Уильям Вулфолк - Кино для взрослых. Плутовка Страница 36

Незадолго до назначенного времени Пол прибыл в массивный каменный особняк на Гудзоне. Его провели в просторную библиотеку с мебелью красного дерева. Седовласый Уильям Грэхем Притчетт встал из-за письменного стола. На нем были сюртук, узкий черный галстук и туфли с серебряным рантом.

— Мистер Джерсбах, благодарю вас за то, что откликнулись на мое приглашение. Боюсь, что я посягнул на ваше время.

— Нет, что вы.

Притчетт указал на глубокое кресло с желтой спинкой. Пол сел.

— Я хотел побеседовать с вами тет-а-тет. Вы проделали большую, кропотливую работу и собрали ценную информацию.

— Спасибо.

— Судя по этим статьям, вы отличный журналист. Но, связывая свое будущее с журналистикой, вы рискуете продешевить. Волей судьбы вы очутились на нижнем этаже чрезвычайно популярного ныне бизнеса.

Глаза Притчетта с крохотными зрачками и огромными белками не отрывались от лица Пола, словно хотели его загипнотизировать.

— Отдельные суммы потрясают. Откровенно говоря, в настоящее время мои газеты приносят куда меньшую прибыль, чем «Конфиденциальные кассеты».

— Неужели?

— Газетное дело переживает спад. Дела с каждым годом идут хоть чуточку, но хуже. Поэтому я решил заняться видео и хочу, чтобы вы возглавили компанию.

— Вы собираетесь выпускать такие же фильмы, что и «Конфиденциальные кассеты»?

— Мы составим им конкуренцию. В моих планах — серия фильмов для взрослых с участием кинозвезд. Это существенно расширит сегодняшнюю аудиторию.

— Известные актеры вряд ли станут сниматься в подобных картинах.

— Я уже подписал контракт с одной из ведущих киностудий. Скажу по секрету: Холли Нимс и Джилл Флетчер согласились принять участие в нашем первом фильме.

Две крупнейшие жемчужины в голливудском ожерелье, отметил Пол. Актрисы, обязанные своей славой не только внешности, но и яркой индивидуальности — и, в случае с Джилл Флетчер, таланту. Недаром она получила «Оскара».

Притчетт продолжил:

— С такими дарованиями и деньгами, которые я намерен вложить в дело, нам не потребуется много времени, чтобы стать лидером в отрасли. Теперь о моем предложении. Сколько я должен заплатить, чтобы перекупить вас у «Конфиденциальных кассет»?

— Я там уже не работаю.

— Это все упрощает.

— Не совсем. Видите ли, я хочу стать преподавателем.

Притчетт криво усмехнулся.

— Не будем торговаться, сынок. Назначь свою цену.

— Дело не в деньгах.

Массивная, как у американского лося, голова Притчетта медленно качнулась в знак несогласия.

— В деньгах — и только в них. Я всегда могу точно определить, когда человек набивает себе цену. Не стесняйся.

— Жаль, что вы мне не верите.

— Готов платить пятьдесят тысяч долларов в год плюс проценты от прибыли. Это может изменить твое решение?

— Боюсь, что нет, сэр.

Притчетт разинул рот и так же быстро закрыл. В сложном и хитроумном механизме, при помощи которого он осуществлял мышление, вершилась напряженная работа. От былого дружелюбия не осталось и следа.

— Мне нужен кто-нибудь вроде вас — человек с мозгами и опытом работы в этой сфере. Готов на любые условия в пределах разумного. Прежде чем принять решение о том, чтобы заниматься этим бизнесом, я велел произвести тщательный анализ — кого можно привлечь. Буду откровенен: поначалу я остановил свой выбор на другой кандидатуре — Томе Фаллоне. Но поскольку он умер, я выбрал вас.

Притчетт тщательно подбирал слова, что говорило о некоторой враждебности.

— Хорошо. Добавлю к своему первоначальному предложению пакет акций на владение основными фондами — соответственно результатам вашего труда. Мне шестьдесят пять лет, я — владелец газетной империи. Вы — молодой человек без капитала, зато с мозгами. Будем партнерами.

Пол никак не мог поверить в реальность происходящего. Этот надутый стареющий магнат предлагает ему фантастическую сделку!

— Мистер Притчетт. Все, что мне нужно, это гонорар за статьи. В мои планы не входит работать ни на вас, ни на «Конфиденциальные кассеты». Как бы вы меня ни соблазняли, я останусь верным своему решению.

От гнева у Притчетта затряслась массивная шея с жировыми складками. Немного помолчав, он высоким от напряжения голосом произнес:

— У меня для вас плохие новости, Джерсбах. Мы раздумали публиковать ваши статьи.

У Пола пересохло в горле.

— Раздумали?

— В порядке камуфляжа мы все-таки дадим несколько коротких заметок — весьма поверхностных. Не называя имен и сопроводив публикацию обилием эротических фотографий. Читатель не заметит разницы.

— Я хотел бы получить объяснения.

— Хорошо, вы их получите. Не так давно один коррумпированный — весьма коррумпированный — политик баллотировался на высокий государственный пост. Мне предложили разоблачительный материал о его связях с преступным миром. Однако я не опубликовал его. Знаете почему?

Пол покачал головой.

— Потому что этот политик пригрозил сделать достоянием гласности моральную нечистоплотность Уильяма Грэхема Притчетта. Речь идет, разумеется, о мисс Пенни. Читатели газет Притчетта — простые люди с определенными нравственными принципами. Если бы правда о моих отношениях с мисс Пенни вышла наружу, они утратили бы доверие к моим газетам. Мне пришлось бы свернуть бизнес.

— Вам и на этот раз угрожали?

— Вот именно.

— Тогда я требую оплаты согласно договору. И права на беспрепятственную публикацию.

Притчетт начал проявлять признаки нетерпения.

— Вы прекрасно понимаете, что я не могу этого позволить. Пафос ваших статей — разоблачение «Конфиденциальных кассет». А именно этому они и намерены воспрепятствовать. Если я дам такое разрешение, они сочтут это несоблюдением условий соглашения. Что прикажете делать?

— Это ваша проблема. Статьи — пока вы не заплатили за них — являются моей собственностью.

— Пойдите, Джерсбах, и хорошенько перечитайте договор. Я — старый гангстер, это общеизвестно. Все — черным по белому. Там сказано: поскольку вы получили аванс, мы владеем эксклюзивным правом на публикацию — независимо от того, состоится она или нет. Это на случай, если вы представите негодный материал.

— Вы же его одобрили.

— Вы, должно быть, меня плохо поняли. Горькая истина состоит в том, что ваши статьи, мягко говоря, оставляют желать лучшего. Я с чистой совестью от них отказываюсь.

— Тед Шилмен сказал, я превосходно справился.

— Его вы тоже плохо поняли. Мистер Шилмен никогда не расходится во мнениях с боссом И поэтому остается редактором.

— Я этого так не оставлю.

— Конечно, если вы передумаете, я мог бы еще раз бросить взгляд на то, что вы написали. Публикация исключается, но, возможно, я дал бы себя уговорить выбросить на ветер эти оставшиеся девять тысяч пятьсот долларов. Не хотелось бы, чтобы художественный руководитель моей новой фирмы по выпуску видеокассет чувствовал себя ущемленным.

— Я подам в суд.

Притчетт понизил голос до мурлыкающего шепота:

— Право любого свободного гражданина. Но не успеете вы сделать шаг в направлении суда, как я опутаю вас с головы до ног — вовек не распутаетесь. А если все-таки дойдет до суда, присяжные вряд ли благосклонно отнесутся к человеку, который еще совсем недавно баловался порнографией. Вы не только проиграете дело, но и поставите под удар свою карьеру в избранной вами сфере. Вы сказали, это преподавание?

Крыть было нечем.

В тот же день Пол взял билет на самолет до Колумбуса. Однако на этот раз ему было не до наслаждения роскошью. Он уставил невидящий взгляд в окно, не в состоянии что-либо замечать и думать о чем-то, кроме своего финансового положения. Планы на будущее, еще недавно казавшиеся реальными, оказались под угрозой. Тревога разбухала в голове, как пушистые облака за стеклами иллюминаторов. В то же время у Пола было такое чувство, будто кто-то устроил ему испытание. Ему плыло в руки богатство, о котором он не мог мечтать даже в горячечном сне, но он решительно отказался. По дороге из аэропорта в Суитцер он вновь и вновь перебирал в памяти все сказанное им Максу Рэнду и Притчетту. Хоть какое-то утешение.

Доставая ключ, он заметил под дверью клочок бумаги. «Мистер Джерсбах, звонил декан Брюс, просил позвонить ему сразу как приедете».

Писала квартирная хозяйка, жившая на первом этаже. Она же убирала его квартиру и, должно быть, находилась там, когда позвонили.

Он тотчас выполнил просьбу. Ему сказали, что декан Брюс ждет его у себя к пяти часам.

Пол ощутил прилив воодушевления. Наконец-то! Декан Брюс сделал выбор в его пользу. В его жизни наступает долгожданный поворот к лучшему. Он заколебался: сообщить ли Дженнифер, но решил сделать это попозже, когда будет знать наверняка.