Робин Мадерик - Искушение Страница 5

- Ну вот что, миссис Харт, не пора ли Вам заняться своими делами? Пригласите-ка кучера на кухню да накормите его хорошенько. И пусть он подождет миссис Эшли.

Миссис Харт удалилась, а Эзра провел свою гостью в гостиную.

- Вера, милая, проходите, пожалуйста.

- Спасибо, я с большим удовольствием посижу на чем-нибудь мягком.

Эзра усадил Веру в кресло у горящего камина, а сам устроился напротив, и в комнате воцарилась тишина. Вера понемногу отогревалась: она стянула перчатки и положила их на круглый столик рядом с креслом.

Эзра не сводил с нее восторженных глаз.

- Не могу себе представить, - прервал он молчание, - как Ваш отец решился отпустить Вас обратно в Бостон, когда Вы наконец попали под родимый кров, в любящую семью. Не кажется ли Вам, что в Лонгмедоу Вы чувствовали бы себя спокойнее?

- Как Вы похожи с моим отцом, Эзра! Ведь он думает совершенно так же, как Вы, и очень хотел, чтобы я осталась. Но не забывайте, я взрослая женщина, и сама принимаю решения. Вы должны понять меня.

- Возможно, Вы и правы, - Эзра пожал плечами, - и я обещаю Вам сделать все возможное для того, чтобы Вы были в безопасности.

- Конечно, Эзра, я полагаюсь на Вас, - ответила Вера.

Но правда заключалась в том, что Эзра даже не представлял, насколько опасным было для Веры пребывание в Бостоне.

Эзра был тори и сторонником английского правления. Вера никогда не посвящала его в свои дела, и он совершенно не знал, что происходит в городе и какое участие Вера принимала в подготовке восстания против англичан.

Миссис Харт накрывала на стол в гостиной, и Эзра предложил Вере выпить с ним чашку чая.

Вера отказалась, постаравшись сделать это как можно мягче. Но старый адвокат сразу догадался, что было причиной ее нежелания перекусить с ним. Вера была противницей всего английского, а чай обычно привозили из Англии.

- Вера, милая, Вы можете выпить чаю, ничего не опасаясь. У меня голландский, с черного рынка. Сейчас невозможно достать хороший английский. В конце концов, я могу предложить Вам сидр.

- Простите, Эзра, конечно, я с удовольствием позавтракаю с Вами.

Но гнев уже овладел Бриггсом, и неожиданно для самого себя он воскликнул со страстью:

- Не нужно извинений, Вера. Ведь я не монарх, которому Вы отказываетесь подчиняться.

- Подчиняться?! Вы действительно считаете нас детьми, которые шалят, чтобы привлечь внимание родителей. Поверьте мне, Эзра, это совсем не главное!

Вера готова была вступить в спор, но Бриггс уже успокоился и с задумчивым видом разглядывал маленький рубин на своем кольце.

- Я не собираюсь читать Вам проповеди, Вера, - сказал он с улыбкой. - Вы всегда были упрямой девчонкой, даже в колыбели. И нам совсем не нужно ссориться. Вера, милая, я не видел Вас целых четыре месяца, мне Вас очень недоставало.

Вера звонко рассмеялась при упоминании об ее упрямстве и согласилась выпить сидр, пока Бриггс будет пить чай.

Перед тем как пройти в гостиную, Вера умылась и привела в порядок копну своих золотистых волос, Теперь она выглядела на редкость хорошенькой и отдохнувшей. Как всегда, хозяйкой за столом была Вера. Она наполнила чашку Бриггса удивительно ароматным чаем и предложила ему мед и сахар. Но старый адвокат, как всегда, когда пил чай вместе с миссис Эшли, отказался от сладкого и достал из кармана серебряный флакончик с ромом. Он налил в чашку немного густой жидкости, и пряный тяжелый запах колониального рома смешался с ароматом чая.

Эзра заметил, что Вера задумалась. Она машинально разглядывала кончик своего башмака, видневшегося из-под юбки.

В этот момент она была удивительно хороша. Эзра отметил, что черты ее лица, изящные и тонкие, можно было назвать чисто английскими, хотя Вере он никогда не решился бы это сказать. Ведь она воевала со всеми англичанами.

От матери-ирландки Вера получила зеленые глаза и золотистые волосы, нежную белую кожу и россыпь еле заметных веснушек на переносице. Правда, вместо материнской деликатности и мягкости Вера унаследовала решительность и бескомпромиссность отца.

- Боже, как Вы похожи на свою мать! - не сдержавшись, произнес Эзра.

- Вы уже говорили об этом, - улыбнулась в ответ Вера.

- Неужели? Видно, я стал забывчив.

- Нет, Эзра, Вы просто слишком добры ко мне.

- Возможно, Вера, возможно.

Бриггс наслаждался чаепитием. Он с аппетитом похрустывал пирожками с яблоками, тыквой и корицей, заботливо испеченными миссис Харт и уложенными на красивые керамические тарелочки. Поджаристую корочку Эзра всегда оставлял нетронутой и откладывал в сторону.

Вера потягивала горячий сидр.

- Вы не навещали Элизабет, Эзра? - спросила Вера.

- Элизабет? - Эзра вздрогнул, очнувшись от своих приятных раздумий. Элизабет? Ну да, я заезжал к ней в Солт-Лэйн два или три дня тому назад. У нее все в порядке, и она ждет с нетерпением Вашего возвращения.

Вера кивнула. Как это было разумно с ее стороны взять компаньонку после смерти Уильяма. Шестнадцатилетняя Элизабет не только заменяла ей ребенка, но и прекрасно помогала по хозяйству. Когда Вера уехала, Элизабет вернулась к своей многочисленной семье.

- Должен сказать Вам, Вера, что я очень сожалею о том, что поехал. Конечно, я сделал это только ради Вас.

- В чем дело, Эзра?

- Когда я вошел к ней в дом, кто-то из ее младших братьев имел наглость выскочить на середину комнаты и закричать, указывая на меня пальцем: "Тори, тори!". И никто из взрослых не одернул его.

- Эзра, этого не может быть. Послушайте... Но Бриггс прервал Веру:

- Вера, объясните мне, почему Вы поддерживаете знакомство с этими ужасными людьми? Что общего между Вами, высокообразованной женщиной, и этими "детьми свободы", "патриотами" и даже масонами. Они забивают Вашу голову вредными идеями. Опомнитесь, Вера, прошу Вас! Ведь скоро наступит день, когда королю Джорджу надоест терпеть их.

Выслушав Эзру, Вера вновь получила подтверждение тому, что он мало знал о бунтовщиках. Но это не охладило ее пыл, и она вспыхнула от возмущения. Много раз она пыталась склонить Бриггса на свою сторону, но он был не менее упрям, чем сама Вера.

- Эзра, но ведь Вы не относите меня к тем ужасным бунтовщикам, о которых только что говорили?

Адвокат молчал.

- Я знаю, Вы не разделяете взгляды вигов и их политика Вам чужда. Но поверьте мне, я не стала из-за этого относиться к Вам хуже. Я умею разделять отношение к мужчине и отношение к его взглядам. Конечно, не ко всякому мужчине, а только к тому, которого, как Вас, я знаю с детства.

- Но Вы призываете к насилию для достижения политических целей, - сказал Эзра.

- Именно я? - Вера нахмурила брови.

- Нет, Вера, я не говорю о Вас лично.

- Но таких, как я, много, поверьте. Эзра приподнялся в кресле и подкинул еще одно полено в камин. Оно тотчас задымилось и вспыхнуло, пламя заплясало с новой силой. Эзра придвинулся поближе к огню, расстегнул сюртук и начал протирать запотевшие стекла очков. Казалось, он задремал и не слышит Веру. Стараясь сосредоточиться, Эзра быстро заморгал своими белыми ресницами.

- Где проходит граница, разделяющая политику и дружбу, убеждение и чувство? - спросила Вера.

Адвокат встрепенулся.

- Тогда объясните мне, пожалуйста, причину Вашей ненависти к британским войскам, - неожиданно спросил он. - Я не могу понять Вашего исключительно предвзятого отношения к ним.

- Это оккупационные войска, - не задумываясь, ответила Вера. - Они попирают права народа и права личности.

- Какие громкие слова! - воскликнул Эзра с иронией. Он разворошил огонь в камине, налил себе еще чашку чая и сдобрил его ромом. - По-моему, для женщины Вы говорите слишком красноречиво.

В действительности Бриггс высоко ценил Верину способность делать правильные выводы. Она была не только очень умной женщиной, но и обладала железной волей. Пожалуй, ее единственным недостатком была вспыльчивость. Все лучшие свойства сильного характера ярче всего проявились в тот момент, когда она решила выйти замуж против воли родителей.

Ее избранником был Уильям Эшли, контрабандист. Это занятие было весьма уважаемым среди колонистов, которые во многом зависели от провозимых тайком от англичан товаров, но оно находилось вне рамок закона. Тем не менее Вере удалось уговорить Эзру встать на ее сторону, обвенчаться с Эшли и отправиться с ним в Бостон, где ее мятежная душа смогла наконец-то вырваться на просторы.

Эзре, как он ни старался, не удалось придать своему лицу сердитое выражение. Его выдавал нежный и любящий взгляд. Да, он любил Веру, любил как мужчина, а не как "добрый дядюшка" или старый друг дома. В ее присутствии он молодел. Ее живость и откровенность заставляли его забывать и о возрасте, и о болезнях.

В молчании Вера потягивала свой сидр и старалась успокоиться. Она слишком хорошо знала Эзру, чтобы сердиться на него. Гнев миссис Эшли был направлен не против Эзры Бриггса, а против его слепоты и непонимания.