Паркинсон Кийз - Любовь в наследство, или Пароходная готика. Книга 1 Страница 41

— Разумеется, Белла, Джек и Дельфия очень бы огорчились, расставшись с нами, да и нам было бы невесело, — заметила как-то вечером Люси. — Но, по-моему, остальные только обрадуются, если перейдут в новый дом Кэри перед ее приездом. С самого начала она будет видеть вокруг себя знакомые дружеские лица, да и нам не придется попусту тратить время и силы, подыскивая ей каких-то незнакомых слуг. Как тебе эта мысль, Клайд?

— Думаю, это было бы превосходно! — отозвался он. — Полагаю, мы можем обойтись и тремя слугами, которые свыклись с нашим образом жизни… Ну, а если их окажется недостаточно, то, думаю, Айви с радостью останется у нас, несмотря на то, что она помоложе и менее опытная, нежели Белла, Джек и Дельфия. По-моему, Кэри только обрадуется, если остальные слуги перейдут к ней, как ты говоришь.

— Ну, тогда в следующий раз при встрече с миссис Винсент, я спрошу ее, одобряет ли она эту идею. Если она согласится, я переговорю насчет этого плана со слугами.

— А ты не подумала посоветоваться и с Кэри?

— Разумеется, я думала об этом. Но не знаю, принесет ли это большую пользу.

Люси отвернулась, и, хотя Клайд не услышал ее вздоха, он прекрасно понял, что беспокойство материнского сердца заставляет ее вздыхать. Кэри очень мало писала. Она не написала не только с борта парохода — а Люси с таким нетерпением ожидала этого письма! — она очень мало писала и после. К тому же письма Кэри не содержали почти никаких новостей. В основном, они были короткими и восторженными. Все божественно, изумительно, волшебно… Кэри с ума сходила от Франции. В конечном счете случилось так, что из-за этого «сумасшествия» Кэри с Савоем изменили свои планы и не собирались ехать в какую-нибудь другую страну по крайней мере в настоящее время. Они надолго задержались на Ривьере, ибо солнце там восхитительное, а жизнь — прекрасна и весела. Все развлечения и увеселения были чрезвычайно дорогостоящими и роскошными, ну а что касается оперы в Монте-Карло!.. Разве кому-нибудь после посещения этой оперы может прийти в голову хотя бы упомянуть французскую оперу в Новом Орлеане! А сколько яхт в гавани Ниццы! На нескольких они с Савоем уже побывали. По сравнению с тем, что они там видели, Южный Яхт-клуб — просто ничтожная забегаловка! И так далее, и тому подобное…

Но, несмотря на все соблазны, молодая чета к весне все же наконец добралась до Парижа, и, хотя в своих письмах Кэри больше не упоминала о солнечном свете, жизнь в Париже оказалась даже веселее, чем на Лазурном берегу. Когда после Дня взятия Бастилии[40] они покинули столицу, началось их турне по всем друзьям и знакомым Винсентов, владеющим замками. Некоторое время от Кэри приходили лишь открытки с видами Нормандии и берегами Луары. И вот наконец молодожены добрались до Монтерегарда — поместья де Шане в Приморской Шаранте[41]. Люси получила что-то более или менее похожее на письмо. В нем Кэри писала следующее:

Дорогие папа и мама!

Это самое удивительное место, в котором мне когда-либо довелось побывать. До замка вы добираетесь через восхитительный дубовый лес, увитый плющом, и нечто магическое и завораживающее видится вам в солнечных лучах, с трудом пробивающихся сквозь густую листву. Вот наконец вы подъезжаете к величественному каменному порталу, который ведет вас в мощеный внутренний двор, а тот, в свою очередь, ведет к широким воротам. Над вами возвышается башня с часами. Это очень похоже на башню в каком-нибудь средневековом городе. Вы наконец попадаете во второй дворик, больше первого, а за ним — прекрасный треугольный сад, примыкающий уже к самому замку.

Вы входите в очень впечатляющий каменный вестибюль с широкой изогнутой лестницей, по одну сторону которой расположены библиотека со множеством книг (столько книг я не видела еще ни у кого во Франции) и старинная кухня, превращенная ныне в столовую залу и вся увешанная сверкающей медной посудой. В библиотеке и в столовой высоченные потолки с причудливой росписью, и когда вы попадаете туда, то вам кажется, что на свете не может быть ничего величественнее и прекраснее. Но так вам только кажется, потому что вы еще не побывали в гостиной в стиле Людовика XVI, кабинете в стиле Людовика XV и спальне в стиле Людовика XIII, которая находится наверху. Ведь все это вы увидели только в самом начале!

Нам пришлось быстро умыться с дороги и спуститься вниз, поскольку де Шане ожидали нас в гостиной, куда уже доставили закуску и напитки, но не огромное количество, как это сделали бы у нас, а изящненькие бисквиты и бутылочное вино под названием Пино, о котором мы никогда даже и не слышали. Ну, конечно же, ведь Приморская Шаранта находится в провинции Коньяк, и Пино — это смесь коньяка со свежими виноградными соками — действительно очень вкусное. Что касается самих де Шане… то у меня просто нет слов! Старый маркиз (вообще-то он не такой уж старый, но мне приходится называть его старым маркизом, чтобы отличать от Пьера) — это самый учтивый джентльмен, которого я когда-либо встречала. Какие манеры, какой вкус! Маркиза же, наверное, мамина ровесница, но в это никогда не поверишь. В волосах у нее ни одной сединки, на лице — ни одной морщинки… А какая фигура! Маркиза такая веселая, энергичная, все время говорит разные забавные вещи и всех заставляет смеяться. В ее обществе никто не остается замкнутым или неловким. Ее сын очень похож на нее… я хочу сказать, что он такой же красивый и очень общительный. Оказывается, ему всего лишь двадцать пять лет, но никогда не скажешь, что это так! Юноши континента выглядят намного взрослее, чем мальчики у нас дома, и намного утонченнее. Он восхитительный наездник, и мне было очень весело, когда я выезжала с ним покататься верхом. Знаете, меня всегда немного огорчало и разочаровывало, что Савоя не интересуют лошади, но, конечно же, невозможно, чтобы в одном человеке сочеталось все на свете, и все же Савой совершенен… Он оказался именно таким, как я и ожидала. Он не думает ни о чем, кроме моего счастья, поэтому очень обрадовался, что я нашла человека, готового сопровождать меня в этих длительных прогулках верхом, которые я так люблю и которые для Савоя — одно лишь мучение. А сам он вместе со старым маркизом (который совсем не старый) прогуливается по замку и парку, пока мы с Пьером катаемся по лесу.

Вы никогда в жизни не видели такого леса. По нему можно кататься бесконечно, причем всякий раз — по другой дороге. Или, если хотите, вы можете привязать лошадь к одной из старинных каменных скамеек, со всех сторон окруженных высокой зеленой травою, так что кажется, будто они спрятаны здесь для какой-то тайны, и прогуливаться по узкой петляющей тропинке, с одной стороны которой струится речка, еле видная из-за густого кустарника, а с другой — какие-то доисторические пещеры, которые, чем дальше ты идешь, становятся все больше и загадочнее. Самая большая называется Кафедральная, поскольку у нее высоченный сводчатый потолок и длинные узкие коридоры, разбегающиеся в разных направлениях. Пьер сказал, чтобы я никогда не заходила ни в один из этих коридоров, ибо могу заблудиться или что-нибудь в этом роде. Я спросила его, заходил ли кто-нибудь в них, но Пьер так и не ответил. Он поведал мне легенду о Голубом озере, образовавшемся у входа в пещеры. Как гласит легенда, несколько столетий тому назад леди де Шане, у которой умер возлюбленный, утопилась в этом озерце, и в том месте забил ключ. Разумеется, все это глупые сказки и суеверия, но я считаю эту легенду очаровательной, не правда ли?

Кто угодно может приходить к озерцу и устраивать около него пикники. Мы видели множество горелых веток от костров, а также свежий хворост, кем-то заботливо принесенный для будущего костра. Еще мы увидели неубранный мусор, разные обертки, осколки бутылок. Кто-то вел себя здесь бесцеремонно. Пьер сказал, что кроме окрестных жителей сюда иногда приезжают цыгане и что они никогда не злоупотребляют гостеприимством этого места и не воруют, и вообще являют собой очень красивое зрелище, когда ночью собираются вокруг своих бивачных костров, за которыми они тщательно следят. Еще Пьер рассказывал, до чего весело приходить к ним, разделять с ними ужин, сваренный в открытых котелках, а потом вместе с ними петь и танцевать. По его словам и выражению лица видно было, что он часто веселился с цыганами, поэтому я спросила, были ли у него среди них подружки, и тут он рассмеялся и сказал «да, действительно, были» и что, мягко выражаясь, он лишился невинности из-за одной цыганской девушки. Я не совсем поняла его слова и уже по возвращении в замок, когда мы оказались с Савоем в спальне (которая в стиле Людовика XIII), я спросила его, что это означает. Савой очень сильно рассердился. А затем сказал, что, вне всякого сомнения, Пьер соблазнил какую-нибудь молоденькую беззащитную цыганскую девушку. Увлек ее в одну из этих страшных пещер и соблазнил там, воспользовавшись тем, что девушка без ума влюбилась в него. Потом мы с Савоем даже немного поссорились, поскольку, судя по тону, которым Пьер рассказывал эту историю, именно цыганка соблазнила его, а не наоборот. И все-таки, что бы там ни случилось, все это было давным-давно, да и вообще многие люди поступали во сто раз хуже, и поэтому совершенно не следует из-за этого ссориться. Кроме того, Савой был так нежен, что мне вовсе не хотелось ссоры.