Любовь Шапиро - Дневник романтической дурочки Страница 5

— Руфочка, кто ж посмеет отнять у тебя самое дорогое — твою публику. Я просто хочу помочь Лере плавно войти в наш необычный дом, — сказал мой герой с поклоном в сторону сначала бабушки, а затем меня.

— Я сама. Садитесь за стол, — решительно заявила Руфа.

Мы стали неловко рассаживаться, уступая друг другу места и одновременно мешая и наступая на ноги рядом стоящим. Но вскоре все разместились…

Руфа встала и начала свою речь:

— Слава Богу, вся семья за столом. Это нечасто бывает. Слава Богу, пришла моя экзальтированная и обидчивая сестра Эва. Слава Богу, у меня еще есть силы вас всех терпеть, а у вас хватает ума мне все прощать. Сегодня мы не будем выяснять отношения и говорить гадости и колкости. Эва, помолчи, я не закончила.

Мы все посмотрели на Эву, Олькину бабушку. Она пыталась что-то сказать, но после Руфиной реплики махнула рукой и демонстративно отвернулась.

— Я, между прочим, старшая сестра, и ты обязана меня уважать. Кроме того, кто не знает, я ее вырастила, — продолжала Руфа.

— Да. А потом предала! — в сердцах крикнула Эва.

— Подождите, — тихо, но настойчиво произнес молодой человек, которого я до сих пор не замечала. — Милые дамы, очень хочется провести с вами приятный вечер, но, судя по всему, у вас намечена драма, не переходящая в комедию. Поэтому я предлагаю выпить за те слова, которые бабуля уже успела произнести, а я пока вам поиграю.

— Кто это? — шепотом спросила я Ольгу.

— Даня. Старший внук Руфы. Ты заметила, что только он называет, ее бабушкой. Не знаю почему.

— А почему он командует? — возмутилась я, обидевшись за Митю, который молчал и почтительно внимал своей бабушке.

— Он режиссер, а Руфа — бывшая актриса. Актеры всегда побаиваются режиссеров, даже родственников.

Все выпили и стали, тихо переговариваясь по поводу вкусной еды, слушать музыку, которая лилась из правого угла веранды. Но напряжение никак не спадало.

— Ну хорошо, если вы так хотите выяснять отношения, будем выяснять, — не выдержала Руфа. — Кто начнет? Эва — ты.

— Я никогда не спорила с тобой, между прочим. Но ты меня обидела на всю жизнь, и я хотела просто понять — зачем.

— Что «зачем»? Зачем я переспала с Лариком 50 лет назад? Это все, что ты хотела узнать? Вовремя.

— Ты разрушила мои воспоминания и любовь.

Повисла гнетущая тишина.

— Я не думаю, — жестко сказал Даня, — что гостям стоит слушать ваши выяснения отношений, милые бабушки.

— А почему ты все время руководишь?

Митя резко встал.

— Мне очень интересно на это посмотреть. Разобраться. Мы члены семьи.

— Да. Я согласна, — встряла красивая тонкая дама, которая до сих пор молчала. — Ссора явно затянулась и если все выяснить, то мы помиримся и сможем продолжить ужин.

— Хорошо, будем разоблачать, — резко оборвал собственную маму Даня и сел.

Руфа закурила сигарету и начала повествование:

— Всего лишь 60 лет назад мы с сестрой остались одни. Мне 13, ей 9 лет. Наши родители всю жизнь шлялись по городам и весям, разыгрывая сценки из оперетт и делая цирковые номера. Они были неудачливые провинциальные артисты. Но все-таки с ними лучше, чем без них. Сначала умерла мама, и папа, как это пишут в классических романах, с горя запил. Нет, он даже не запил, он не бывал трезв никогда. В принципе, они были люди не злые, но безразличные. За годы, проведенные в бесконечных странствиях, они так устали, что на детей у них уже не было никаких сил. Единственное, чему они нас невольно научили — это петь и танцевать, немного показывать фокусы. К счастью, оказалось, что этого достаточно, чтобы не умереть с голоду. Моя младшая сестра, конечно, не помнит, как было трудно, потому что я себе дала слово, что голодать мы никогда не будем и страдать Эва тоже никогда не будет.

— Именно поэтому ты меня так уничтожила, да?

— Помолчи. Если дашь договорить, может быть, все поймешь. Я вас не утомила, мои дорогие? — оглядывая всех пристальным взглядом, спросила Руфа.

— Мама, может, и правда не стоит углубляться во все это, — мягко сказал Владимир Анатольевич, сын хозяйки.

— А вдруг это последняя возможность с вами поговорить? Вы же думаете, что бабка выжила из ума и, к сожалению, когда вы опомнитесь и захотите что-нибудь узнать, окажется поздно. У меня уже и сейчас редко возникает желание с вами общаться.

— Ну почему, — удивился Митя. — У нас есть особа, приближенная к императору. — И посмотрел в сторону брата.

«Видимо, они не дружат», — подумала я. Но до этого мне дела сейчас не было. Хотелось дослушать Руфу.

— Я, пожалуй, продолжу, — сказала Руфа. — Когда мы потеряли обоих родителей, на дворе во всю бушевала великая революция и стало понятно, что милости ждать не от кого. Те, кто пришел, будут все отнимать, а не давать. Я не любила долгие раздумья и быстро составила план действий. С нами во дворе жил мальчик, который оказался приблизительно в таком же положении. И мы втроем решили устраивать представления на базаре. Забыла сказать, что тогда мы обретались в Одессе. На Привозе было чрезвычайно многолюдно. Нам казалось, что если здесь покупают даже кандалы Котовского, то маленькие дети, которые исполняют очаровательные и трогательные номера, проймут черствые души продавцов и покупателей. Пока мы с Эвкой пели романсы, танцевали вальс и крутили сальто, Ларик бегал среди публики и показывал фокусы, заодно подворовывая из карманов.

— Ты еще заставляла его красть? Я ничего не знала, — в ужасе отпрянула от сестры Эва.

— А ты никогда ничего не хотела знать. Ты жила в вымышленном мире.

— Ничего подобного. Ты ведь у нас артистка, это ты перелетала из оперетки в оперу и наоборот.

— Но я играла на сцене, а в жизни я жила настоящими страстями, а не вымышленными, как ты.

Мы переводили глаза с одной спорщицы на другую. Я никогда не думала, что в жизни могут происходить такие сцены. Противницы казались очень искренними, и подумать, что все это лишь игра, было невозможно. Все ждали продолжения. Для членов семьи это было таким же откровением, как для меня и Лены. Оторваться от этого зрелища они тоже не могли. Нас вернул на землю Митин голос:

— Неужели за несколько десятков лет вы так и не выяснили отношения? И неужели сейчас все это может иметь хоть какое-то значение?

— Представь себе, дорогой внук, что для нас это важно. Кроме того, я не люблю недосказанностей. Хотя тебе это вряд ли понятно. Так я продолжу.

Все дружно закивали головами, хотя выражения лиц были разные. Сын Руфы сидел согнувшись и не поднимал глаз, как будто стыдился чего-то, жена его, задумчиво улыбаясь, взирала на все это с высоты балетного полета, семья Ольги была в недоумении. Пожалуй, только два человека пытались вникнуть в ситуацию и принимали в ней живейшее участие — внуки. Правда, проявляли они это по-разному. Даниил задумчиво и хмуро курил, а Митя веселился и подначивал старушек.

Руфа долго описывала перипетии их длинной и разнообразной жизни, пока не добралась до 1940 года. После многих лет странствий они с сестрой оказались в Латвии.

— Постоянной труппы там не было, но зато у прибалтов огромное количество местных праздников, в поселках и маленьких городках любят шумные свадьбы и дни рождения. Вот на них я и выступала, — продолжала рассказ хозяйка. — Моя младшая сестра училась, а я зарабатывала деньги. Но нам опять не повезло. Как только я подумала, что в одном тихом городке можно осесть и уже отсюда кататься по окрестностям, началась война. Я не меняю своих принципов, чего бы мне это ни стоило. Я продолжала упорно работать хоть при немцах, хоть при русских.

— Ты мне никогда не говорила, что тебе все равно. Зачем ты сейчас наговариваешь на себя, Руфочка. Я же помню, что ты очень волновалась и переживала.

— Я боялась, что нас угонят в Германию или заставят распахивать прибалтийские поля.

— Мама, постой, ты хочешь сказать, что тебе было безразлично, кто стоит у власти и какие идеалы эти люди защищают? — удивился Владимир Анатольевич.

— Мой дорогой сын, тебе уже довольно много лет. Ты прочел огромное количество умных книг. Неужели ты так и не понял, что главное свойство здорового живого человека — в любой ситуации, особенно опасной, искать выход из положения. Я его нашла. И вряд ли можно меня за это осуждать. А еще я хорошо знала, как обстоит дело с идеалами в сталинских лагерях. Туда сослали не одну мою приятельницу. А предавать я никого не предавала, если ты об этом. Я…

Руфе пришлось замолчать, так как в этот момент на веранде появился еще один гость, который и продолжил этот занимательный сюжет:

— Руфина, ты скромничаешь, ты же мне очень помогала. Забыла? — с улыбкой произнес вошедший.

— Перестань, Ларик, кому это теперь интересно?

— Напротив, именно это и важно. Остальное все чепуха. Я добавлю к твоему повествованию несколько слов. Мы не виделись много лет. И вдруг случайно встречаемся на улице этого маленького городка. Слава Богу, мы еще не так изменились, чтобы не узнать друг друга. Я попросил свою старую приятельницу пристроить меня на работу. Руфа не стала спрашивать, как я оказался в это время в этой части света, на чьей я стороне, и вообще, кто я теперь такой. Она просто помогла. Через несколько дней я уже работал фокусником в местном кабачке, где собирался весь гарнизон немецких офицеров.