Деннис Робинс - Невеста рока. Книга вторая Страница 32

Этот расцветающий новый день олицетворял для Флер радость и надежду. Да и сама Природа торжествовала. Снег почти растаял. Вся дорога через Бакингемшир до Лондона сверкала под солнечными лучами, погода знаменовала собой скорое наступление долгожданной благоуханной весны.

За ними остался замок Кадлингтон, теперь превратившийся в груду развалин. Флер чувствовала, что наконец чаша добра переполнилась через край и что суровый рок в конце концов отвернул от нее свой лик, и, главное, ее милый Певерил был сейчас с ней.

Когда они прибыли в столицу и подъехали к церкви св. Мартина, был уже день. В городе стояла невиданная суматоха. Повсюду висело множество флагов и знамен. Народ ликовал. Маленькая компания, сидящая в карете, оживленно заговорила, вспомнив о том, какое в стране сегодня событие.

Королева выходит замуж! Ведь сегодня канун ее свадьбы!

Завтра молодая Виктория будет стоять у алтаря рядом с принцем Альбертом. И молодой монарх станет принцем-консортом[14], чтобы лелеять и поддерживать королеву во всех сложных и великих государственных делах, которые ей предстоят.

Сердце Флер учащенно забилось. Она повернулась к Певерилу и сверкающими от волнения глазами посмотрела на него.

— Давайте представим, что эти колокола звонят и в нашу честь, мой любимый, — проговорила она.

— Не надо даже представлять. Теперь и в нашу честь они зазвонят очень скоро, дорогая, — отозвался он.

— О Певерил, — воскликнула она, — какое счастье знать, что у меня есть отец, к которому я могу обратиться перед тем, как выйти за вас замуж! Ибо теперь мне не придется идти к алтарю одной. Он поведет меня к нему!

— Если его светлости будет угодно, — произнес Лук, обращаясь к сэру Гарри, — то мы можем отправиться прямо к нам, где Алиса накормит нас с дороги.

— Буду счастлив принять ваше приглашение, мой мальчик, — ответил Гарри, — а потом мы немного отдохнем перед тем, как я отправлюсь к мистеру Нонсилу.

Флер вздрогнула.

— Мне всегда не нравился этот человек. О, как я ненавижу его!

— Мне придется повиниться перед тобой, дитя мое, — удрученно проговорил Гарри. — Твоя матушка тоже не жаловала его. Похоже, что мое мнение о нем (и моего дяди) оказалось ошибочным.

Певерил ощутил дрожь, охватившую стройное тело Флер, сидящей рядом. Он крепко сжал ее руку и сказал:

— Забудьте обо всем печальном и неприятном, давайте лучше вспомним о нашей любви и помечтаем о том, как в скором времени мы будем созерцать друг друга постоянно. Навеки! Ведь мы станем неразлучны.

Она поцеловала его забинтованную руку.

— Увы, я никак не могу забыть об этих изувеченных ради меня волшебных пальцах, — ответила она. — Мне трудно переносить это.

— Но, дорогая, доктор Барнстабл заверил, что через несколько недель плечо и рука заживут, и я очень скоро снова смогу писать, — успокоил ее Марш.

Гарри Роддни открыл сонные зеленые глаза и улыбнулся молодому человеку, который скоро станет его зятем. Чем больше он наблюдал за Певерилом Маршем, тем больше юноша нравился ему. В парне нет ничего бравого и лихого, подумал он, но он обаятельный, к тому же идеалист. И обожает Флер. Ведь он помог ей убежать из замка, ставшего для нее местом постоянных мучений. Вдобавок ко всему Гарри был тронут, как и любой другой очень сильный мужчина, тем, что этот хрупкий молодой человек отважился на смертельный поединок с Сен-Шевиотом, зная, что у него нет ни малейшего шанса на победу.

— Когда рука заживет, вы обязательно будете рисовать, Певерил, — произнес Гарри со своей задорной улыбкой, которую так любила Елена. — Ну, останутся шрамы, да что с того, верно?

— Шрамы могут быть и вправду почетны, сэр, — сказал Певерил.

— Совершенно верно, — мягко проговорила Флер и снова поцеловала забинтованную руку возлюбленного.

Когда они вылезали из кареты, мимо них проходили двое веселых подвыпивших парней. Один остановился и хлопнул Певерила по спине.

— Долгих лет жизни королеве и принцу-консорту! — крикнул он.

Певерил слегка пошатнулся от боли, но улыбнулся в ответ и повторил:

— Долгих лет жизни королеве и принцу-консорту!

Казалось, все лондонские церкви разом зазвонили в колокола. Флер взяла за руки отца и возлюбленного. Сейчас она думала о том, как молодая королева Виктория во дворце готовится к великому событию, которое должно состояться завтра.

— О, моя милая молодая королева! — прошептала она. — О, ваше величество! Да благословит вас Господь и даст вам такое же великое счастье, как мне!

Она отвернулась, чтобы ее лица не видели те, кого она так нежно любила, и зарыдала, но не от горестей и печалей, а от несравненной радости, что живет на этом свете.

Часть III

ЛЕД И ПЛАМЕНЬ

Глава 1

В этот холодный январский день 1870 года весь Лондон был окутан густым желтоватым туманом.

Все звуки оказались приглушенными. Впереди медленно продвигающихся карет и кебов бежали мальчишки с факелами, освещая дорогу. Кучеры с трудом удерживали почти неуправляемых лошадей.

Фигуры людей внезапно возникали из белесой туманной пелены, и пешеходы натыкались друг на друга, бормоча взаимные извинения. В четыре часа совершенно стемнело, и мало кто рисковал выходить из дома. Горожане старались не покидать родного очага, сидеть у камина. На улице было холодно, сыро и неуютно.

Неподалеку от Баттерси-Бридж по набережной Темзы медленно и неуверенно шла девочка лет двенадцати. Она потерялась. Час назад, когда еще было светло, она вышла из ветхого домика на Пимлико-Роад, чтобы купить катушку ниток для своей тетушки-портнихи.

Шарлотта так и не купила ниток. В кармане ее передничка под наспех накинутым плащом лежал пенс. Девочка быстро вышла из дома, предвкушая, что она зайдет по дороге в кондитерскую и купит каких-нибудь сладостей. Кондитерская мистера Инглби находилась в нескольких кварталах от ее дома, но Шарлотта, испуганная и потерявшая ориентировку в тумане, пропустила нужный поворот и теперь очутилась на набережной. В таких густых сумерках тусклые фонари были почти бесполезны. Несколько раз девочка пыталась выбраться на нужную улицу, но вновь попадала на мостовую, где ей приходилось, заслышав цокот копыт, тут же отскакивать назад, чтобы не попасть под неожиданно появившийся из тумана экипаж.

Голову Шарлотты покрывал капюшон, однако перчаток у нее не было, и вскоре она продрогла. От едких паров тумана ее глаза слезились, она кашляла, тяжело дышала и, наверное, была готова расплакаться. Сейчас она со страхом думала о том, что ей скажет тетушка. Бедная тетя Джем дожидается ее с красными нитками, без которых нельзя дошить новое шерстяное платье для мисс Поттер. А ведь тетушка обещала закончить платье к завтрашнему дню, поскольку мисс Поттер собиралась в Брайтон в гости к своей сестре, которая только что вышла замуж. Мисс Поттер очень расстроится, если портниха подведет ее. Тете Джем придется сидеть всю ночь за шитьем, чтобы успеть выполнить заказ и украсить платье тонкой вышивкой, которую Шарлотта находила просто восхитительной.

Девочка знала, что ночная работа не пойдет тетушке на пользу, ибо ее зрение с каждым днем становилось все слабее и слабее. К тому же мисс Дарнли страдала мучительными головными болями. Временами она с трудом могла продолжать свое бесконечное шитье. Бедная тетушка! Ведь на ней одной держалась вся семья, состоящая из нее самой и Шарлотты, сироты-племянницы. Совсем недавно к ним присоединился единственный недавно овдовевший брат тети Джем, Альберт. Одно время он жил неплохо, вел довольно доходное дело, однако оно потерпело крах в связи с кончиной его жены, ибо она была единственной преградой между ним и его пагубным пристрастием к горячительным напиткам. После ее смерти дядя Альберт совсем опустился, залез в долги и был вынужден продать свое дело, чтобы рассчитаться с кредиторами. У него остались средства лишь на то, чтобы давать своей сестре Джемайме десять шиллингов в неделю на стол и кров, что хоть как-то поддерживало его в этой жизни. Правда, он был мягкий, добрый и совершенно безвредный человек — пока не напивался. Сколько Шарлотта помнила, он всегда был очень привязан к ней: читал сказки и водил на прогулки, в то время как мисс Дарнли зарабатывала на хлеб нелегким трудом портнихи. Шарлотта тоже любила дядю Альберта, но только трезвого, если от него не пахло пивом, когда он целовал ее, щекоча ей щечки своими длинными висячими усами.

Сейчас Шарлотта жалела, что не дождалась прихода дяди Альберта, чтобы выйти за нитками вместе с ним. Какая же она глупая, что умудрилась заблудиться в каких-то нескольких сотнях ярдов от дома! Но ни ей, ни мисс Дарнли даже в голову не пришло, что туман окажется таким густым.