Мэриан Кайз - Не горюй ! Страница 16

Когда же они поднимались и тянулись к двери, я орала:

- Куда это вы идете? Не в состоянии находиться со мной в одной комнате? Мало того, что мой муж меня бросил, так еще и моя семья меня избегает.

Бедные жертвы останавливались в смущении, не решаясь уйти, но явно не желая оставаться. И ненавидя меня за это.

- Валяйте, уходите! - злобно цедила я. - Убирайтесь!

Я вела себя настолько ужасно, что никто, даже Хелен, не мог набраться храбрости и сказать мне, что я безумно эгоистична и вообще настоящая стерва. Вся семья была в заложниках у моего дикого нрава и непредсказуемых поступков.

Только к Кейт я относилась с некоторым уважением. И то не всегда.

Однажды, когда она заплакала, я резко крикнула:

- Заткнись, Кейт!

Случилось невероятное: девочка сразу замолчала. Но с той поры, сколько я ни старалась, я не могла воспроизвести этот тон. Я пробовала и так и сяк, но она продолжала голосить, вне сомнения думая: "Ха! Хоть ты один раз и напугала меня на долю секунды, но можешь быть уверена, черт побери, что это не повторится".

Меня переполняла энергия. Моего тела не хватало, чтобы вместить всю эту энергию, и я не знала, что с ней делать. Особенно после того, как я долгое время была лишена ее начисто. Мне казалось, что я вот-вот взорвусь. Или сойду с ума. Хуже всего, мне все еще не хотелось выходить из дома, хотя я чувствовала в себе достаточно сил, чтобы пробежать сто миль. Во мне скопилась сила десяти мужиков. Я смогла бы завоевать золотые медали на Олимпийских играх в любом виде спорта. Я чувствовала, что могу бегать быстрее, прыгать выше, кидать дальше, поднимать больше и ударять сильнее, чем кто-либо в мире.

В первую ночь, когда меня охватила ревность, я выпила полбутылки водки. Заставила Анну одолжить мне пятнадцать фунтов и послала Хелен в магазин, торгующий без лицензии.

Анна, конечно, тоже с удовольствием сбегала бы в магазин и вернулась бы с водкой. Вот только когда? Она могла появиться через неделю, рассказав путаную историю, как встретила в магазине людей, едущих в Стоунхендж, и решила, что будет неплохо к ним присоединиться. Или поведать, что с ней произошло нечто странное и она потеряла неделю. А я могла ответить ей, что в этом нет ничего странного. Если она отправилась на квартиру к своему дружку Шейну и там накурилась, то понятно, куда девалась неделя.

Нельзя сказать, что уговорить Хелен было легко.

- Я утону! - жаловалась она, поскольку погода продолжала оставаться мерзкой.

- Не утонешь, - мрачно уверяла я сквозь сжатые зубы, тон мой подразумевал, что это дело нетрудно и организовать.

- Это будет тебе дорого стоить, - меняла она тактику.

- Сколько?

- Пятерку.

- Дай ей еще пять фунтов, - приказывала я Анне.

- Теперь ты должна мне двадцать фунтов, - говорила Анна.

- Я когда-нибудь забывала отдать тебе долг? - холодно вопрошала я.

- Ну, нет... - соглашалась бедняжка, напуганная до такой степени, что даже не рисковала напомнить мне, что я все еще должна ей деньги за бутылку вина, которую я "взяла взаймы" у нее в день моего приезда домой.

- И куда ты пошла? - нетерпеливо спрашивала я Хелен.

- Наверх, переобуться.

Хелен вернулась много времени спустя, промокшая насквозь, и, громко ругаясь, протянула мне литровую бутылку водки в промокшем бумажном пакете. Сдачи с пятнадцати фунтов она мне не предложила, да я и не спросила. Когда я обнаружила, что бутылка открыта и больше четверти уже отсутствует, Хелен давно испарилась...

Как и ее шансы дожить до своего девятнадцатого дня рождения.

"Месть моя будет ужасной, дайте мне только до нее добраться!"

Несмотря на выпитую водку, я не могла заснуть. Я бродила по дому из комнаты в комнату и искала место, где чувствовала бы себя в безопасности. Такое место, где эти ужасные картинки перестали бы мелькать в моей голове. Но ненависть и ревность не давали мне уснуть.

В отчаянии я подумала, что, если попробую лечь в другой комнате и в другую постель, сон придет ко мне.

Я пошла в бывшую комнату Рейчел - ту самую, куда поселят вас, если вы приедете поголодать недельку, зажгла свет.

У комнаты был такой же нежилой вид, как и у моей, когда я приехала из Лондона. Хотя в шкафу все еще висела одежда, а на стенах плакаты. Я наткнулась на тренировочный велосипед и машину для гребли, купленные отцом лет девять назад в результате энергичной, но короткой попытки привести себя в норму. Так они и стояли в комнате Рейчел, покрытые пылью и паутиной. Выглядели они устаревшими и скрипучими, совсем непохожими на те, что продают сегодня - с компьютерными программами, видеоэкранами и электронным счетчиком калорий.

Я с любовью посмотрела на эти доисторические сооружения, и на меня волнами нахлынули воспоминания. Сколько было восторгов, когда их привезли! Только мама не присоединилась к общей радости. Сказала, что не понимает, зачем все это нужно. Что ей ни к чему надрываться, что она уже достаточно потрудилась в жизни, будучи замужем за папой и воспитывая пятерых дочерей.

Мы же все были просто вне себя. С охами и ахами мы сгрудились вокруг машин, сверкающих хромированными деталями, и никуда не отходили, пока их не установили в оранжерее. Мы все возлагали на них большие надежды. Решили, что у нас будут фигуры, как у Джеми Ли Кертис (она тогда была очень популярна), после минимальных усилий. Поэтому от желающих не было отбоя.

Папа тоже сказал, что хочет такую же фигуру, как у Джеми Ли Кертис. Мама не разговаривала с ним целую неделю.

Вначале мы ссорились и спорили, чья очередь пользоваться машинами. Было пролито много слез и сказано много грубых слов.

Особенно нам нравился велосипед: Маргарет, Рейчел и я были крайне недовольны размерами наших поп и бедер. Машина для гребли не пользовалась такой популярностью - мы были молоды и еще не осознали, что у людей могут быть толстые руки.

Маргарет, Рейчел и я провели большую часть своей подростковой жизни, стоя спиной к высокому зеркалу и едва не вывихивая шеи, пытаясь разглядеть, как наши попки выглядят сзади. Каждая пара джинсов рассматривалась с точки зрения ее способности уменьшить зад. Каждый свитер и каждая рубашка подвергались такому же испытанию - прикрывают ли они наши зады?

Одержимость по поводу излишней величины зада можно сравнить только с одержимостью по поводу незначительной величины бюста.

Как обидно!

Ведь мы были прекрасны. У нас были такие замечательные фигуры. А мы этого не понимали.

Рейчел часто жалела, что не родилась раньше. То ecu в период голода в стране. Она однажды задумчиво сказала:

- Представляешь, какими бы мы тощими были, если бы несколько месяцев питались только травой и камнями!

Сейчас бы я заплатила крупную сумму, чтобы иметь такую фигуру, какую я имела тогда.

Тут мне в голову пришла страшная мысль. А вдруг на станет день, когда я вспомню, какой была сегодня, и пожалею, что фигура уже не та?

"Наверное, надо начинать получать удовольствие от того, что имеешь сейчас, - подумала я. - Потому что когда-нибудь мне захочется снова так выглядеть".

Естественно, энтузиазм насчет велосипеда и машины для гребли прошел быстро. Ожидания не оправдались, да к тому же случилось несчастье.

Хотя Хелен в то время было всего девять лет, она решила продемонстрировать нам, что только она знает, как работает машина для гребли. Для пущего впечатления она установила грузики слишком высоко и попыталась поднять их, предварительно не разогревшись. И тут же потянула грудную мышцу.

Она утверждала, что одна сторона у нее парализована и спасти ее может только огромное количество шоколада и постоянное внимание всей семьи.

Хелен была Хелен с молодых ногтей.

Если верить ей, боль была непереносимой. Она просила доктора Бленхейма избавить ее от страданий раз и навсегда. Все остальные тоже находили ее страдания невыносимыми и не возражали, чтобы ее от них избавили.

Но доктор сказал, что не может на это пойти. Не помню, как он это назвал - предумышленное убийство или еще как-то.

Папа уверил его, что мы предпочтем называть это убийством из жалости он имел в виду из жалости ко всем нам. Мы обещали, что никому ничего не скажем. Но нам так и не удалось его уговорить.

Поскольку никто из нас, несмотря на все усилия, даже отдаленно не начал походить на Джеми Ли Кертис, мы почувствовали, что нас подвели, и в отместку начали игнорировать велосипед. Немного погодя даже отец перестал притворяться, что пользуется тренажерами. Он пробормотал что-то насчет того, что прочитал в "Космополитен" статью, в которой говорилось, что слишком много физических занятий не менее вредно, чем полный отказ от них.

Я тоже прочитала эту статью. Там говорилось о фанатиках, по-настоящему больных людях, которые совсем не походили на отца. Но папа таким образом получил железное оправдание для своей лени. Он ссылался на эту статью каждый раз, когда мама начинала шуметь по поводу дороговизны тренажеров, утверждая, что всегда возражала против их покупки и предсказывала, что именно произойдет.