шедевр. Что в искусстве главное? Отбор. Руссоф знает, что оставить за пределами картины.

— Он оставил порядочно, — сказал Пол и вдруг заметил в дверях Шейлу. Одну. Каждым своим движением она словно бросала вызов. Выставляла себя напоказ и в то же время не была вульгарной. Ее сексуальная бравада таила в себе загадку.

Вокруг нее тотчас образовалась толпа поклонников. Но не успел Пол сделать шаг в том же направлении, как был перехвачен симпатичной девушкой, которая попросила принести ей выпить.

Возвращаясь с напитком, он отметил высокую, пропорциональную фигуру девушки и всю ее строгую красоту и пожалел, что ей не хватает соблазнительности Шейлы. Мимо, потея и отдуваясь, протопал Макс Рэнд.