Николай Новиков - Опасная любовь Страница 34

— Да ладно тебе, вытеснили! — перебил его Посувайло. — Вытеснишь их, как же! Только идиот может поверить, что люди, которые держали в руках все нити управления страной, дернешь — нефть за кордон потечет, дернешь — танки поедут, самолеты полетят, что они сидят себе на дачах и ждут, когда пенсию принесут! Ты же сам с таким работаешь, вот и скажи мне: вытеснили товарища Шеварова или нет? А вместе с ним и товарища Нигилиста? Да ни хрена. Гэкачеписты и те, посидели в тюрьме, а потом вернулись и опять миллионерами стали. В том-то и прелесть нашей демократии, что и новым, и старым хорошо.

— Помнишь, что сказал по этому поводу товарищ О’Генри? — невозмутимо спросил Нигилист. — Боливар двоих не выдержит.

— Так это смотря какой Боливар, — усмехнулся генерал, по новой наполняя рюмки. Поднял свою, кивнул, мол, будем здоровы, залпом осушил, бросил в рот кусок осетрины и уставился на хозяина. — Ну давай, Петя, не томи. Говори, чего звал.

— Помощь нужна, Стас. Заплачу хорошо.

— Ну, ты мне про оплату не говори, — махнул рукой Посувайло. — Я все-таки человек государственный, взяток не беру. Но помочь по старой дружбе могу, если, конечно, это в моей компетенции.

— Чечены не дают, казанские не дают, люберы не дают, и все прочие — сколько их в Москве? — тоже не дают… — Нигилист должен был улыбнуться, давая понять, что шутит, но не улыбнулся, лишь посмотрел чуть мягче, чем обычно. — За что же ты терпишь их, Стас?

— Короче. — Генерал, наоборот, жестко прищурил глаза. — Ты, Петр Яковлевич, утверждаешь, что я беру взятки, и сам предлагаешь мне деньги, так?

— Помощи у тебя прошу, Стас, и готов отблагодарить за нее, как полагается. А ты целку из себя строишь. И вообще, ведешь себя не по-товарищески. — Он остановил свой взгляд на черном колпачке авторучки, торчавшем из нагрудного кармана генеральского мундира. Потом нехотя встал, подошел к Посувайло и, наклонившись к колпачку, отчетливо произнес: — Я, Петр Нигилист, предлагаю взятку генералу Посувайло, а он, честнейший генерал демократической России, отказывается, да еще и смотрит на меня, как на врага народа. Господа хозяева демократической милиции и всех ее генералов, объявите Стасу Посувайло благодарность и выдайте ему премию в размере двадцати процентов от должностного оклада. За неслыханную принципиальность.

— Кончай ломать комедию, Петя, — генерал усмехнулся. — Что ты хочешь сказать этим?

— Что благодарность тебе не объявят и премию не дадут, — невозмутимо сказал Нигилист. — Знаешь, почему? Твой диктофончик ни черта не записал. Не веришь — посмотри.

— На «пушку» берешь?

— Я вполне серьезно. Конечно, нехорошо для приватной беседы брать с собой шпионский диктофон, но я тебя понимаю, служба. И не обижаюсь, да ты не стесняйся, проверь, что получилось.

Генерал еще раз усмехнулся, полез во внутренний карман, достал миниатюрный диктофон, включил его, перемотал пленку назад, снова включил — тишина. Поднял голову, вопросительно посмотрел на Нигилиста. Тот вытащил из кармана пиджака плоскую коробочку, размером поменьше ладони, протянул генералу.

— Черт возьми! — воскликнул генерал. Он еще раз понажимал чуть заметные кнопочки, даже к уху прислонил аппаратик, надеясь что-то услышать. Не услышал, засмеялся, качая головой. — Я ведь знал, что Нигилист — собеседник опасный, хотел перехитрить тебя, Петя. Но ты оказался хитрее. Надо же — молчит! Ты бы знал, сколько раз эта штучка выручала меня! — Он осторожно взял в руки коробочку Нигилиста, повертел ее, рассматривая. — Хорошая игрушка. Знаю, что есть такие, но сам еще не обзавелся.

— Я бы подарил тебе, Стас, но тогда в твоих руках будет и диктофон, и антизаписывающее устройство, а разговор у нас серьезный. Но, если хочешь, можем поменяться.

— Давай, — без раздумий согласился генерал. — Только объясни, как ею пользоваться. — Он протянул Нигилисту диктофон с микрофоном в виде авторучки.

— Очень просто. Нажмешь кнопку, видишь — красный кружок загорелся — вот и все. А выключать — другая кнопка, рядом. — Нигилист сунул диктофон во внутренний карман пиджака, «авторучку» же пристроил в наружный, дождался, когда Посувайло разберется с устройством подарка и сказал: — Дело несложное, Стас. Мне нужно рассчитаться с одним подлецом, который испортил всю мою семейную жизнь. Однажды я ошибся, стал его должником. Пострадали его люди. Я предлагал деньги, большие деньги, он потребовал мою жену. На один вечер. Никто не помог, вот-вот должна была состояться очень выгодная сделка, и этот подонок мог сорвать ее… — Нигилист подошел к окну, отодвинул штору и минуты две молча рассматривал вечерний город.

— Вот и пришел бы ко мне тогда, — сказал генерал. Плеснул себе водки, выпил, вытер ладонью рот. — Что-нибудь придумали бы вдвоем.

— Нет, Стас, тогда я действительно ошибся. И согласен был заплатить, большие деньги предлагал, огромные. Но он понимал, что я на крючке. Уперся, сука: жену давай. Ничего другого не оставалось. — Нигилист вытащил носовой платок, вытер вспотевший лоб. — И я согласился…

— Ну и нравы у вас, капиталистов, покачал головой генерал. — И ты до сих пор не застрелил его?

— Нравы демократические, Стас. Моя жена поняла, в чем дело, и ушла от меня. Единственная женщина, которую я любил и люблю.

— Кошмар! Ну так что ты хочешь, Петя? Чтобы я застрелил подлеца или отряд омоновцев послал в твое распоряжение? Конечно, сочувствую, но ты понимаешь, я генерал на службе, подчиняюсь начальству и Уставу.

— Пять тысяч долларов твои, Стас, — жестко сказал Нигилист. — Делать ничего не нужно. Я все сделаю сам. Вернее, сделают люди, которые и понятия не имеют о Нигилисте и Посувайло. Тебе нужно только одно: найти настоящего убийцу и наказать его. А если я сам найду его и прикончу, — разрешение на пистолет у меня есть, — закрыть дело.

— Ничего не понимаю, — пожал плечами генерал. — Искать преступников — моя прямая обязанность. За что же деньги?

— За то, чтобы не искал большего. Может быть, иногда скажешь мне, как продвигается следствие. Может быть, однажды лично приедешь в нужное место с надежными людьми, которым доверяшь, и сам накроешь преступников, вместе с неопровержимыми уликами. Я скажу, когда и куда. Все.

— А ты не боишься, что, если произойдет убийство человека, о котором ты говоришь, я приеду и возьму тебя тепленьким?

— Мое алиби подтвердят человек сорок. Но это мелочи. Ты ведь сам только что сказал, что перехитрить Нигилиста трудно. А если я очень серьезно примусь за дело — невозможно. И потом, Стас, помимо денег, я Ведь тоже когда-нибудь могу понадобиться тебе. Нас не так-то много осталось в Москве, я имею в виду тех, к кому за помощью можно обратиться, когда припечет.

— На таких условиях — нет проблем. А как… — Генерал замялся, пощелкал пальцами в воздухе.

— Деньги? Половину сейчас, остальное, когда все кончится.

— Лады. Но все же я опасаюсь, что ты какую-нибудь свинью мне подложишь, Петя.

— Зачем? Кроме того, что я сказал, — ничего! Клянусь.

— И действительно, зачем? — повеселел генерал. — За это надо непременно выпить!

Валет вошел в комнату, повинуясь кивку хозяина, сел в кресло, закинул ногу за ногу.

— Выпить хочешь? — предложил Нигилист.

Валет равнодушно скользнул взглядом по бутылкам на журнальном столике, отрицательно покачал головой.

— Я за рулем.

— А что с глазами? Конъюнктивит?

— Бандитская пуля, — мрачно ухмыльнулся Валет.

— Пальнул из газового пистолета в комнате?

— Так я ж не один бандит в Москве, Петр Яковлевич. Их тут столько теперь, хоть перепись проводи. И бандиток тоже. Это мелочи, вы не обращайте внимания. Вчера было похуже, но вроде отпускает понемногу. Бытовая ссора, последствий никаких.

— Ты не бандит, Валет. Ты хороший специалист, надежный исполнитель. И мой нештатный сотрудник. Пока все нормально, деньгами доволен?

— Вполне.

— Потом будет еще лучше. У тебя вообще какие планы на будущее?

— Нормальные, — пожал плечами Валет. — Поднакопить бабок и свалить куда-нибудь из этой паршивой страны. Говорят, на Кипре дома дешевле, чем в Москве квартиры. Вот туда и хочу махнуть. Море, бабы голые, пальмы — класс! Кое-что у меня уже есть, ну, еще годик-другой, и можно будет сваливать.

— За годик-другой много воды утечет, — сказал Нигилист. — Я предлагаю тебе заработать нужную сумму за пару недель, может, и меньше. Работа серьезная, опасная, ты с нею знаком. Как я плачу — тоже знаешь. На этот раз будет побольше. Тысяч семь, за каждого. Три сейчас, остальные, когда закроем операцию.

— А сколько их всего будет? — Валет нервно облизнул пересохшие губы.

— Четыре, пять… Посмотрим, как будут развиваться события. У тебя есть люди, которым ты мог бы доверять?

Валет вспомнил о своих верных помощниках — Шпинделе и Керосине. Они до сих пор надеются на него.