Деннис Робинс - Невеста рока. Книга вторая Страница 25

Мог ли кто-нибудь из них даже предположить, какая страшная судьба постигнет это чистое, невинное дитя? Гарри с силой стукнул себя по лбу кулаком, вспомнив, что именно он настоял на том, чтобы оказать гостеприимство этому чудовищу Сен-Шевиоту. Ведь он, именно он в свое время пригласил барона на день рождения дочери. Но ведь Гарри принимал его за порядочного, учтивого, прекрасного человека! Теперь этот образ барона сменился совершенно другим после жуткого рассказа Флер. Он предстал жестоким насильником, поправшим честь невинной дочери Гарри Роддни. Сделав ее леди Сен-Шевиот, барон обрек девушку на страшные страдания, особенно во время ее насильственного заточения в замке после горестного рождения ребенка.

Гарри едва держался на ногах, ибо только теперь осознал, что позорное клеймо, которого удалось избежать Елене, передалось ее внуку. Несчастный наследник Кадлингтона родился мертвым, но наследственность, позор оставались. О, чудовищная жестокость неумолимого рока, постигшая молодую и ни в чем не повинную девушку, которая претерпела такие страшные муки только из-за того, что ее мать была квартеронкой.

Наконец Гарри перебил Флер и сказал:

— Остановись, не надо продолжать… я уже узнал предостаточно! — Он закрыл лицо руками и, не сумев сдержать своих чувств, горько заплакал.

Позабыв о собственных несчастьях, Флер поспешила утешить отца. Она целовала слезы, льющиеся по его щекам, гладила его волосы и умоляла успокоиться.

— Теперь все кончилось, папа, и мы снова вместе. Несмотря на то, что мы потеряли нашу любимую маму, Бог снова воссоединил нас!

Гарри поднял голову и произнес:

— Дитя мое, если бы мама узнала хоть частичку того, что ты поведала мне, ее сердце не выдержало бы и разорвалось от горя.

— Если бы она была жива, милый папа, такого бы никогда не случилось!

— Это правда, — согласился Гарри, кивая. — Никто не способен заглянуть в будущее, и, когда твоя мама попросила меня разрешить ей сопровождать меня во Францию, я ведь не мог предположить, что, соглашаясь на это, готовлю ей смертный приговор, а тебе — такую страшную судьбу!

— Это не твоя вина, и ты не должен укорять себя.

Гарри Роддни вытер глаза.

— Да, дорогая моя девочка, но в одном мы с мамой все же виноваты: нам надо было открыть тебе тайну нашей семьи, как только ты достигла брачного возраста.

— Но, папа, кто мог знать, что эта наследственность скажется в третьем или четвертом поколении, — тихо возразила Флер. — Мамина кожа была бела, как только что выпавший снег, а волосы — ярче моих. Но почему, почему эта наследственность перешла через меня и сказалась в моем несчастном ребенке?!

— Только доктора и ученые мужи могут объяснить это, дорогая. Но твоя мама была права, когда сразу перед нашей женитьбой сказала мне, что нам нельзя иметь детей. И все же мы страстно желали иметь ребенка — плод нашей великой любви. И когда ты появилась на свет, все, казалось, было так хорошо. Нам даже в голову не приходило, что такое может случиться с тобой!

Флер схватила отца за руку и приложила ее к своей щеке.

— Умоляю, не вини себя. Разве я могу упрекнуть тебя и мою любимую маму во всех своих несчастьях?!

— Ты ангел, — произнес он и снова не смог сдержать слез.

— Много ли людей знали о том, что мой прадедушка был африканцем? — тихо спросила Флер.

— Об этом не знала ни одна живая душа. Только один или два человека могли предполагать это, когда мама стала маркизой де Шартелье. Из-за необычайного сходства между мамой и юной квартеронкой Фауной, которая когда-то была рабыней леди Генриетты Памфри.

Флер невидящим взором смотрела на отца.

— Мама… рабыня… о, как трудно поверить в такое!

— И все же это правда. И тебе надо всегда чтить ее память. Даже будучи совсем девушкой, отданной в позорное рабство, она смогла остаться непорочной и незапятнанной. Она отдала свою любовь одному мне. Ее брак с Люсьеном де Шартелье был фиктивным. До самой смерти она оставалась моей, моя дорогая, моя верная незабвенная жена!

Он склонил голову. Флер почувствовала на щеках слезы и, смахнув их, стала рассказывать о Певериле. Гарри внимательно слушал ее, лишь иногда кивая.

— Я могу сказать лишь одно: этот юноша обладает незаурядной отвагой, прекрасным характером и достоин тебя. И он может рассчитывать на самую крепкую мою привязанность и поддержку.

— Значит, ты не возражаешь против нашего брака?

— Мне не надо ничего, кроме твоего счастья, моя милая Флер.

С этими словами он встал и заходил по комнате, сцепив за спиною руки. Его изуродованное шрамами лицо выражало едва сдерживаемую ярость. Он гневно проговорил:

— Ах, Долли, моя родственница, она продала тебя Сен-Шевиоту! Что ж, она заплатит за это, я клянусь в этом перед Богом! Она, сама мать нескольких детей, — самое низкое и гнусное создание на земле. Совершить такое подлое преступление против ребенка, который лишился родителей!

Флер промолчала, а Гарри добавил:

— А Нонсил… друг моего дяди и мой поверенный, которому я доверял не меньше, чем покойный сэр Артур… Он тоже виновен! Мой дом продан, мои деньги, все мое состояние переданы Сен-Шевиоту. О, какое бесчестье! Позор! Я призову Кейлеба Нонсила к ответу! Привлеку его к суду за содеянное!

Однако мысли Флер были обращены к Певерилу и грозящей ему опасности.

— Папа, умоляю тебя, помоги мне спасти Певерила! — вскричала она. — Нельзя позволить, чтобы состоялась эта безжалостная дуэль между ним и бароном. Тебе известно, как мастерски управляется Дензил со шпагой. Певерил же человек мягкий, добрый и миролюбивый. Он принял вызов Сен-Шевиота, защищая мою и свою честь, но знай, у него нет ни единого шанса одолеть милорда. А если Певерил будет убит, ты потеряешь и свою дочь, ибо я не переживу его смерти.

Гарри Роддни мерил шагами комнату. Затем подошел к Флер и взял ее руку в свою.

— Ты не потеряешь его. Слава Богу, я прибыл вовремя. Именно я, твой отец, имею полное право отомстить за все несчастья, которые пришлось тебе пережить. И именно я встречусь с Сен-Шевиотом завтра на рассвете.

Флер встрепенулась. Ее глаза сверкали одновременно от страха и надежды.

— Ты?!

— Да. Встреча с Долли и мистером Нонсилом может и подождать. Сейчас жизненно важно лишь то, о чем ты мне сообщила. Знаю, Сен-Шевиот — достойный противник! Когда я в последний раз гостил в Кадлингтоне, мне удалось два раза подряд выбить из его руки шпагу. И я помню, до чего он был тогда расстроен. А потом он заявил, что только Гарри Роддни способен проделать с ним такое. О, милостивый Боже! — Гарри поднял над головой сжатый кулак. — Будь же на моей стороне и позволь, чтобы было так, как сказано в Священном писании: «Око за око — зуб за зуб». И за каждый миг ужаса, который тебе довелось пережить по милости Сен-Шевиота, он ответит кровью, которую я выпущу из него; он будет лежать, кровоточа тысячью ран!

Флер прерывисто дышала.

— Когда-то тебя считали лучшим фехтовальщиком и самым опасным дуэлянтом в Англии. Как ты думаешь, папа, твоя рука еще не потеряла своей волшебной ловкости?

— Нет, — сурово ответил он. — И я убью Сен-Шевиота, прежде чем он введет в Кадлингтон новую невесту.

Флер пристально посмотрела на часы, стоящие на каминной доске. Затем устремилась к окну и выглянула на улицу. Увидев, что снег прекратился, она почувствовала облегчение. Небо прояснилось, было очень холодно, но высоко над Лондоном мерцали хрустальные звезды. И она повернулась к отцу.

— Погода постепенно улучшается. Сможем ли мы вовремя добраться до Уайтлифа? О папа, люди барона уже выехали туда и увезли с собой Певерила!

— До рассвета дуэль не состоится, — напомнил ей отец. — Что бы там ни совершал Сен-Шевиот, он не может не считаться с условностями. Таковы правила. И он не попытается убить молодого художника ночью, ибо побоится за свою репутацию.

Флер вздрогнула.

— Тогда нам надо поторапливаться! — воскликнула она.

Гарри провел рукою по лбу.

— Подожди, дорогая. У меня совершенно нет денег. Я высадился на берег с очень скромной суммой и…

— Ты не будешь нуждаться в деньгах. У меня есть сбережения, да и Лук, конечно же, поможет нам, — перебила она.

— Он будет вознагражден за это. Настанет тот день, когда наши земли и все мое состояние вернутся к нам по закону, — проговорил Гарри Роддни решительно.

— Только не надо беспокоиться об этом сейчас, дорогой папа. О, умоляю, поехали скорее!

— Ты уверена, что хочешь ехать со мной? — осведомился он, с сомнением глядя на дочь, которая казалась хрупкой и уставшей и явно нуждалась в уходе.

— Да. Я должна находиться там.

В этот момент в дверь постучали и вошел Лук, неся поднос с вином и едой для отца Флер.