Ксавье Монтепен - Тайные страсти принцессы Джеллы Страница 2

— Останемся здесь, ваша честь, — прошептал Стоп умоляющим голосом, — останемся здесь! Я всегда боялся дьявола, а бог этих людей должен быть для нас дьяволом! Переждем грозу здесь, а то нечистая сила изжарит нас. Вода лучше огня… Обойдемся без храма. Я его боюсь.

Вместо ответа господин из паланкина негодующе вымолвил только два слова:

— Я приказываю!

Молодой индус, подчинившись, отошел к людям, изнемогавшим под дождем, и заговорил с ними на родном языке. Один из них ответил. Казиль возразил, затем последовало несколько реплик низкорослого толстого индуса. Разговор затягивался, и путешественник решил прервать его.

— Ну, что там? — спросил он, выглянув из паланкина. — Так и будем торчать под дождем?

— Господин, — извиняющимся тоном произнес юноша, — они отказываются повиноваться.

— Почему, черт возьми?

— Страх перед храмом непреодолим.

— Но разве я не нанял их, разве они не находятся у меня на службе, по крайней мере до прибытия в Бенарес?

— Все это так, господин. Они выполнял все ваши условия, готовы даже рисковать собой, они согласны идти дальше, даже если им придется погибнуть в горах, но ничто не заставит их войти в такую ночь в развалины храма и топтать землю, принадлежащую Шиве, грозному, всемогущему богу.

Путешественник понял, что любая его попытка заставить этих людей действовать вопреки их религиозным предрассудкам будет безуспешной и лишь затянет время.

— Ладно, — согласился он, выходя из паланкина, — я пойду один со Стопом.

— Я последую за вами, — прошептал молодой индус.

— Ты, Казиль? — удивился англичанин.

— Да, господин, если вы не против…

— Но разве ты не боишься, как другие твои соплеменники?

— Мое тело дрожит от страха, сердце бьется быстрее… Я знаю, что нас ожидает опасность, но я не могу бросить своего господина…

— Ты смелый юноша. Пусть индусы, трясущиеся от страха, принесут паланкин к развалинам.

— Они исполнят это, господин, обещаю вам.

Казиль сказал несколько слов индусам, и они тотчас же, подхватив паланкин на плечи, быстро пустились вперед, к указанному месту. Но по мере приближения к развалинам храма их шаги, сначала уверенные, становились робкими, нерешительными, и наконец они остановились на расстоянии нескольких шагов от храма.

— Господин, — сказал Казиль, взяв факел из рук масалчия, — они не сделают дальше ни единого шага. Пойдемте!

II. КРУГЛАЯ КОМНАТА

За сто лет до описываемых нами событий, в эпоху своего величия, храм Шивы, знаменитый далеко за пределами Индии, занимал большое пространство на самой вершине горы Беома, своими башнями и вычурными куполами возвышаясь над миром и упираясь в самое поднебесье. Во всяком случае, так казалось всем находящимся у подножия горы и взирающим на ее вершину с благочестивым трепетом.

В тот момент, когда путники, застигнутые грозой в горах, приблизились к развалинам храма, дождь все еще хлестал. Один портик храма, довольно хорошо сохранившийся, представлял удобный вход в развалины с той стороны, с которой подошли Казиль и два англичанина. С большим трудом они пробирались сквозь колючие, густо сплетенные между собой растения, мешавшие им идти, и наконец очутились внутри храма.

Дождь продолжал лить как из ведра. Сильный ветер стремился погасить пламя факела. Свет, исходивший от него, придавал странный вид массивным колоннам, украшенным великолепными барельефами с гигантскими слонами. Изредка огненные молнии рассеивали окружающий мрак, и их белесоватый свет выхватывал на миг громадные статуи, разбросанные по каменным плитам.

Молодой индус ожидал с минуты на минуту появления среди развалин бога Шивы и немедленной смерти пришедших к нему безумцев, не уважающих его святилища. Стоп с трудом сохранял спокойствие. Он то и дело оглядывался по сторонам, в любой момент ожидая нападения невидимого врага. И только англичанин, которого Стоп называл «ваша честь», был хладнокровен. Он осматривал храм, на выказывая при этом ни малейшей тревоги.

Опишем бегло этого человека, который должен стать героем нашего повествования.

Англичанин был в том возрасте, когда еще хочется познавать мир: двадцати восьми или тридцати лет, роста выше среднего, стройный; белокурые, вьющиеся от природы волосы падали кольцами на его высокий лоб. Небольшие бакенбарды такого же цвета обрамляли белое, без каких бы то ни было изъянов лицо, слабый румянец покрывал его щеки, а красивые голубые глаза дополняли выразительный, не лишенный благородства облик. Описанная нами его внешность могла бы показаться слишком женственной, если бы на лице не отражалось выражение решимости и отваги. На молодом человеке было парусиновое пальто, которое, намокнув от дождя, вырисовывало гибкий и в то же время сильный стан.

В тот момент, когда наши герои вошли в храм, раздался резкий крик совы. Казиль остановился. Через минуту крик совы повторился, но уже с другой стороны. Юноша сделал несколько осторожных шагов по каменному полу, затем снова замер. Закрыв глаза, он пробормотал сквозь зубы:

— Наши братья бодрствуют…

— Ага! — воскликнул англичанин, засмеявшись. — Ночные птицы не очень-то уважают святое место!

— Господин, — ответил Казиль, — сова освящена Шивой.

— У вашего бога, кажется, дурной вкус, — дрожащим голосом пробормотал Стоп. — Сова — проклятое творение природы. Она приносит несчастье. Я ненавижу этих ужасных птиц. Когда они собираются ночью на старых крышах Аусбюри, я беру ружье и начинаю охотиться на них, убивая без всякого сострадания. Их отвратительный крик в этом каменном мешке не предвещает ничего хорошего. Уйдем отсюда, пока не поздно, ваша честь, уйдем как можно скорей.

— Ты очень похож на мокрую курицу, мой бедный Стоп! — улыбнулся англичанин.

— Не знаю, курица я или нет, — жалобно пролепетал лакей, — но я знаю, как неприятно быть мокрым с ног до головы. Я словно искупался в холодной Темзе. Между прочим, это весьма вредно для здоровья, так можно во цвете лет заработать ревматизм. И дай Бог, чтобы я отделался только ревматизмом!

— Ты трус!

— Трус? О нет, я не трус. Никогда! Никогда…

— Кто же ты?

— Всего лишь благоразумный человек. Я отдал бы все свое годовое жалованье за то, чтобы вы походили в этом на меня.

— Довольно болтать, Стоп! Поищем лучше пристанище среди этих развалин. Гроза, как мне кажется, усиливается, черт возьми!

— Ваша честь! Ваша честь! — вскричал Стоп. — Ради Бога, ради неба, не призывайте черта в это проклятое место. Мы и так зашли слишком далеко, и всякое может случиться… да вот… ах, Боже мой…

Произнеся последние слова сдавленным голосом, Стоп громко вскрикнул, показывая рукой влево. Он начал пятиться, словно перед ним возник призрак с того света.

Молодой англичанин повернул голову в направлении, указанном Стопом, и рассмеялся, увидев то, что так напугало лакея. Это была безобидная статуя одного из индусских богов, с бычьей головой на крупном туловище.

— Ну что, ваша честь, — пробормотал Стоп, — ну что?

— Страх повредил твой рассудок, — заметил путешественник. — Тебе нужно уйти отсюда. Мы же с Казилем останемся здесь.

Стоп недовольно пробормотал:

— Ваша честь хорошо знает, что ни за что в мире я не брошу своего господина в минуту опасности! Если черту суждено унести вашу честь, пусть прихватит и меня…

— В таком случае, оставайся и молчи.

— Молчу, молчу и буду повиноваться вашей чести. Но мне кажется, что я все правильно говорю.

Молодой англичанин взял из рук Казиля факел и начал осматривать развалины. С трудом пробираясь сквозь густые ветви вьющихся растений, они втроем обшарили все уголки храма. И вдруг молодой англичанин радостно воскликнул:

— Нашел!

Он раздвинул лианы, приоткрыв узкий проход, видимо некогда соединявший паперть храма с главным святилищем, предназначенным для торжественных обрядов, и шагнул в темноту. Вслед за ним, робко ежась, последовали остальные. При свете факела они увидели большую круглую комнату, стены которой еще сохраняли следы былой росписи. Сквозь налет времени проступали яркие цвета и четкие линии. Купол, оставшийся невредимым прикрывал пространство святилища от неистовства бурь и ураганов. Плиты пола, покрытые мелкой пылью, тесно примыкали друг к другу.

— Победа! — воскликнул путешественник. — И благодарение Шиве! Бог зла оказывает нам ныне гостеприимство, за что я благословляю его!

Внутренний вид зала, не имевшего в себе ничего страшного, кроме несоразмерных скульптурных изображений и ярко раскрашенных стен, казалось, разогнал страх лакея. Он с удовольствием осматривался вокруг, время от времени облегченно вздыхая.

— Господин, — сказал Казиль, обращаясь к путешественнику, — с вашего платья стекает вода… Я разведу огонь…