Деннис Робинс - Невеста рока. Книга вторая Страница 42

— Ты ужасно припозднилась, Шарлотта. Когда же закончились твои уроки? Почему ее светлость сегодня так надолго задержала тебя? Где же ты была? — буквально засыпала Шарлотту вопросами взволнованная миссис Форбз, не успела девушка переступить порог.

Шарлотта отвечала ей невпопад. Ей трудно было увиливать от прямых вопросов, но она не могла сознаться, что ушла из замка несколько часов назад и с того времени находилась в лесу наедине с лордом Чейсом.

Миссис Форбз с тревогой посмотрела на девушку, заметила, как та бледна, и вскричала:

— Надеюсь, ты не дала повода ее светлости сделать тебе выговор? Надеюсь, больше никогда не увижу тебя такой заплаканной!

— Пожалуйста, можно, я побуду одна… у меня просто разболелась голова… я… я очень долго гуляла, — запинаясь, оправдывалась Шарлотта. — Миледи разрешила мне прогуляться по солнышку. И я… я не думала, что так припозднюсь.

— Ладно! Дядя Джозеф собирается обедать, — сказала Нан. — Пойди-ка лучше умойся, дорогая, и садись за стол.

— Мне не хочется есть, — отказалась Шарлотта.

Нан пристально посмотрела ей в лицо, она еще никогда не видела Шарлотту в таком состоянии. Почему девочку трясет, как в лихорадке? Может, она заболела? В деревне уже было два случая скарлатины.

— Наверное, тебе лучше лечь в постель, а я принесу тебе горячей овсянки, — проговорила Нан.

Шарлотта пыталась взять себя в руки. Она очень любила эту маленькую женщину, с которой дружно прожила последних четыре года. Нан была очень симпатичной — пухленькая, розовощекая, словно яблочко. Она не имела образования, но очень складно излагала свои мысли и в свои сорок пять лет была уважаемой и весьма благочестивой женщиной. Джозеф, ее муж, был таким же набожным и весьма усердным в работе, которую любил, равно как и всю семью Чейсов. До него этому благородному семейству служили и его отец, и его дед. Форбзы бесконечно сожалели, что Бог не ниспослал им детей. И в последние четыре года они были счастливы, потому что полюбили эту красивую девочку, которую леди Чейс вверила их заботам.

— Да, милая, думаю, мне надо послать за доктором Кастлби, чтобы он осмотрел тебя. А потом скажу ее светлости, что ты заболела, — начала было Нан.

Шарлотта горячо запротестовала, щеки ее горели.

— Нет, нет, дорогая Нан, даже не думайте, я вовсе не больна. И незачем так обо мне беспокоиться. Завтра я снова буду в полном порядке. А сейчас, если не возражаете, мне бы хотелось пойти прилечь.

Нан, конечно, не возражала. Но она бегала по комнате, как встревоженная курица, и все причитала, пока Шарлотта не почувствовала, что вот-вот закричит.

Наконец Шарлотту уложили в постель в ее маленькой комнатке. Девушка лежала неподвижно, мучаясь от воспоминаний. Итак, она больше не ребенок, а женщина. И лорд Чейс — ее любовник. Она не могла вынести чувства страшного стыда и вины, которые тяжким грузом давили на ее плечи; в особенности ей было стыдно перед леди Чейс, которую она любила всей душой. Она понимала, что если миледи когда-нибудь узнает о случившемся, то придет в ужас. А дорогие, милые Нан и Джозеф… дядя Джой… они тоже будут поражены в самое сердце. Ее сожаления о проявленной слабости были бесконечны.

Уткнувшись в подушку, Шарлотта лежала в кровати, тихо стенала и изо всех сил старалась не зарыдать, чтобы не услышала Нан и снова не захотела послать за доктором Кастлби.

Глава 9

Жарким июльским утром солнце озаряло величественный замок Клуни. Клумбы с цветами выглядели пожухлыми, несмотря на усилия садовников, ибо всю последнюю неделю стояла страшная засуха. В огромном доме постоянно держали ставни закрытыми, чтобы хоть как-то уберечься от нестерпимой духоты.

Леди Чейс не помнила такого жаркого лета. Если бы она хорошо себя чувствовала, то наслаждалась бы этим зноем. Но она сильно недомогала и лишь апатично возлежала в шезлонге в своем будуаре. Так она проводила большую часть суток.

Ханна непрестанно хлопотала возле хозяйки. Друзья, навещавшие ее светлость, удивлялись ее бледности и сетовали на то, что она сильно похудела.

Часто приходил доктор Кастлби, прописавший миледи сильнодействующее лекарство. Он умолял ее показаться специалисту из Лондона, однако леди Чейс наотрез отказывалась. Никакой доктор, пусть даже самый знаменитый, не сможет вылечить ее сейчас, говорила она, твердо веря в это. Вопрос времени — сколько еще мучительных приступов сможет вынести ее истерзанное сердце.

Вивиан же тем временем ничего не знал о состоянии матери; она скрывала от него всю серьезность своей болезни. А он особо не беспокоился о ней. Он приехал из Оксфорда только на сутки и сразу же поспешил на встречу с приятелем графом Марчмондом, у родителей которого была яхта. Граф пригласил его прокатиться с ними в Бриндизи.

Хотя леди Чейс очень хотелось побыть в обществе сына, она была почти рада тому, что он уезжает. У нее не было больше сил притворяться перед Вивианом, делать вид, что находится в полном здравии, с энтузиазмом выслушивать рассказы о его занятиях или выносить страшный шум, который создавали гостившие в замке приятели сына.

Она умирала. И понимала это.

Единственный человек, с которым она продолжала ежедневно видеться и чье присутствие никогда не утомляло ее, была Шарлотта. Такой высокообразованной женщине, как Элеонора Чейс, знания и успехи девушки в учебе приносили чувство глубокого удовлетворения. Однако в эти дни уроки чаще происходили в будуаре, где миледи возлежала в шезлонге.

Сегодня, ожидая Шарлотту, леди Чейс находилась в большом смятении. Прежде всего ей приходилось мало-помалу расставаться с иллюзиями относительно Вивиана, ибо она замечала, как с каждым днем характер сына и его поведение становятся все хуже и хуже. Его лень, нежелание любой ответственности, безмерная расточительность и неукротимая тяга к вину — все становилось очевидным для матери. В конце семестра она получила письмо от его оксфордского наставника, где в самых категоричных выражениях говорилось о том, что лорд Чейс нуждается в более жесткой дисциплине. Также наставник писал, что надеется на изменения в образе жизни Вивиана, особенно после его совершеннолетия.

Мать печально твердила сыну о «надеждах» его наставника. Про себя же она содрогалась при мысли о грядущем дне рождения сына, а главное — о связанных с ним последствиях. Ведь у нее оставалось только одно средство воздействия на сына. Вивиану было неведомо весьма мудрое решение покойного лорда Чейса, который составил свое завещание таким образом, что его сын не имеет права войти в управление своим состоянием, пока ему не исполнится двадцать пять лет. До тех пор ему будет выделяться лишь денежное пособие, а мать и генерал останутся его опекунами. «Слава Богу, что осмотрительный отец Вивиана обладал даром предвидения», — печально думала миледи.

Леди Чейс не только разочаровалась в сыне, ее также угнетали дурные предчувствия относительно Шарлотты. За последние два месяца ее воспитанница очень изменилась. Стала выше ростом и сильно похудела, что, вероятно, и объясняло ее постоянную бледность. Однако горестное выражение ее лица тревожило миледи, ибо Шарлотта выглядела так, словно наедине с собой часто плакала. Она приходила на уроки с опухшими веками и покрасневшими глазами. Когда леди Чейс спрашивала ее, что случилось, ответ всегда был одинаков: «Ничего, миледи… просто я очень страдаю от жары».

Может, конечно, это так и было, но леди Чейс не очень-то верилось, что шестнадцатилетняя девушка столь мучительно переносит несколько непривычную жару. Кроме того, изменилось и поведение Шарлотты. Раньше она часто смеялась, на щеках ее появлялись очаровательные ямочки, она поистине радовалась жизни. Всегда бодро и весело разговаривала со своей наставницей. Теперь же Шарлотта была чрезвычайно серьезна, часто нервничала и, казалось, еле-еле высиживала до конца занятий.

Ханна, как всегда, неохотно пропуская Шарлотту в священный будуар миледи, открыла ей дверь.

Леди Чейс протянула свою тонкую белую руку, чтобы ученица, как было принято, поцеловала ее, перед тем как усядется за книги.

Однако сегодня девушка не подхватила руку миледи. Она стояла словно в оцепенении, дрожа всем телом, и была настолько бледна, что ее светлость даже приподнялась на подушках, воскликнув:

— Шарлотта, дитя мое, что случилось? Ты больна? Что тебя так расстроило?

Девушка молчала. Ее губы шевелились, но она не произносила ни слова. Тут леди Чейс заметила на ее лице следы не только физического, но и душевного недомогания. На ресницах Шарлотты блестели слезы, глаза совершенно потухли. Она выглядела как-то необычно. Ее длинная хлопчатобумажная юбка была помята, словно девушка где-то валялась в ней. Пока леди Чейс изумленно смотрела на Шарлотту, та пыталась взять себя в руки и заговорить.