Маргарет Мур - В твоих пылких объятиях Страница 22

Элисса прикрыла глаза, пытаясь избавиться от воспоминаний о греховной книге, которую она обнаружила в кабинете мужа после его смерти. Ее страницы были заполнены картинками, на которых голые мужчины и женщины предавались самому разнузданному разврату. Хотя Элисса сразу же сожгла книгу, она не могла отделаться от мысли, что ее сын тоже видел эти чудовищные рисунки.

- Спишь, моя радость?

Элисса распахнула глаза, всматриваясь в темный силуэт склонившегося над ней человека.

- Ричард? - спросила она шепотом.

- Ты ждешь еще кого-то? - сухо осведомился он, стаскивая с себя камзол. Присев на край постели, он снял высокие, черной кожи, сапоги и белую полотняную рубашку.

Потом Элисса почувствовала, как приподнялось на постели покрывало, а затем прогнулся под тяжестью тела матрас.

- Бог мой! Да это настоящее ложе пыток! - вскричал он, когда острые твердые соломины впились ему в спину.

Элисса не знала, то ли смеяться над ним, то ли посочувствовать.

- Тес! Ты разбудишь Уила.

- Этот матрас напоминает мне утыканную гвоздями доску, - пробормотал Ричард.

- Скажи еще спасибо, что в нем нет блох.

- Наверняка солома им тоже не нравится.

Злой как черт Ричард вылез из постели. В серебристом лунном свете он походил на античного бога войны. Как был, то есть совершенно голый, он направился к двери.

- Куда это ты собрался?

- Как куда? Пойду пожалуюсь хозяину, - свистящим шепотом произнес он.

- Без одежды?

Ричард медленно повернулся к Элиссе. Она попыталась сосредоточить внимание исключительно на его лице.

- А почему бы и нет? Не сомневаюсь, что эффект будет потрясающий, сказал он с ухмылкой.

- Хозяин, должно быть, уже видит третий сон...

- Точно. А люди его комплекции имеют обыкновение спать очень крепко. Таким образом, у меня есть отличная возможность разбудить его громким воплем "пожар!" или "караул, грабят!". С другой стороны, хотя искушение и велико, мне придется отказаться от своего замысла, поскольку другие обитатели гостиницы моей шутки могут не оценить.

- Что это ты так раскричался? Хочешь разбудить Уила?

- Ничего я уже не хочу. - Ричард надел штаны и рубашку и, уже одетым, снова скользнул под одеяло. - Вот как я поступлю. Так оно будет безопаснее для моих боков. Но завтра утром я все равно переговорю с хозяином и устрою ему основательную взбучку.

Элисса не сомневалась, что свою угрозу он выполнит.

- Спокойной ночи, - сказала она и отвернулась к стене. И вдруг замерла, почувствовав, как он прижался к ней.

- Неужели ты не чувствуешь, как солома сотнями крохотных стрел впивается в твое тело? - прошептал он ей на ухо.

- Не чувствую - если лежу без движения.

Рука Ричарда по-хозяйски расположилась у нее на бедре.

- А я не хочу, чтобы ты лежала без движения. Хотя вы с адвокатом превратили меня в полное ничтожество в имущественном отношении, права супруга у меня все еще остаются, и я был бы не прочь ими воспользоваться.

Элисса хотела бы поддаться на его уговоры и уступить его домогательствам. При мысли о брачной ночи, когда она получила удовольствие, какого не испытывала за всю свою жизнь, у нее в жилах начинала бурлить кровь. Тем не менее Элисса пересилила себя и решила до конца выдержать характер: она боялась, что, если продемонстрирует сейчас мужу свою слабость, этот человек со временем полностью подчинит ее своей воле.

В свое время она, будучи полным несмышленышем в делах любви, позволила себе увлечься Уильямом Лонгберном, который постепенно низвел ее до положения не имеющей права голоса наложницы. Повторения этого она не желала и решила быть сильной и всячески противостоять притязаниям своего второго мужа - хотя бы ради того, чтобы у него не возникло соблазна, используя ее как орудие, покуситься на наследственные права ее сына.

- Я очень устала и хочу спать, - сказала она. Это было чистой воды ложью, поскольку в эту минуту ей было не до сна. Она перевернулась на, спину и добавила:

- К тому же рядом спит мой сын.

На губах у Ричарда появилась ироническая улыбка.

- Разве нельзя проделать все это тихонько, не поднимая шума?

- А ты на такое способен? - ледяным тоном произнесла Элисса и снова повернулась к нему спиной.

После многообещающих ласк в карете Ричард надеялся, что его притязания на интимную близость встретят куда более радушный прием со стороны супруги. Подавив усилием воли гнев, он решил по возможности обдумать все спокойно и рационально и не давать воли эмоциям.

Ясно как день, что она принимает его за развратного, беспринципного негодяя. Если он будет продолжать ее домогаться, она скорее всего воспримет это как доказательство, подтверждающее его аморальность. К тому же она была совершенно права, когда упомянула о своем сыне. Нельзя заниматься любовью рядом с кроваткой, в которой спит ребенок.

По этой причине, решил он, лучше всего оставить ее в покое.

Но способен ли он преодолеть свое эгоистичное стремление овладеть ею?

Разумеется, способен. Ведь не раб же он, в самом деле, своей чувственности! Ему вполне по силам держать свои желания под контролем.

Чтобы доказать это самому себе и, кроме того, показать жене, что он вовсе не склонен беспрекословно выполнять ее команды, Ричард всем телом прижался к ней и сжал ее в своих объятиях. Более того, он снова стал ласкать ее руки, стройные бедра и полную грудь.

Скоро дыхание Элиссы участилось.

Ричард отвел с розового уха жены прядь густых, пахнувших полевыми цветами волос и коснулся поцелуем нежной кожи у нее на шее. Когда он с новой силой прижал ее к себе, его возбужденная мужественность коснулась ее упругих ягодиц, делая пытку, на которую он себя обрек, просто невыносимой. Издав приглушенный стон, он зарылся лицом в ее густые волосы.

- Делай что должен, но прошу тебя - постарайся не разбудить ребенка, шепотом сказала Элисса.

***

Следующим утром их карета вновь катила по грязной дороге, а Элисса все время задавала себе вопрос: заговорит ли с ней Ричард или будет до окончания путешествия болтать о всяких пустяках с ее сыном?

После того как она попросила Ричарда не будить Уила, он страшно на нее разозлился, перевернулся на бок и уснул - по крайней мере сделал вид, что спит. На Элиссу же неожиданно нахлынуло чувство вины, не говоря уже о чувстве разочарования в глубине души она мечтала о близости с мужем.

Он, помнится, говорил ей, что ничуть не похож на Уильяма Лонгберна, она же отнюдь не торопилась предоставить ему возможность это доказать. Это-то и мучило ее сейчас больше всего.

По этой, должно быть, причине она согласно кивнула, когда Ричард спросил, не станет ли она возражать, если Уил посидит с ним рядом. Она не выказала своего неудовольствия даже тогда, когда Ричард снял с себя перевязь и шпагу и позволил Уилу подержать оружие в руках.

Сегодня вечером они доберутся до Оустона, что в Лестере, откуда до Блайт-Холла рукой подать. Дорога до дома должна была, по расчетам Элиссы, занять не более трех дней, в то время как до Лондона она добиралась целую неделю.

- Расскажи мне о дуэлях, - сказал Уил, обращаясь к Ричарду. - Ты же обещал!

- Ничего я тебе не обещал, - ответил Ричард, отрываясь от созерцания скучных видов, проплывавших за окном, и улыбаясь Уилу.

- Но ведь ты говорил, что расскажешь, говорил!

Ричард устремил на Элиссу взгляд.

- Есть возражения, миледи?

Вопрос был прост и не содержал в себе никакого подвоха, однако Элисса вспыхнула как маков цвет.

Она никак не могла отделаться от ощущения, что каждое слово Ричарда содержит в себе намек на события предыдущей ночи.

Но все же надо было хоть что-нибудь ответить.

- Хорошо, рассказывай, но только о такой дуэли, где все происходило в полном соответствии с правилами, - сказала она.

- -Как же иначе, мадам? Заверяю вас, ничего не достойного внимания благородных людей в моем рассказе не будет, - заявил Ричард, затем повернулся к Уилу и начал свое повествование. - Некий француз позволил себе оскорбить любимую сестру короля. Его величество не услышал оскорбительного намека, который тот позволил себе сделать в присутствии английских придворных. К несчастью для француза, его оскорбительная реплика донеслась до меня. Есть люди, которые не одобряют нашего короля, но сестра его величества, вне всякого сомнения, на редкость очаровательная и благородная леди.

Элисса дала себе слово не ревновать Ричарда к сестре короля, какие бы комплименты он ей ни расточал.

Блайт продолжал свой рассказ:

- Я, разумеется, не мог оставить оскорбление без ответа.

- А что же все-таки сказал француз? - спросил Уил.

- Я не стану повторять его слова, поскольку не желаю пачкать рот. Как бы то ни было, я вызвал француза на поединок, и мы договорились о времени и месте встречи. Поединок должен был состояться на рассвете в пригороде Парижа, на поросшем травой поле, которое примыкало к маленькой ферме.