Элизабет Эллиот - Тигровая лилия (Ремингтон - 2) Страница 6

- Боже мой, - прошептала Софи. Она как зачарованная с ужасом продолжала смотреть на теперь уже пустую веранду. - Ты думаешь, он слышал наш разговор?

Лили перевела взгляд на нее.

- Разумеется, слышал. - Она расправляла нежно-бирюзовые складки своего платья, стараясь подавить охватившую ее жалость к себе. Унижение, которое она только что испытала, оказалось последней каплей, положив конец ее безрассудной влюбленности в герцога Ремингтона. Теперь она больше никогда не рискнет посмотреть ему в глаза... даже просто встретиться с ним на каком-нибудь балу или на приеме. К сожалению, герцога Ремингтона приглашают практически на все более или менее значительные светские рауты и балы. Значит, с ее светской жизнью отныне было покончено раз и навсегда.

- Если ты не возражаешь, Софи, я пойду разыщу отца и попрошу его увезти меня отсюда. Я просто больше не выдержу никаких сюрпризов.

- Но ты ведь не от него сбегаешь? Только этого не хватало;

- Конечно, нет. Но записка, из-за которой я здесь, уже передана в надежные руки твоей тетушки. И еще я стала предметом сплетен всех кумушек, собравшихся сегодня в этом зале. К тому же я умудрилась сообщить человеку, в которого была недавно влюблена, о своей тайной любви, что может быть унизительней? - Лили пожала плечами. - Должна признаться, что я сделала более чем достаточно за этот вечер. Зачем же мне еще здесь оставаться?

2

Через два часа после этого разговора Лили наконец опустила тяжелые занавески в спальне и отвернулась от окна, у которого простояла очень долго, вглядываясь в смутные силуэты домов и пытаясь думать о чем-нибудь или о ком-нибудь, кроме герцога Ремингтона. Но тщетно.

Отец не стал с ней спорить, когда она неожиданно предложила ему уехать с бала. Как и его дочь, граф Кроффорд был небольшим любителем балов и прочих сборищ, и с большим удовольствием отправился коротать остаток вечера в свой клуб.

Лили вынула шпильки из прически, и волосы свободно упали на плечи, окутав ее пышным золотисто-каштановым плащом. Она принялась расчесывать эти густые спутавшиеся пряди, и слезы, так долго, сдерживаемые, хлынули из ее глаз.

Ремингтон, должно быть, решил, что она невероятно глупа. Да и все остальные так думают. У нее было огромное искушение доказать всем, как они заблуждаются, сделать что-нибудь особенное, чтобы никто больше не смел обращаться с ней как с безмозглой куклой.. Хорошо было бы, например, сделать подробное сообщение на следующем заседании "Общества любителей древностей" о найденном ею ключе для разгадки иероглифов. А если бы можно было признаться в том, какие задания она выполняет для Военного департамента, тогда уж все оценили бы ее по достоинству.

. Но, конечно, это было невозможно. Пока идет война, ей никуда не деться от роли безмозглой дурочки, которую она вынуждена была играть, чтобы никто не смог догадаться о ее талантах и о секретной деятельности.

Какой-то странный приглушенный звук, неожиданно нарушивший тишину в огромном доме, заставил ее насторожиться. Она замерла с гребнем в руке, почувствовав, как от страха зашевелились волосы у нее на голове. Недаром, едва она переступила в этот вечер порог дома, у нее возникло странное предчувствие опасности, чего-то зловещего. Она увидела в зеркале свое испуганное лицо и покачала головой. Подумаешь, это просто слуга случайно стукнул дверью, направляясь в кухню выпить воды. Для отца было слишком рано, он вряд ли вернется из клуба раньше чем через несколько часов.

Она вновь принялась расчесывать волосы, беспокойно прислушиваясь, не раздастся ли странный звук .снова. Однако не звук заставил ее задрожать от ужаса. В зеркале отражалась дверь в спальню, и вот она увидела, как медленно... очень медленно поворачивается ручка этой двери. А затем дверь начала медленно и бесшумно открываться...

Сердце Лили замерло от ужаса.

Это просто ее отец, который пришел домой раньше обычного. Возвращаясь домой из клуба, он всегда заходил к ней перед сном. Ей надо просто окликнуть его и дать знать, что она не спит. Однако вместо этого Лили продолжала сидеть неподвижно, боясь пошевелиться и вся дрожа. Пламя свечей, освещавших сбоку ее туалетный столик, тревожно металось, словно предупреждая о приближающейся угрозе. Она не отрывала глаз от отражения в зеркале, наблюдая, как дверь открывается все шире... еще шире. Темнота в коридоре скрывала того, кто открывал дверь. Часы на каминной полке, которых она еще за минуту до этого не замечала, неожиданно начали тикать так громко, что казалось, этот звук наполняет всю комнату, сливаясь с громкими ударами ее сердца и отдаваясь в висках.

Зеркало отразило силуэт мужчины, выступившего из темноты, и в первое мгновение Лили облегченно вздохнула. Зеленая с золотом ливрея могла принадлежать только слугам графа Кроффорда. Значит, этоих слуга. Однако при взгляде на его лицо она чуть не задохнулась от страха. Это было не лицо, а какая-то восточная маска. Нарисованные черты застыли в ужасном подобии улыбки. Из-за маски послышался низкий угрожающий смех, и человек бросился к ней. Лили отчаянно закричала.

Было около двух часов ночи, когда герцог Ремингтон покинул клуб вместе со своим другом Гарри, виконтом Гордоном. Пока они ждали, когда им подадут их плащи и шляпы, Гарри попросил герцога подвезти его домой в своем экипаже.

- Если, конечно, это вас не затруднит, - поправился он, и его жизнерадостное лицо осветилось обаятельной мальчишеской улыбкой. - На нашем экипаже моя мать и сестры укатили на бал к Эшландам.

- Ну разумеется, не затруднит, - отвечал герцог, что было неправдой. Однако он совсем не был уверен, что молодой виконт Гордон в состоянии заплатить за наемный экипаж.

Ремингтон весь вечер думал о Лили Уолтерс. Чистота и невинность удивительным образом сочетались в ней с потрясающей чувственностью. Такое трудно было себе представить, и еще труднее было устоять перед соблазном. Именно поэтому он столь упорно избегал ее, понимая, что несравненной Лили Уолтерс нет места в его неправедной жизни.

Так было до сегодняшнего вечера.

Сегодня на балу он специально разыскивал ее, чтобы использовать в своих эгоистичных целях. Он успокаивал . себя тем, что она никогда не догадается о его истинных намерениях. Она притягивает мужчин совсем не умом - летят как пчелы на мед. Он слышал, что многие как раз считали ее неумной, скорее даже глуповатой. Хотелось бы ему знать, откуда они это взяли. Сегодня вечером он обнаружил, что в этой хорошенькой головке, которую многие считали пустой, скрывается острый, проницательный ум. Она почти сразу догадалась, зачем он пригласил ее танцевать. А как ловко она затем выставила его на посмешище! Он понимал, что оскорбил и унизил ее. Он снова и снова вспоминал выражение ее глаз, когда вальс закончился и они стояли посреди пустого зала. Наверное, пройдет немало времени, прежде чем он сможет забыть этот взгляд раненой лани. Позже, на веранде, он узнал, почему она так смотрела, и понял, какую он причинил ей боль.

Были и другие способы разорвать его связь с Маргарет Грэнджер, как были и другие женщины, с которыми он мог танцевать, чтобы показать Маргарет, что его интерес к ней начал ослабевать. Поддавшись минутной слабости, он выбрал Лили Уолтерс, не устояв перед ее пленительной улыбкой. Однако этот вальс, неожиданно для него самого, перевернул всю его душу. Он ничего раньше не знал о Маргарет и лорде Осгуде; не знал он и того, что Маргарет уверена в том, что Лили была любовницей Осгуда. Он сделал все, что мог, чтобы та не повторяла досужих сплетен, однако не мог не думать о том, какой болью должны были отозваться в сердце Лили обвинения этих кумушек.

Чувство вины было для него новым, неизведанным раньше ощущением, и оно ему нисколько не понравилось. Не в его это правилах - вовлекать в свои интриги невинных девушек. Правду сказать, он забыл уже, что в мире еще существуют невинные, чистые создания. Он должен был бежать от Лили Уолтерс без оглядки, бежать сразу же, бежать в тот самый миг, когда она подняла на него глаза. Ибо таким взглядом смотрят на доблестного рыцаря или на давно потерянного на войне возлюбленного, который вдруг вернулся.

Но это так кружило голову - ощущать себя объектом внимания такой красавицы, понимать, что она увлечена им. Он не раз замечал, как она расточала улыбки самым разным мужчинам. Но никогда и ни на кого она не смотрела с таким откровенным желанием. Как же ему хотелось тогда поцеловать ее, узнать сладость ее губ, обещанную этим манящим взглядом... Он позволил себе лишь целомудренно коснуться губами ее руки.

Он сидел, погруженный в свои мысли, провожая взглядом кольца голубоватого дыма, лениво поднимающиеся вверх, в ночное звездное небо. Воспоминание о тонком аромате розы и сандалового дерева внезапно пронзило его душу, вызвав в памяти тот мучительный восторг, то охватившее его искушение, когда он держал ее в своих объятиях во время вальса. Он отчетливо представил себе, как непроизвольно сжимает ее тонкую талию, а затем тайком проводит пальцем по плавному изгибу бедра. Ее волнение передалось и ему, проникнув в каждую клеточку его тела. Герцог и сейчас улыбался, вспомнив вдруг вырвавшийся у нее сомнительный комплимент по поводу того, что он не обращает, внимания на ее прелести. Лили Уолтерс обладала фигурой, от которой ни один мужчина не мог отвести глаза. От одного взгляда на ее соблазнительную пышную грудь у него пересыхало во рту. Он часто и подолгу любовался ее восхитительными формами. К счастью, Лили никогда не заставала его за столь нескромным занятием. Но неужели она и в самом деле столь невинна?