Кристин Сэлингер - Семейные тайны Страница 31

— Я пыталась соблюдать объективность.

— Тебе нужно попробовать пробудить в себе человечность.

Его слова ужалили ее в самое сердце.

— Я не очень хорошо разбираюсь в чувствах. Моя специализация — реакции людей и модели поведения. И я надеялась, что, наблюдая развитие ситуации со стороны, сумею верно проанализировать ее и найти приемлемое решение проблемы для всех заинтересованных лиц. Как выяснилось, я оказалась не на высоте.

— Почему ты раньше ничего не предпринимала? — спросил Филипп. — Почему не пыталась анализировать обстоятельства, когда Сет жил с твоей сестрой?

— Я не знала, где они. — Она тяжело вздохнула и покачала головой, понимая, что сейчас не время оправдываться, тем более что мужчина, взирающий на нее холодными глазами, в любом случае не примет ни одну из предложенных версий. — И, честно говоря, никогда по-настоящему и не пыталась выяснить. Время от времени посылала ей деньги, если она просила. Наши с Глорией отношения, как правило, носили непродуктивный и неприятный характер.

— Ради Бога, Сибилл. На карту поставлена жизнь ребенка, а ты толкуешь о своих взглядах на соперничество между сестрами.

— Я боялась привязаться к нему, — вспылила она. — Потому что однажды, когда это случилось, она забрала его от меня. Это ее ребенок, не мой. Что я могла сделать? Я предлагала свою помощь, но она не захотела. Она растила его одна. Мои родители от нее отказались. Мама даже признавать не желает, что у нее есть внук. Я знаю, что у Глории есть проблемы. Но ведь у нее нелегкая жизнь.

Филипп смотрел на нее, изумляясь про себя.

— Ты это серьезно?

— Ей не на кого рассчитывать, — начала Сибилл и закрыла глаза, услышав стук в дверь. — Извини, но я сейчас не способна проглотить ни крошки.

— Способна.

Филипп отворил дверь, впустив в комнату официанта. Он жестом показал ему поставить поднос на столик перед диваном и быстро отпустил, присовокупив к счету щедрые чаевые.

— Ешь суп, — приказал он Сибилл. — Необходимо подкрепить организм, пока тебя не стошнило от лекарства. Не забывай, у меня мама врач.

— Хорошо. — Она медленно поднесла ко рту ложку с супом, убеждая себя, что принимает очередное лекарство. — Спасибо. Я понимаю, ты сейчас не в настроении проявлять доброту.

— Бить лежачего не в моих правилах. Ешь, Сибилл, а потом продолжим.

Она вздохнула. Боль в голове чуть притупилась. С такой болью она уже справится, подумала Сибилл. И с Филиппом теперь, пожалуй, тоже.

— Попытайся понять мое видение происходящего. Глория позвонила мне несколько недель назад. Она была в отчаянии. Сказала, что потеряла Сета.

— Потеряла? — Филипп издал саркастический смешок. — Забавно.

— Я поначалу решила, что его похитили, но потом мне удалось вытянуть из нее кое-какие подробности. Она объяснила, что мальчик в вашей семье, что вы отняли его у нее. Денег на адвоката у нее нет, а ей приходится в одиночку бороться с целой семьей, с системой. Я выслала ей денег на адвоката и обещала помочь. Сказала, чтобы она ждала, когда я свяжусь с ней.

Чувствуя, что организм постепенно приходит в норму, она взяла из хлебницы булочку и разломила ее.

— Я решила приехать сюда, чтобы оценить ситуацию собственными глазами. Я знаю, Глория не всегда рассказывает всю правду; ей свойственно передергивать факты в угоду своим интересам. Но в данном случае главный факт налицо: Сет у вас, а не у нее.

— И слава Богу.

— Я знаю, вы заботитесь о его благополучии, но ведь она его мать, Филипп. Она имеет право воспитывать собственного сына.

Он пристально вглядывался в ее черты, вслушивался в интонации голоса, не понимая, озадачен он или разгневан.

— Ты действительно в это веришь, да?

Ее лицо приобретало естественный цвет, взгляд просветлел. Теперь она могла прямо смотреть ему в глаза.

— Что ты имеешь в виду?

— Веришь, что мы отняли Сета, воспользовавшись плачевным состоянием бедной матери-одиночки. Веришь, что она стремится вернуть своего сына. И даже в то, что она наняла для этого адвоката.

— Но ведь он у вас.

— Абсолютно верно. Там, где ему положено быть. И где он останется. Позволь изложить тебе несколько фактов. Она шантажировала моего отца. Она продала ему Сета.

— Я знаю, вы так считаете, но…

— Я сказал «факты», Сибилл. Меньше года назад Сет жил в грязной квартирке в злачном квартале Балтимора, а твоя сестра была на панели.

— На панели?

— Боже, ты с луны свалилась, что ли? Занималась проституцией. И это тебе не проститутка с золотым сердцем, не отчаявшаяся мать-одиночка, готовая пойти на все, лишь бы выжить и прокормить свое дитя. Таким способом она зарабатывала на наркотики.

Сибилл медленно покачала головой, хотя умом частично понимала, что Филипп говорит правду.

— Ты не можешь знать это наверняка.

— Знаю. Ведь я живу с Сетом. Я разговаривал с ним. Слушал его.

У Сибилл похолодели руки. Чтобы согреть их, она взяла с подноса чайник и медленно наполнила чашку.

— Но он же еще ребенок. Мог неверно истолковать то, что видел.

— Конечно, как же иначе? Разумеется, он неверно истолковывал, когда она приводила домой очередного выродка или напивалась до потери сознания, так что даже до кровати дойти не могла и просто валилась на пол замертво. Он неверно истолковывал, когда она избивала его, если была в плохом настроении.

— Она его била? — Чашка задребезжала на блюдце. — Била?

— Избивала. Не просто шлепала, как обычно наказывают детей за какую-то провинность. В ход шли кулаки, ремни, тыльная сторона ладони. Вам когда-нибудь случалось получать кулаком по лицу, доктор Гриффин? — Он поднес свой кулак ей под нос. — Вот и прикиньте. В пропорции это то же самое, что кулак взрослой женщины перед лицом, скажем, пяти-шестилетнего мальчика. А если еще эта женщина одурманена спиртным и наркотиками, ее кулак бьет быстрее и больнее. Я на себе испытал, что это такое. — Он опустил руку. — Моя мать предпочитала героин. Если ей не удавалось вовремя подкрепиться, я старался держаться подальше от нее. Уж мне-то хорошо известно, что такое кулак злобной наркоманки. И твоя сестра никогда больше и пальцем не прикоснется к Сету.

— Я… ей нужно лечиться. Я никогда… Он был в нормальном состоянии, когда я видела его. Если б я знала, что она жестоко обращается с ним…

— Я еще не закончил. Он красивый мальчик, верно? Некоторые из клиентов Глории тоже так считали.

Сибилл опять побелела как полотно.

— Нет. — Качая головой, она оттолкнула его и неловко встала с дивана. — Нет, не верю. Это ужасно. Не может быть.

— И она им не препятствовала. — На этот раз Филипп безжалостно проигнорировал ее бледность и болезненность. — Даже пальцем ни разу не пошевельнула, чтобы защитить его. Сет мог надеяться только на самого себя. Он отбивался или прятался. Но рано или поздно обязательно появился бы кто-то, от кого ему не удалось бы отбиться или спрятаться.

— Нет, не может быть. Она не способна на такое.

— Еще как способна. Особенно если знает, что это принесет ей несколько лишних баксов. Прошел не один месяц, прежде чем он перестал дергаться от малейшего к нему прикосновения. Ему до сих пор снятся кошмары. И если попробуешь при нем произнести имя его матери, его глаза наполнятся таким неописуемым страхом, что тебе станет дурно. Вот такие дела, доктор Гриффин.

— Господи, и ты думаешь, я могу поверить во все это? Поверить в то, что она способна на такое? — Сибилл прижала к груди руку. — Мы росли вместе. Тебя же я знаю меньше недели. И ты надеешься, что я приму твой ужасающий рассказ как данность?

— Думаю, ты веришь, — помолчав, сказал Филипп. — В глубине души веришь. Ты достаточно умна и, скажем так, проницательна, чтобы не видеть истинного положения вещей.

Сибилл пришла в ужас.

— Если это правда, почему же власти ничего не предприняли? Почему не помогли мальчику?

— Сибилл, ты как будто только сегодня на свет родилась. Видать, всю жизнь прожила в тепличных условиях и потому плохо представляешь, что такое улица. Знаешь, сколько там бегает таких вот Сетов? Иногда система срабатывает, но везет немногим. Мне, например, не повезло. Не повезло Сету. Своим спасением я обязан Рею и Стелле Куиннам. И чуть меньше года назад мой отец передал твоей сестре первый взнос за десятилетнего мальчика. Он привез Сета домой, подарил ему жизнь, нормальную жизнь.

— Она сказала… она сказала, что он забрал Сета.

— Да, забрал. Заплатив десять тысяч. И потом пару раз еще примерно по столько же. А в марте она прислала ему письмо, требуя кругленькую сумму. Сто пятьдесят тысяч наличными. И тогда она обещала оставить его в покое.

— Сто… — У Сибилл сорвался голос. Потрясенная, она пыталась сосредоточиться на фактах, которые можно перепроверить. — Она написала письмо?