Робер Гайяр - Мари Антильская. Книга первая Страница 47

Отец Анто продолжал сидеть не шелохнувшись, Лапьерьер же и Сент-Обен согласно кивнули головами.

Тем временем губернатор продолжал свою речь:

— Вам также известно, что я прилагал все усилия, чтобы облегчить бремя поборов, под которым они буквально изнемогали. При таких высоких налогах колонисты, вместо того чтобы обогащаться за счет процветающих плантаций, вконец разорялись, а это, как вы понимаете, не лучший способ привлечь на остров новых французов. Нам удалось поправить это печальное положение вещей. Увы, я не могу предсказать, что случится завтра, с новым генеральным откупщиком, но у меня есть все основания подозревать, что колонии грозит большая опасность.

Дюпарке слегка отодвинул в сторону свою шпагу и принялся искать что-то среди груды лежащих на столе бумаг.

— Вот у меня тут есть письмо от одного из директоров компании, где он уведомляет меня о скором прибытии господина Жака Лешено де Сент-Андре. Это как раз и есть тот самый новый генеральный откупщик. Он должен приплыть сюда на фрегате под названием «Вера»…

Он снова беглым взглядом окинул своих слушателей и продолжил:

— И у меня есть также серьезные основания подозревать, что корабль, приближающийся сейчас к Сен-Пьеру, и есть та самая «Вера».

Ив без всяких церемоний подошел к столу губернатора и воскликнул:

— Это фрегат из Лорьяна! Построен во Франции, сударь. Так что это точно «Вера»!

Не выказав ни малейшего раздражения этой бесцеремонностью, Дюпарке продолжил прерванную речь:

— А я видел этого господина де Сент-Андре! Приходилось пару раз встречать в Париже незадолго до того, как отправиться сюда. Человек он уже немолодой. Ничего не могу сказать о его достоинствах. Но на вид он был весьма высокомерен и суров. Такое впечатление, будто имеешь дело с человеком прямодушным и неподкупным, однако я слышал, что и у него тоже есть свои слабости, ибо подозревают, будто он был замешан в незаконной торговле с испанскими корсарами из Кадикса. Не могу поручиться, справедливы эти обвинения или нет, да, в сущности, они нас и не касаются. Господин де Сент-Андре может делать все, что пожелает. В нашем же распоряжении останется лишь одно-единственное средство — посылать рапорты в компанию. Но считаю своим долгом заранее предупредить вас, что эти наши рапорты рискуют остаться без всяких последствий, ибо господин де Сент-Андре пользуется изрядным влиянием на самого маркиза Белиля… Вот так, господа… это все, что я счел своим долгом довести до вашего сведения прежде, чем человек, облеченный столь высокими полномочиями, переступит порог форта…

Дюпарке вышел из-за стола. Первым последовал его примеру отец Анто — он тут же, ни минуты не мешкая, направился к двери своими мелкими, торопливыми шажками, из-за которых Ив Могила сравнивал его с крадущейся мышью. Ему нечего было добавить к словам губернатора, а благочестивые обязанности призывали его совсем в другие места.

Лапьерьер, прежде чем удалиться, справился:

— Желаете ли вы сделать какие-нибудь распоряжения ввиду прибытия господина де Сент-Андре?

— Велите приготовить ему апартаменты из двух комнат рядом с теми, что занимаю я. Две спальни, ибо, если мне не изменяет память, господин де Сент-Андре женат.

— А если он пожелает поработать над бумагами?

— Ничего, поработает у себя в спальне. В крепости не так много места, чтобы просторно размещать там всякое должностное лицо, какое компании будет угодно засылать сюда, похоже, с целью шпионить за мной! Ив поможет заняться их устройством.

Лапьерьер отвесил поклон и, последовав примеру отца Анто, удалился в сопровождении Лефора.

Сент-Обен тоже было собрался откланяться, ибо Дюпарке уже отвернулся, явно намереваясь заняться другими делами, как тут губернатор, будто вдруг резко передумав, окликнул его:

— Кузен! Останьтесь, прошу вас, мне хотелось бы сказать вам еще пару слов.

Сент-Обен подошел к столу.

— Присядьте, — повелительно проговорил Дюпарке, — ибо мне придется поведать вам о деле сугубо личного свойства, весьма деликатном, о котором никогда бы не обмолвился ни словом, не вынуждай меня к тому нынешние обстоятельства.

Капитан с изумлением уставился на губернатора.

— Так вот, кузен, — с бесстрастным, не дрогнувшим ни единой черточкой лицом продолжил Дюпарке, — должно быть, вам неизвестно, что во Франции я был влюблен в одну даму.

Он искоса, не подавая виду, бросил испытующий взгляд на капитана, будто желая понять, какое впечатление произвели на того слова, но поскольку Сент-Обен никак не выдал своего отношения, с оттенком затаенной обиды продолжил:

— Ах, кузен! Я и вправду имел слабость влюбиться в существо, наделенное для того всеми прелестями, какие только можно себе вообразить… Я едва не повел себя с нею как последний неискушенный юнец! Вам ведь известна прискорбная история моей дуэли с Тюрло, не так ли? Так вот, мой дорогой Сент-Обен, не случись этой злосчастной дуэли, я похитил бы эту девицу! Да-да, вы не ослышались, я похитил бы ее у жениха, чье предложение руки и сердца она тогда уже успела принять и кто был не кем иным, как господином де Сент-Андре! По счастливой случайности, желая загладить свою вину, я смог прежде, чем оказаться узником Бастилии, повидаться с отцом этой лгуньи, и бедняга поведал мне достаточно для того, чтобы я вмиг растерял все свои иллюзии насчет этой невинной крошки, этой скромной девственницы… И понял, что образ, нарисованный мною в воображении, как небо от земли отличается от того, что на самом деле представляла собою эта красотка Мари! Вы только представьте себе, кузен! — не в силах сдержать гнева вскричал он. — Вообразите себе, что в тот час, когда она дала свое согласие бежать со мною, стать моей женой, она уже не один месяц жила с господином де Сент-Андре, под его крышей, прямо в его собственном особняке!..

Дюпарке снова сел в кресло и изо всех сил ударил кулаком по столу.

— И вот этого-то старого развратника с его дешевой шлюхой посылает нам теперь Фуке! Генеральный откупщик семидесяти двух лет от роду, который одной ногой уже давно стоит в могиле, и потаскуха, которые взбаламутят нам всю колонию! Сами знаете, здесь все рано или поздно выплывает наружу! Ручаюсь, и полгода не пройдет, как всем колонистам острова и самому генерал-губернатору уже будет известна сомнительная история их помолвки и бракосочетания! И нам не остается ничего другого, кроме как смириться с этим!

— Вполне понимаю, — заговорил наконец Сент-Обен, — что появление на острове этой персоны ставит вас в весьма щекотливое положение. Что вы намереваетесь предпринять?

— Послушайте, Сент-Обен, — решительно заявил он, — я не желаю больше видеть эту женщину. Ни за что на свете! Видит Бог, я уже не боюсь ее чар! Я стал старше и многое понял. Тяжелые испытания, удары судьбы и ответственность за судьбы других заставили меня повзрослеть прежде возраста, и я уже не тот простофиля, что, словно мотылек на свет, полетит куда угодно, привлеченный блеском глаз какой-то красотки! Но я не желаю ее больше видеть, ибо я ненавижу ее! У меня такое чувство, что стоит мне ее увидеть, и никакие силы в мире не смогут удержать меня от того, чтобы броситься на нее и задушить собственными руками! Ах, как же ловко удалось ей обвести меня вокруг пальца! Я познакомился с ней впервые в Дьепе, кузен! И поначалу я было принял ее за обычную девицу, каких немало на всех постоялых дворах, в меру легкомысленную и сговорчивую, ведь она прислуживала в таверне, что держал ее отец, Жан Боннар, корабельный плотник нашего дядюшки Белена. А потом она изобразила передо мной такое простодушие, такую ангельскую невинность — и это при всей пылкости чувств, которая позволяла подозревать в ней недюжинный темперамент. Я проникся к ней уважением. И не желал видеть в ней ничего иного, кроме чистой, непорочной девушки… Потом я встретился с нею в Париже. Я не злоупотребил ее доверием и не соблазнил ее тогда в Дьепе, ведь я сам признался, что никогда не смогу дать ей мое имя. Когда я вновь увидел ее в Париже, она уже собиралась стать женой Сент-Андре. Не знаю, что со мной случилось. Словно я вдруг мигом, в одно мгновенье, избавился от всех сословных предрассудков. Я уже не думал больше о чести семейства Диэлей — единственная мысль, что полностью овладела тогда мною, — если Лешено де Сент-Андре мог пойти на мезальянс с такой девушкой из низов, почему бы без колебаний не поступить таким же манером и дворянину из славного рода Дюпарке… И я предложил ей разорвать помолвку с Сент-Андре и бежать со мною… А теперь, Сент-Обен, клянусь вам, что я задушил бы ее, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести!

— Позвольте заметить вам, кузен мой, — с величайшим спокойствием возразил капитан, — что манера, в какой вы говорили мне об этой женщине, заставляет меня думать, что вы еще не настолько разлюбили ее, как хотели бы убедить меня в том. Ведь если бы это и вправду было так, разве говорили бы вы о ней с такой горькой обидой и такой жгучей ненавистью? И не думаю, что, задуши вы ее, как только что изволили выразиться, это посеяло бы покой в вашем сердце! Вы слишком поддаетесь своим чувствам, мой дорогой губернатор!