Лариса Шкатула - Пленница французского маркиза (Книга 1) Страница 45

- Антуан де Баррас - ваш дедушка? - рассеянно спросила она, вертя в руках чашку с кофе и отчего-то медля его пригубить.

- Почему - дедушка? Мой отец. Правда, он поздновато женился - в пятьдесят четыре года. Но судьба тасует человеческие судьбы, как рассеянный игрок карты, и порой выбрасывает не те карты, что нужно. Маменька была моложе отца на тридцать лет, а вот поди ж ты: она давно в могиле, а папа все скрипит.

- Скрипит. То есть, вы хотите сказать, что мсье Антуан до сих пор жив?

- А что ему сделается, старому пню? - грубовато хохотнул Флоримон. Ведь ему "всего" восемьдесят девять лет! Говорят, у нас в Дежансоне не только грязи, сам воздух целебный. Вот старики и заживаются на белом свете.

Соня слушала маркиза и думала, как на глаза вянет владевший ею прежде образ французского рыцаря: честного, щедрого, отважного, защищающего стариков, женщин и детей и уж никак не говорящий о ком-нибудь из них в подобном тоне. Сколько ещё разочарований ждет ее?

- Вы не пьете кофе, княжна, - пожурил её маркиз. - Вам не нравится? У нас в Дежансоне мой Эмиль - признанный мастер в изготовлении этого напитка.

- Видите ли, мы недавно позавтракали, - вымолвила Соня, - и мадам де Шовиньи тоже потчевала нас кофе... Скажите, а я не могу поговорить с вашим отцом?

- Отчего не можете, - можете! - непонятно почему развеселился Флоримон де Баррас. - Я сам отведу вас к нему.

Соня поднялась и оглянулась на Агриппину.

- Ваша служанка подождет вас здесь, - увлекая княжну за собой проговорил маркиз. - Думаю, Эмиль не позволит ей скучать.

Он повел Соню прочь из залы по какому-то коридору и когда они отошли уже довольно далеко, ей послышался шум, как если бы что-то упало.

- Не обращайте внимания, Софи, - Флоримон крепче сжал её локоть. Скорей всего, Эмиль опять что-то уронил. Он такой неловкий!

Она высвободилась и проговорила:

- Если можно, идите впереди, я последую за вами.

- Повернуться к женщине спиной? Как можно! - в притворном ужасе он всплеснул руками.

- Ничего, ради спокойствия этой женщины, думаю, можно на несколько минут забыть об этикете... Ваш отец в самом деле жив?

Вопрос вырвался у неё непроизвольно, потому что атмосфера замка все больше давила на княжну. Ей казалось, что она попала в клетку, дверца которой нарочито медленно закрывается. Притом, хозяин клетки внимательно следит, чтобы она отсюда не выскользнула. В такой ситуации ей оставалось одно: делать вид, что она ничего не замечает, и сохранять хладнокровие, а там... Время покажет, как говорит Агриппина.

Наконец Флоримон открыл ключом какую-то дверь и с поклоном пропустил княжну вперед.

- Представьте себе, папа, эта мадемуазель из России не верит, что ты ещё жив!

Соня оказалась в небольшой комнатке, где царил полумрак. Единственное узкое окно её, видимо, выходило на север, потому что на улице сейчас стояла яркая солнечная погода, а здесь свет, можно сказать, падал из тени.

В комнате стояла огромная кровать, на которой лежал дряхлый старик. В ответ на слова маркиза он медленно повернул голову и посмотрел на Соню неожиданно проницательными и не по-старчески ясными глазами.

- Вы и в самом деле из России? - тихо спросил он.

- В самом деле, - так же тихо ответила Соня.

- Оставь нас одних, Флоримон, - проговорил старик.

- Слушаю и повинуюсь, ваше величество, - в шутовском поклоне развел руками маркиз. - Понимаю, ваши тайны не предназначены для моих ушей. Да я и не любопытен. Покидаю вас с глубоким сожалением, княжна, у меня много дел!

Он вышел и прикрыл за собой дверь.

- Паяц! - усмехнулся старик вполне твердым и бодрым голосом и попросил. - Пожалуйста, дорогая, приподнимите мне подушку повыше, а сами садитесь вот на этот стул возле моей кровати. Расскажите, кто вы, и какое у вас ко мне дело?

- Меня зовут Софья Николаевна Астахова.

- Что, Астахова? Боже правый, неужели я ждал не напрасно?! - старик вскинулся и даже седлал попытку подняться.

- Нет, нет, вовсе нет необходимости вам вставать с постели, - сказала Соня, - Мне лишь хотелось бы, чтобы вы исполнили некоторую формальность. Представились мне своим настоящим именем, прежде, чем мы начнем говорить о деле, которое привело меня сюда. Я должна знать, с кем имею честь говорить?

- Вы правы, - согласился старик. - Простите, что вынужден принимать вас лежа, но проклятая подагра все чаще дает о себе знать... Перед вами жалкие останки Антуана де Барраса, которому в пору смерти вашего бедного дедушки было всего двадцать восемь лет. Князь Астахов был постарше меня, но мы подружились с ним по причине схожести характеров: склонность к авантюризму - вот что сближало нас. О, тогда мы ничего не боялись. Мы готовы были вдвоем покорить мир, и кто знает, как многого бы мы добились, не приди за ним смерть так рано.

- Вы знаете, как он погиб? - на всякий случай поинтересовалась Соня; уж если никто из родных её в Петербурге не знал подробностей, то что мог знать француз?

Она оказалась права.

- К сожалению, узнал спустя полгода, да и то через третьи руки. Подумать только, упал с лестницы и сломал себе шею! Совершенно нелепая смерть для князя Астахова. Нам с ним доводилось попадать в такие переделки... Впрочем, я не о том. Накануне Николя собирался приехать во Францию. Однажды уже случалось, что от него долго не было известий, так что я даже посылал с одним своим знакомым письмо для него и тот на обратном пути домой привез ответ князя: Астахов утверждал, что давно послал мне подробное письмо. Наверное, оно затерялось где-то...

Княжна знала, где оно затерялось, но не стала говорить о том де Баррасу. Все равно теперь ничего не изменишь. Но она испытывала удовлетворение при мысли о том, что события более чем полувековой давности потихоньку проясняются, а разорванные нити связываются.

- ...Князя же все не было и не было, между тем, как с грузом надо было что-то решать. Я уже начал беспокоиться и, как выяснилось, не напрасно.

- Под грузом вы имеете в виду золото? - невинно поинтересовалась Соня.

Антуан де Баррас вздрогнул, но потом с интересом посмотрел на Соню.

- Как вы узнали?

- Случайно наткнулась на дедову потайную комнату. Там лежали золотые слитки. Как я понимаю, небольшая часть того, что вы получили? Кое о чем князь Астахов обмолвился в своем дневнике. А потом мне в руки ненадолго попало то самое пропавшее письмо - осталось лишь собрать воедино кусочки картины.

Старик улыбнулся.

- У князя Астахова - достойное потомство! Наверное, если он сейчас глядит на нас с небес, то радуется, - он вздохнул. - Чего я, увы, не могу сказать о себе. Вряд ли мне доведется порадоваться за свое потомство...

Вдруг взгляд его оживился.

- Скажите, мадемуазель Софи, а вы замужем?

- Нет, - сказала Соня и отчего-то покраснела.

- Тогда, может быть, вы...

- Я не могу, - запротестовала княжна, догадавшись, что может сказать старый маркиз, - я люблю другого человека. К тому же... Неужели вы думаете, что в таком возрасте, в каком находится ваш сын, человека можно перевоспитать?

- Перевоспитать, наверное, нет, но ради любви мужчина способен на многое. Впрочем, я размечтался...

Внезапно он застонал, лицо его покрыли капли пота и де Баррас с усилием пробормотал:

- Дайте мне стакан с микстурой, на столике, тот, рубинового цвета.

Княжна поспешила выполнить его просьбу.

Жадным глотком маркиз осушил поданный Соней стакан и опять откинулся на подушку. Некоторое время он лежал, будто прислушиваясь к себе, потом улыбнулся:

- Ну вот, полегчало... Кстати, знаете, ваше сиятельство, что это лишь благодаря вашему дедушке я зажился на свете? Он подарил мне когда-то два флакончика: в одном было лекарство, снимающее любую боль, во втором... Николя ещё посмеялся: "Эликсира бессмертия я пока не изобрел, но этот десяток-другой годочков тебе прибавит". Так и случилось. Я ведь особенно и не болел ничем. Если бы не проклятая подагра!

Он помолчал и сказал, покачав головой.

- Вот я и говорю: ваш дедушка не смог сохранить свою жизнь, но, продлив мою, он обеспечил своей внучке огромное богатство!

- Как это? - не поняла Соня.

- Вы правы, говоря, что нашли у деда только часть произведенного нашими усилиями золота. Я могу добавить: это ничтожно малая часть! - он посмотрел на удивленное лицо Софьи и с некоторой обидой произнес. - Разве не для этого вы приехали в Дежансон?

- Вообще-то для этого, - призналась Соня, - но я не надеялась, что сие предприятие получится у меня так легко. Ваши же слова о том, что "богатство огромное" и вовсе меня обескуражили...

В эту минуту дверь комнаты открылась и в неё вошел Флоримон де Баррас:

- Браво, папенька, браво!

Он даже похлопал в ладоши, имитируя радость.

- Значит, все это время ты сидел на огромном богатстве, а твой сын вынужден был в поте лица зарабатывать деньги на пропитание. Кстати, и на твое тоже!

- Ты подслушивал! - с презрением проговорил старый маркиз.