Марсия Ивэник - Мужчина из ее снов Страница 23

— Нет, я чувствую страшную вину. — Он посмотрел на ее рот. — Нет, может быть, и не такую уж страшную. — Ему нравилось, как она улыбается: женственно и мягко. — Мой мозг ночью был не на работе, и я чувствую, что должен своим ребятам.

— Честно?

— Ну, мало ли что…

— И ты до смерти напуган, что они, может быть, совершили без тебя какой-то прорыв и воспользуются без тебя успехом…

— Нет, меня больше беспокоил вопрос предотвращения несчастья, если они попадут не в ту дыру пространства.

— Именно это и случилось в ночь Всех Святых?

— Да, тогда я встретился с Белым Кроликом и Червонной Королевой, не так ли? — Ему нравилось, как быстро она все схватывает. Как он сможет отделять Алису от своей работы? Его коллеги находили странным, когда он принимался растолковывать им свой опыт попадания в ложную дыру. Он никогда, правда, не рассказывал им про Алису и Мод, и о том, как они вызвали полицию.

— Нет, Клэйтон, — сказала Алиса, — тогда ты встретился с настоящей реальной Алисой.

Он усмехнулся и принялся доедать ланч.

— Это правда, милая моя Алиса. — Он кинул пустой пакет в мусорное ведро. — Мне нужно идти.

— Что ты хочешь: чтобы я перенесла обед — или оставила тебе его в холодильнике?

— Не надо. Я что-нибудь перекушу здесь. — Он передал ей ключи от машины. — Езжай домой на машине.

— Но это твоя машина.

— Ты бы приехала на своей, если бы я не настоял, чтобы ты поехала со мной.

— Обычно я хожу пешком. Тут всего несколько кварталов. Я собиралась ехать на машине, потому что мы опаздывали.

— В таком случае, и я дойду пешком домой вечером. — Он наклонился и медленно, сладко поцеловал ее. — Пожалуйста, Алиса, не заставляй меня нервничать — не надо ходить одной по улицам вечером.

— А разве хорошо волновать меня?

— Алиса… — Он вздохнул.

— Хорошо. Я поеду на машине и не стану готовить тебе обед. — Она положила ключи в карман жакета.

Клэйтон был уже у двери. Ему не понравилась внезапная перемена в ней.

— Что я сделал неправильно?

Алиса выглянула из окна. Определенно будет снег. И, скорее всего, обильный.

— Надеюсь, у тебя в лаборатории есть сапоги, Клэйтон.

— Сапоги? — Он открыл дверь, и дух библиотеки проник в кабинет.

— И теплое белье?

— Зачем мне теплое белье?

Она увидела, как Беверли знаками подзывает ее, приглашая подойти по какому-то важному поводу.

— Увидишь, Клэйтон, увидишь, — сказала Алиса, прежде чем все свое безраздельное внимание уделить Беверли.

— Я уже сказала Мод, что ты остаешься на День Благодарения, но остаешься ли ты?

— Почему нет?

Она подняла голову.

— Разве ты не хочешь провести праздники со своими родными?

Прошло несколько минут, прежде чем Клэйтон ответил:

— У меня нет семьи, Алиса. — Наверное, наводя справки о нем, она упустила это из виду.

— А родители?..

— Мои родители погибли в автомобильной аварии, когда мне было шестнадцать.

Она крепче обняла его и прошептала:

— Прости меня, пожалуйста. — На глаза Алисы навернулись слезы.

Алиса плакала! Он взял ее за подбородок и заставил посмотреть ему в глаза.

— Не надо слез. Это случилось давно. — Он нежно стряхнул слезу с ее ресниц.

Никто, кроме бабушки, не плакал о нем. Он некоторое время сомневался и читал невысказанные вопросы в наполненных слезами глазах Алисы. На его губах появилась грустная улыбка.

— Мои родители были удивительные люди, Алиса. Они не захотели бы, чтобы их оплакивали.

— Ты тоскуешь по ним?

— Всегда тосковал. Мне не хватает семьи.

— Какие они были?

— Нормальные, обычные родители. Папа работал телефонистом в коммуникационной компании: безопасная и надежная работа. Он учился в торговой школе — и его главной целью в жизни было стать инспектором школы. Мама работала в магазине. Торговала полотенцами, сковородками и кастрюлями и мечтала о детях, которых они с отцом заведут. Затем родился я, и им сказали, что у мамы больше не будет детей.

— И у тебя не было ни братьев, ни сестер?

— Нет. — Клэйтон попытался улыбнуться, но у него не получилось. — Мама и папа были талантливыми родителями. Им бы иметь дом, полный нормальных детей — вместо меня одного. — Он притянул голову Алисы к себе и положил на нее подбородок, глядя в потолок. — Я помню день, когда стали известны результаты моего теста на коэффициент интеллекта, и меня назвали гением. Мама просто улыбнулась, обняла меня и сказала, что вместо того, чтобы родить четырех детей, она была вознаграждена одним ребенком, но со способностями, вчетверо превышающими средние способности.

— Им трудно было смириться с твоим отъездом?

— Если и да, то они никогда не показывали этого. Мама с папой знали, что я не такой, как все. Они всегда поддерживали меня и старались обеспечить мне нормальную жизнь, насколько это было в их силах. После того, как я поступил в специализированную школу, папа перевелся на другую работу, поближе к моему месту учебы. Мне разрешалось приезжать домой на выходные. Родители навещали меня раз в месяц даже тогда, когда я поступил в Массачусетский Технологический Институт. Путь из Северной Каролины неблизок, но они всегда приезжали.

— Наверное, твои родители в самом деле были необыкновенными людьми.

Слезы комком подступили к его горлу.

— Да, это так.

— Наверное, тебе было тяжело, когда они погибли.

— Моя бабушка по линии матери, Фэрри, помогла мне.

— Жаль, что невозможно познакомиться с ними.

— И они были бы рады тебе. — Клэйтон мягко обнял ее за плечи и посмотрел на нее так, будто хотел выведать все ее секреты. — Что бы ты стала делать, Алиса, родись у тебя гениальный сын? — То был один из страхов Клэйтона, касающихся будущей семьи. Что, если его дети унаследуют интеллект отца — и его жена не сможет или не захочет принять это? У многих его друзей по школе были как раз такие родители, которые были рады “избавиться” от своих странных детей.

Алиса ответила, не задумываясь:

— Я бы любила его.

Клэйтон осветил своей улыбкой комнату. Он прочел по ее глазам, что это правда. Рывком он поднял ее и прижал к груди, чтобы доказать, как умеют любить гении.

Клэйтон отодвинул от себя тарелку, на которой только две минуты назад лежал второй по счету кусок тыквенного пирога. День Благодарения, похоже, станет его любимым праздником. И дело не в жареной сочной индейке, целой горке фаршированного сладкого картофеля, клюквенного соуса, или тыквенного пирога. Все из-за прекрасной женщины, что сидит напротив него — Алисы.

Алиса приложила все старания, чтобы сделать этот день настоящим праздником. Пока Клэйтон допоздна работал во вторник, она закупала продукты. В среду вечером он опять работал до самой ночи. Алиса же испекла целых три пирога. Но все ночные бдения Клэйтона на работе окупились тем, что его команде разрешили пятидневный отдых. Поэтому до следующего четверга он был свободен, так что коробка с нарисованными по бокам цыплятами, набитая доверху бумагами, и папка, что расползлась по швам от документов, и компьютер перекочевали на обеденный стол в доме Алисы. Она спокойно отнеслась к тому факту, что праздничный обед состоится в кухне.

Клэйтон интуитивно догадывался, что Алиса примет как должное его образ жизни с бесконечным пропаданием на службе. Алиса была очень добра и снисходительна. Клэйтон был счастлив. Он любил ее, он делил с нею постель, но не сказал ей тех трех слов, которые объяснили бы все: “Я люблю тебя”. Клэйтон страшился сказать ей это. И не только потому, что ему впервые в жизни хотелось сказать эти слова, но и потому, что он не был уверен в ее положительном ответе.

Он был наслышан о том, что женщины мертвой хваткой вцепляются в мужчин, которые говорят им такие слова и немедленно планируют замужество. Алиса не позволила бы себе ничего такого. Даже наоборот. Ни одна из ее вещей не перебралась в его шкаф. Она никогда не говорила с ним о будущем, с ним или без него. Было похоже, что она живет только лишь сегодняшним днем. Клэйтон не понимал Алису, и ему это не нравилось, но ему не хотелось торопить ее, если она не готова к решениям. В прошедшие недели она была будто прекрасная бабочка, появившаяся из кокона. Ее одежда постепенно менялась с пуританской на яркую и привлекательную, он не знал, аплодировать этой перемене — или хмуриться.

Клэйтон взглянул на Алису поверх кофейной чашки.

Она была головокружительно красива: щеки ее порозовели от тепла кухни, а губы припухли от поцелуев. Клэйтон улыбнулся своим воспоминаниям.

Он излил ей все свои чувства, рассказал о родителях и о бабушке, умершей через два года после гибели его родителей. Ее отклик на рассказ Клэйтона подтвердил все его ожидания: Алиса — любящая, нежная женщина.

— Могу я задать один личный вопрос? — спросил он.