Майкл Корда - Роковая женщина Страница 48

С боковой стороны здания, на уровне улицы, находилась более скромная дверь. Джек проводил ее туда, открыл дверь и оставил в элегантно обставленном холле. Прямо перед ней был лифт. Она нажала кнопку и вошла — лифт стал подниматься автоматически. На стене его висела картина Мондриана. Как это в стиле Баннермэна, подумала она — он вешает в лифте картины, которым любой другой нашел бы место над камином или в гостиной.

Дверь беззвучно отворилась, и Алекса очутилась в помещении, скорее напоминающем современную гостиную, чем офис. Световые люки и скрытые светильники делали ее просторной, хотя было в этой комнате нечто антисептическое, словно она была нежилой. Артур Баннермэн, улыбаясь, стоял у камина.

— Как любезно, что вы пришли, — сказал он, словно она была здесь по делам. Он, казалось, нервничал. В углу комнаты поблескивал хромом и стеклом передвижной столик. Баннермэн придвинул его и налил себе виски. Подумав, он щедро удвоил дозу. Для Алексы он открыл бутылку «Перье». Неужто он потрудился приобрести минеральную воду специально для нее? — удивилась она. И не могла не заметить, что еще больше ему пришлось потрудиться, открывая бутылку. Казалось, подобных мелких обязанностей хозяина он лично не исполнял годами и потому изодранную в клочья пробку он вытащил с видом человека, только что справившегося с задачей, требующей исключительной ловкости.

— Здесь нет слуг, — пояснил он. — Не как на той проклятой квартире, где они вечно пугаются под ногами. — Он сел на софу и похлопал по подушке, указывая, что ей следует сесть рядом с ним.

На серебряном подносе на стеклянном кофейном столике перед ними находились сыр и крекеры. Баннермэн принялся тщательно перекладывать крекеры, словно хотел чем-то занять руки, но сам тем не менее не взял ни одного и ей не предложил.

— Иногда людям нужно место… ну, чтобы отдохнуть, — сказал он.

— Я догадываюсь.

Он осторожно положил руку ей на колено.

— Здесь есть свои преимущества, — довольным голосом объявил он. — Прекрасное, уединенное место, прямо в нижнем Манхэттене — и никто даже не знает, что оно существует.

— Я думала, что все это здание — офис.

— Все так думают, черт подери. В этом все дело. Даже большинство тех, кто здесь работает, не знают об этой квартире. А те, кто знает, считают, что она для приезжающих важных особ. Так оно и есть, более или менее. Здесь останавливаются разные люди, которые хотят избежать встречи с прессой. Чертовски нужная вещь, когда занимаешься политикой. Да и бизнесом, в наше время…

— Наверное…

— Без сомнения, — прогремел он, словно собираясь продать ей эту квартиру. Он осушил бокал и бросил мрачный взгляд на сыр и крекеры. Рядом с серебряным подносом лежал ключ на золотой цепочке. — Не буду ходить вокруг да около, — наконец произнес он. — Я много думал о вас. — Пауза. — Знаете, вы дьявольски привлекательная женщина, — сказал он тоном, предполагавшим, что этот факт мог ускользнуть от ее внимания.

Что это такое с мужчинами? — спросила она себя. Они никогда не умеют правильно выбирать время. Прошлым вечером, на балу, она была бы более восприимчива к его словам — до того момента, пока Баннермэн сделал вид, что не знает ее, когда их фотографировали. Но сегодня он был чопорен и самоуверен как на встрече директоров или финансовой конференции. Прошлым вечером она находила его привлекательным, несмотря на возраст, возможно даже — она вынуждена была признать — благодаря возрасту. Но теперь это был просто до боли знакомый образ — пожилой мужчина, приударяющий за молодой женщиной. Она уже проходила через подобное, даже очень часто, и ничего привлекательного в этом не видела.

— Спасибо, — скромно сказала она. — Но вы, должно быть, знаете много привлекательных женщин.

Он, казалось, быт польщен, как она и ожидала.

— Да, я встречал их достаточно, — признал он с некоторым самодовольством. — Но в вас есть что-то… позвольте мне сказать прямо — я нахожу вас чертовски привлекательной. Я не уверен, что выразился ясно — мне давно не приходилось вести таких бесед.

— Думаю, Артур, что это совершенно ясно. — Она решила — пусть он продолжает.

— Надеюсь, вы не шокированы? Вы, честно говоря, кажется, не из тех молодых женщин, которые к этому склонны.

— Нет, я не шокирована. С другой стороны, это не самые романтические слова, какие мне приходилось слышать.

— Я несколько староват для романтики, вы не находите? И считаю, что выразив намерения прямо, сберегу время. Я не думаю, что ваше поколение нуждается, так сказать, в свечах и романтической музыке. Но я не хочу, чтоб вы думали, будто я не испытываю к вам чувств. Я их испытываю. И это сильные чувства.

— Что ж, прекрасно, Артур. Я очень рада. Но какие чувства?

Он задумался.

— Ну… чувства личного характера. Чувства, какие, должен вам признаться, я не переживал уже много-много лет. — Он замялся.

— Я не стараюсь создать трудности, — сказала она. — Просто я не готова к этой беседе. Наверное, следовало бы подготовиться.

— Если я совершил бестактность, прошу прощения.

— Ох, да не будьте же таким чопорным — я даже не понимаю, о чем вы говорите. Кроме того, вы даже не смотрите на меня. Если я заставляю вас нервничать и раздражаться, зачем все это надо?

Он вздохнул.

— Возможно, я пошел по неверному пути. Я сознаю, что между нами огромная разница в возрасте…

— Честно говоря, это меня не волнует. Вы — очень привлекательный мужчина, когда не бываете напыщенным.

Он вспыхнул.

— Я не бываю напыщенным!

— Бываете. И невыносимо. — Она пыталась разобраться в собственных чувствах, но безуспешно. — Я бы предпочла, чтобы мужчина смотрел на меня, может, даже обнял меня, прежде, чем сделать определенное предложение.

— Вы надо мной издеваетесь.

— Нет, уверяю вас. Но я не знаю, что у вас на уме и почему вам так трудно это сказать.

Он повернулся и взглянул на нее, выражение его лица было жестким.

— Я хочу спать с вами, — произнес он медленно и твердо, как человек, принимающий присягу.

Она, конечно, знала это все время, и если бы была честна с собой, то задумалась бы, когда и как этот вопрос будет затронут. Странно, что она еще не решила, как ей поступить — она была слишком поглощена блеском богатства Баннермэна, словно встречи с ним были своего рода тестом по социологии. В подходящем настроении она переспала бы с ним из чистого любопытства, но с самого начала она чувствовала, что Артур Баннермэн ищет чего-то более существенного, чем одна ночь в постели. Так же, как и она сама, если уж быть совершенно честной с собой — но это не относится к человеку, который ведет себя с ней так, будто она принадлежит к субъектам экономического обозрения «Объединения и приобретения». Он позволил ей надеяться на нечто большее, и теперь она была разочарована.

— Артур, — сказала она, — если бы вы спросили меня прошлым вечером, когда мы танцевали, я бы сразу ответила «да». Ко о чем мы здесь говорим? Каковы условия? Мы собираемся быть друзьями, любовниками, появляться вместе на людях или нет? Это будет длиться день, неделю, месяц? Я не ставлю условий, Артур. Я просто хочу знать, к чему мне быть готовой. Я собираюсь быть с вами честной. Существует немало мужчин, которые хотят спать со мной — как с любой более-менее симпатичной девушкой, — однако я как правило провожу ночи дома, в одиночестве. И знаете, почему? Потому что мне не нужен секс, если он влечет за собой страдания. Я уже страдала. И мне это не доставило никакого удовольствия.

— У меня нет ни малейших намерений причинять вам страдания.

— Верно. Однако это не значит, что такого не произойдет.

— Даю вам слово.

— У меня есть склонность, Артур, слишком многого ожидать от мужчин. Во всяком случае, мне так говорили. И потому я не думаю, чтоб мне было хорошо с мужчиной, который хочет спать со мной, но, когда его фотографируют, притворяется, что со мной не знаком. Я уже проходила подобное раньше. Это не принесло мне добра.

— У меня есть причины быть осторожным, Александра, и к вам они не имеют никакого отношения. Я уже говорил.

Она видела, что он теряет терпение, и это вызвало у нее еще большее раздражение. Он со стуком поставил стакан на стол, и тот, задев ключ, звякнул. Алекса уставилась на него, словно увидела впервые — блестящий новехонький ключ, только что от слесаря, на солидной золотой цепочке от Тиффани.

То, что он заранее заказал для нее ключ, как человек, нанимающий новую служанку, повергло ее в бешенство.

— Это ключ для меня? — холодно спросила она. — Вот как вы обычно поступаете? Я получаю собственный ключ, поэтому могу приходить одна? У нас будет регулярное расписание? А если ничего не получится, тогда что? Вы смените замок? Смогу ли я оставить себе цепочку?