Кришан Чандар - Дорога ведет назад Страница 6

Грудь девушки все еще высоко вздымалась, и вся она так дрожала, что Дикарь невольно положил руку ей на плечо, но девушка резким движением скинула ее и, сверкая глазами, сказала:

— Не смей до меня дотрагиваться!

Дикарь испуганно отодвинулся, но через минуту машина так круто развернулась на одном из горных поворотов, что его бросило к девушке. Грудь его прижалась к ее груди, руки легли на ее плечи, щека коснулась ее лица. Это длилось недолго. Через минуту девушка оттолкнула его так, что он очутился на своем прежнем месте. Оба глубоко дышали. Дикарю показалось, что кто-то развел огонь в его груди.

«Неужели всегда бывает такое ощущение, когда дотронешься до девушки?» — подумал Дикарь. Он удивленно смотрел на свою спутницу, которая пыталась встать. Снова толчок — и снова их бросило друг к другу.

Через несколько минут, когда рытвины остались позади, Бахтияр, усаживаясь поудобней, обратился к Махадеву:

— А если бы во время этих толчков вместо меня здесь сидела какая-нибудь женщина…

— О! — простонал Махадев, и рот его остался открытым, как у рыбы, выброшенной на берег. Он прибавил газ, и машина помчалась еще быстрее.

Девушка уселась на прежнее место, одернула юбку, поправила растрепавшиеся волосы и, сердито взглянув на Дикаря, спросила:

— Ты почему наваливаешься на меня?

— Я же не сам это делаю. Меня подбросило на повороте.

— Неправда!

— Честное слово!

— Обещай, что больше не будешь так делать!

Она требовала невозможного, поэтому теперь рассердился Дикарь. Но ему нужно было попасть в Бомбей, и было бы совсем некстати, если бы она вдруг подняла шум, поэтому он пообещал ей больше так не делать, хотя и не отказался бы еще раз испытать то удивительное ощущение, которого он не знал прежде.

— Возьмись руками за уши и поклянись!

Дикарь покорно взялся руками за уши, несмотря на то, что весь покраснел от злости, потому что он не чувствовал себя виноватым. Если бы он видел заранее рытвины, то подготовился бы к толчку, но как же он мог знать об этом здесь, среди тюков с хлопком! За кого она его принимает, в конце концов? Он положил мешок хлопка между собой и девушкой и устроился поудобнее. Теперь они сидели каждый в своем укрытии. Некоторое время царило молчание. Наконец девушка не выдержала. Прислонившись спиной к тюку, она спросила у Дикаря:

— Ты долго будешь молчать?

— Что?

— Ты даже не спросил меня, кто я, откуда, почему я еду одна.

— Ну, расскажи, — произнес он таким обиженным тоном, что девушка улыбнулась, показав при этом ровные белые зубки. Дикарю почудилось, что это распустились белые цветы на яблоневой ветви.

— Меня зовут Тарна.

— Тарна?

— Да, Тарна.

— Ты тоже едешь в Бомбей?

— Нет, — улыбнулась она, — нет, я еду в Икалкот к тетушке.

— А где этот Икалкот?

— На десять косов[8] ближе Патханкота.

— А почему ты едешь к тетке?

— Потому что отец продал меня старосте деревни за семьсот пятьдесят рупий.

В деревне Дикаря родители, выдавая девушек замуж, тоже брали с жениха выкуп. Каждому юноше приходилось выплачивать выкуп за свою невесту — таков обычай горцев. Но чтобы за девушку была уплачена такая огромная сумма! Это в его голове не укладывалось. Даже самые красивые девушки в его деревне не приносили родителям более трехсот рупий, не то что семьсот пятьдесят. Но почему же тогда она убежала?

— Ты не хочешь выходить замуж за старосту?

— Ни за что!

— Почему?

— Он старый! У него семеро детей. Двух жен он уже свел в могилу. Противный беззубый старик! Я буду теперь жить у тети.

Дикарь промолчал. Тарна, подперев кулаками подбородок, погрузилась в невеселые думы.

— И что за жизнь у женщины! — произнесла она с горечью.

Дикарь опять промолчал. «Что за жизнь у женщины? — подумал он. — А что за жизнь у мужчины? Что за жизнь у любого человека? Если у тебя нет двух быков, ты должен покинуть свое поле, деревню и ехать бог знает куда…» Его тоже охватили печальные мысли.

В полдень, когда солнце стояло над самой головой и длинные вереницы девушек возвращались с кувшинами воды от источника, машина въехала в долину Икалкота, напоминавшую небольшую пиалу.

Казалось, горы разжали свой кулак и маленькая красивая долина засверкала на их ладони, словно бесценная жемчужина. Склоны гор заросли фруктовыми деревьями… Ветви персикового дерева были усыпаны незрелыми ярко-зелеными плодами. Мелкие горные яблочки слегка позолочены, будто лучи солнца украдкой поцеловали их. Кое-где уже поспели алыча и абрикосы, под нежной прозрачной кожицей их сверкают янтарные капельки медового сока, они словно губы женщины в ожидании поцелуя в пору весенней любви. Местами по склону спускаются дикие виноградные лозы с широкими зубчатыми листьями. Ягодки еще совсем крошечные и глубоко запрятаны в листве. Налетающий ветерок развевает листву, и жемчужинки плодов, похожие на каплю росы, испуганно выглядывают и снова прячутся. Но так будет недолго. Пройдет пора юности, наступит зрелость. Листья потеряют свою красоту, тяжелые гроздья винограда уже не будут прятаться, а, наоборот, будут привлекать жадные взгляды.

Со склона бегут несколько горных ручьев. Воды их, танцуя, нетерпеливо устремляются вниз, и в каждом их движении — мелодичный призыв, каждая капля звенит словно колокольчик, и этот звон сливается с другими весенними звуками в весеннюю песню гор.

Внизу ручьи соединяются в меленькие речушки, разбросавшие свою серебряную сеть по всей долине. На ровной ленте дороги, пересекающей долину, еще издали видна бензоколонка, напоминающая красный почтовый ящик, рядом с ней — стоянка машин, полицейский участок, небольшой базарчик, а за ним уже деревня Икалкот.

Тарна и Дикарь, прильнув к щели, любовались этой картиной.

— Красивое место! — Дикарь завистливо взглянул на Тарну.

— Очень! — гордо ответила она. — Я теперь навсегда здесь останусь. Тетушка так любит меня, что никогда не отошлет обратно к отцу и беззубому старику.

— А ты знаешь, где живет твоя тетя?

— Конечно, я два раза бывала у нее с мамой. У нас здесь много родственников. И в Икалкоте, и в Патханкоте, и дальше — в Чаманкоте.

— И ты бывала во всех этих местах?!

— Хм, сколько раз! Только всегда с мамой или папой. Одна я уехала из дома впервые.

— И тебе не страшно?

— Ну как же не страшно! Но за старика выходить еще страшнее!

— А вдруг тетушки нет дома? Может, она уехала в другую деревню?

— Ну и что же? Я подожду ее.

Дикарь замолчал. Лицо его было печально. Впервые в жизни он так долго разговаривал с девушкой, впервые совершал путешествие, да еще наедине с такой красавицей! Ему хотелось, чтобы она оставалась с ним как можно дольше. Почему? Он и сам не знал, просто хотел этого, вот и все. Ведь в жизни часто так бывает.

Но у Дикаря не было времени рассуждать. Сейчас девушка сойдет в Икалкоте, и он останется один. Сердце его охватила щемящая тоска. А Тарна нетерпеливо смотрела в щелку. Ее ничуть не огорчала предстоящая разлука. Если бы она не боялась, что услышит шофер, то захлопала бы от радости в ладоши. Она как будто забыла о присутствии Дикаря. Да и кто он для нее? Поневоле какую-то часть пути они вынуждены были провести вместе, вот и все.

Последний поворот, и машина сбавила скорость. Тарна от радости чуть не плясала. «Сейчас машина остановится. Наконец-то приехали! Здесь я найду приют».

Уже был виден базарчик, две груженые машины на стоянке, а у полицейского участка — грузовик, битком набитый людьми. Около машины важно расхаживали полицейские, проверяющие груз. В чайной толпился народ. Рядом в лавке жарились пури[9]. У входа в лавку стоял длинный стол и скамейки вокруг него. Хозяин подавал пури и отварные овощи, завернутые в широкие зеленые виноградные листья.

У Дикаря потекли слюнки. Чувство сильного голода заглушило даже печаль, вызванную расставанием с девушкой.

— Я так хочу есть!

— Я тоже, но… — Она замолкла на полуслове. Когда машина накренилась на повороте и базарчик исчез из поля зрения, Тарна положила руку ему на плечо. — Если у тетушки остался хоть кусочек хлеба, я тебе обязательно принесу.

Он ответил ей благодарной улыбкой.

Машина уже въезжала на базар. Девушка пошарила в узелке, вытащила две легкие красивые туфельки, расшитые золотыми нитками, и надела их. Дикарю бросились в глаза ее тонкие, изящные щиколотки.

— Я сойду, как только машина остановится и шофер с помощником уйдут в чайную. Ты мне помоги.

— Хорошо, — едва слышно проговорил Дикарь.

Машина затормозила и остановилась под эвкалиптом позади двух других машин. Махадев выключил мотор и открыл дверцу кабины. Бахтияр выпрыгнул с другой стороны. Он поднял руки над головой и сладко потянулся. Тарна взяла узелок и улыбнулась Дикарю.