Джоанна Макдональд - Сомнительные ценности Страница 39

— Разумеется, не возражаю, моя дорогая. Но я поражена! Неужели тебя уволили или что-нибудь в этом роде?

— Нет-нет, ничего такого. Это все та же болезнь, СДО. Ты сама поставила мне диагноз.

— Ах, вот оно что. Давай-ка быстренько сюда, только смотри, будь осторожна на дороге.

— Обязательно. Пока.

Катриона улыбнулась. Одна из милых слабостей ее матери состояла в том, что та все время опасалась, что ее близкие, направляясь к ней или уезжая от нее, станут жертвой дорожного происшествия. В остальное время они могли ездить где угодно, днем или ночью, покрывать тысячи миль, о которых она не имела понятия, но как только Шина узнавала, что они где-то недалеко от дома, она начинала беспокоиться.

Когда-то давно Шина Стюарт была обыкновенной Джейн Кларк. На протяжении первых двадцати лет жизни она жила в квартире, расположенной на первом этаже скромного домика неподалеку от Клайдского порта. Главными ее интересами были мальчишки, «Битлз», моды и кино — в перечисленной последовательности. Потом она встретила Джемми Стюарта, который (по ее мнению) был красивее, чем его голливудский тезка, остроумнее, чем Джон Леннон, и к тому же обладал неотразимой привлекательностью уроженца Хайлэнда, говорящего по-гэльски и хранящего в душе аромат вереска. Видный, симпатичный рыжеволосый парень, сын фермера, покинул Скай, чтобы стать моряком на северных линиях. В промежутках между рейсами он обычно жил у Кларков — мать Джейн, вдова, чтобы свести концы с концами, вынуждена была сдавать комнаты.

После женитьбы Джемми продолжал успешно продвигаться по службе и уже готовился получить квалификационный сертификат, когда лопнувший трос лишил его левого глаза, солидного куска черепа и доброй половины его внешней привлекательности. Чудом оставшись в живых, он ухитрился тем не менее сохранить чувство юмора и смекалку. После долгого изнурительного лечения Джемми Стюарт закрыл искалеченный глаз залихватской черной повязкой, поместил чек, полученный в компенсацию за увечье, в ежегодную ренту и, подхватив жену и двух крошечных дочерей, вернулся в Виг, на ферму своего отца.

Таким образом, в возрасте двадцати восьми лет Джейн Стюарт пришлось полностью менять образ жизни и не только учиться готовить на допотопном торфяном очаге и носить воду из колодца, но и приспосабливаться к особенностям местной жизни. Постепенно ей удалось убедить островитян принять ее в свое сообщество, и она сама не заметила, как при этом превратилась из Джейн в Шину.

Люди на острове жили тем, что давали им земля и море. Поселок Виг состоял из тридцати двух вытянувшихся цепочкой вдоль берега домов, к каждому из которых прилегал участок примерно в полгектара. Позади каждого окруженного садом дома на пологом склоне простиралось небольшое поле, а за ним — полоска пастбища, за которым земля вдруг резко вздымалась вверх, превращаясь в крутые окружавшие селение холмы. Наверху, в горных долинах, располагались другие маленькие сельские общины, а также залежи торфяника и общественные пастбища, на которые летом выгоняли стада.

Каждый мужчина, женщина и ребенок в Виге выполнял свою долю работы, каждый участвовал во вспашке, севе, уборке урожая, заготовках торфа, стрижке овец, уборке дома, приготовлении пищи, а также в рыбной ловле, поскольку практически каждая семья имела сети и небольшую лодку. Все — и трактирщик, и учитель, и доктор, и даже священник — владели фермой или хотя бы частью фермы и трудились на ней. Спустя какое-то время Джемми удалось получить место мастера в порту, и большая часть работы по ферме легла на плечи его жены и дочерей.

В этой обстановке Катриона росла и воспитывалась начиная с четырех лет. Ее окружали простые люди, много и тяжело работающие, сильные, умелые, добрые. Они исправно посещали церковь, но не чурались также ни доброй порции виски, ни хорошей соленой шутки. Они сами отвечали за себя. И именно в этом источнике душевного здоровья, уверенности в своих силах, спокойствия и надежности Катриона сейчас надеялась почерпнуть столь необходимую ей порцию старомодных нравственных ценностей.

— Моя дорогая девочка, у тебя очень усталый вид, — констатировала Шина, критически осмотрев свою старшую дочь после того, как приветствовала ее теплым объятием.

Со временем на ферму пришли вода и электричество и, поскольку в руках Джемми горела любая работа, очень скоро в доме появилось множество изменений, усовершенствований и пристроек. Одна из них, широкая светлая веранда с огромным окном тянулась вдоль всего дома, и Джемми Стюарт с женой очень любили сидеть там, ловя лучи зимнего солнышка или наблюдая, как пристают и отчаливают лодки и паромы.

Катриона слабо улыбнулась. Им не нужны слова, чтобы выразить взаимную любовь и внимание, достаточно взгляда, улыбки, объятия.

— Как хорошо дома! — с глубоким вздохом объявила Катриона, снимая жакет и привычным жестом вешая его на крючок возле входной двери. Она наклонилась, чтобы поднять свои сумки.

— Нет, не занимайся этим сейчас, — возразила мать, беря ее за руку. — Ты выглядишь не только усталой, но и голодной. Садись-ка вначале, поешь. Твой отец скоро вернется.

— А где па? — поинтересовалась Катриона, идя на кухню вслед за Шиной.

— В баре «Ферри-Инн», дорогая, где же еще? — В тоне Шины не было ни малейшего оттенка неодобрения. — Ты позвонила, едва он ушел. Скоро вернется, зато мы пока что сможем поболтать в свое удовольствие. Садись.

Катриона послушно уселась за стол, в то время как ее мать уже зачерпывала суп из кипящей на плите кастрюли.

— Суп из курятины! — с удовольствием принюхалась Катриона. — Я могу съесть всю кастрюлю!

Шина поставила перед ней тарелку и достала из печи каравай теплого хлеба с коричневой поджаристой корочкой.

— Похоже, это тебе просто необходимо, Кэт, — критически заметила она. — Наверно, ты плохо питаешься?

Катриона рассмеялась и начала намазывать хлеб маслом.

— Что ты, мамочка, наоборот. Я питаюсь гораздо лучше, чем можно предположить по моему виду. Например, вчера на обед я ела черную икру.

Неужели это было только вчера? Только вчера она поперхнулась от неожиданности, увидев Андро, только вчера разговаривала с Хэмишем? Здесь, в уютной безопасности родительской кухни, это казалось далеким прошлым или фантазией.

Шина удивленно приподняла брови:

— Икру? Ну, и хороша ли она на вкус, хотелось бы мне знать?

— Вкусная, но, по правде говоря, я предпочитаю икру сельди. — Наступила пауза, во время которой Катриона проглотила несколько ложек супа. — Ма, это нектар и амброзия. Пища богов!

— Ешь, ешь на здоровье, дорогая, — удовлетворенно кивнула мать. — Но не заставляй меня слишком долго ждать. В конце концов должна же я узнать, почему ты здесь. — Шина достала из буфета бутылку виски и поставила на стол. — То-то обрадуется Мария, когда узнает, что ты дома. Чуть позже мы ей позвоним.

— Угу, мне тоже не терпится увидеть ее и детей, — с полным ртом проговорила Катриона. — Кэти, наверно, уже ходит?

— Пока что не очень. Ленивая маленькая негодница! Но, конечно, она очень веселая и улыбчивая. Напоминает мне тебя, когда ты была в таком же возрасте.

— Чем, своей ленью?

— Нет, тем, что она такая солнечная, радостная. Сидит, смотрит на тебя и улыбается так, что сердце тает.

— Ах ты, сумасшедшая бабушка! — улыбнулась Катриона. — Так значит, это ты ее избаловала?

— Вовсе нет! — возмутилась Шина. — Я совершенно одинаково обращаюсь с обоими внуками.

— Марии повезло, что ты рядом. Полагаю, она этим пользуется.

— Что же делать, если там, в магазине, им совсем негде играть. Они, бедняжки, теперь уже совсем потеряли надежду купить себе дом.

— Почему?

Шина порозовела.

— Наверно, мне не следовало говорить тебе об этом. Мария захочет сама сообщить эту новость.

— Уж не ждет ли она третьего? — изумилась Катриона. — Неужели они до сих пор не поняли, отчего это бывает? Надо же — за пять лет трое детей!

— А что в этом плохого? — Шина сразу же встала на защиту младшей дочери. — Это как раз то, в чем нуждается наш остров — побольше детей и молодежи, а то в церкви, смотришь, сплошные седые головы.

Катриона рассмеялась.

— Не думаю, что Мария делает это из демографических соображений. Просто она любит детей.

Шина открыла было рот, чтобы ответить, но так ничего и не сказала. Она собиралась сравнить двух своих дочерей, но ее замечание могло показаться Катрионе обидным. Вместо этого Шина взяла в руки бутылку и налила понемногу в маленькие стеклянные стаканчики, а затем разбавила виски водой из кувшина. Ее спокойное лицо, несмотря на яростные ветры и ледяные дожди Ская, запечатлевшие на ее когда-то гладкой коже сложный узор морщин, по-прежнему несло печать красоты. Короткие густые кудри, когда-то солнечно-медовые, теперь стали пепельными, но глаза все еще оставались яркими и блестящими, как луговые васильки, совсем как в те годы, когда она, подрисовав их черным карандашом и надев мини-юбку, в субботу вечером отправлялась послушать записи «Битлз».