Лира Ерошевская - Под небом Финского залива Страница 69

А мне все равно, давай краешек, он такой подрумяненный, красавец пирог,- сказала Света.

- Весь секрет пирога,- Ася подняла вверх палец,- чтобы вовремя вынуть из духовки, ни раньше, ни позже, это надо уследить.

- Пока ты за ним следила,- сказала Света,- мы с Николаем Васильевичем обсуждали одну философскую проблему.

Николай Васильевич заерзал на стуле.

Что же это за философская проблема? - спросила Ася, разрезая пирог.

Да вот Николай Васильевич считает, что мужчина имеет право на все, а женщина даже не имеет права на оскорбление ответить оскорблением.

Да, это очень по-мужски, в восточном стиле, там женщина и поныне не имеет права даже открыть свое лицо при посторонних, зато мужчина имеет законное право иметь свой гарем, если достаточно богат, чтобы содержать всех женщин гарема.

Какое горе для наших мужчин, что у нас пока нет полигамии, да и не настолько они богаты, чтобы содержать несколько женщин, поэтому они пользуются женщинами, как подаянием со стороны последних.

Николай Васильевич молча ел пирог. Света тоже съела половину куска, положенного ей Асей на тарелочку.

До чего же вкусно ты готовишь, Ася. Л, конечно, лентяйка: когда у меня бывают гости, то я отделываюсь тортом, купленным в магазине. Но разве можно сравнить домашнюю стряпню с магазинным тортом? Вот, правда, когда мне удается достать "Киевский" - то мои гости бывают очень довольны, но сама я из всех тортов предпочитаю ''Слоеный". Ах, Ася, если бы я была мужчиной... Ты просто чудо! Такой вкусный пирог! Какой счастливец твой муж, можно только позавидовать.

Вы правы, Светочка, я на самом деле завидую сам себе,- произнес Николай Васильевич.

Я думаю,- сказала Света с иронией, которая невольно прозвучала в ее голосе.

Некоторое время стояла тишина, все доедали куски пирога, запивая чаем с молоком.

Кому положить еще? - спросила Ася.

Нет, Асенька, просто некуда, спасибо тебе огромное, так вкусно накормила.

Ася включила телевизор:

- Сейчас будет передача Белянчиковой о здоровье, стараюсь по возможности смотреть, иногда что-то новенькое мелькает.

На этот раз речь шла об основах правильного питания, о том, как важно употреблять в пищу большое количество овощей и фруктов.

Да,- заметила Света.- Почему-то мы не очень ими увлекаемся, любим все посущественнее, покалорийнее, овощи считаем чем-то не заслуживающим нашего внимания.

Нет,- сказала Ася.- Я стараюсь, чтобы овощи на столе присутствовали, может, не каждый день, но все же. Правда, ем в основном я, Николай любит все пожирнее.

Наверное, поэтому твоей фигуре может позавидовать любая восемнадцатилетняя. Пожалуй, твое блюдо мне надо взять на вооружение: и полезно, и вкусно, хотя небольшая я любительница возиться на кухне, все стараюсь, как бы побыстрее и попроще. Завтракаю на ходу, обедаю на работе, в столовой, а вечером, после рабочего дня, хочется заняться чем-то интересным: повышивать, порисовать. Я, конечно, варварски отношусь к своему здоровью... Стряпаю обычно только в выходные дни, а ведь сколько нужно сделать в эти дни по дому... Уже начала мечтать о пенсии.

Что-то рановато... Давай мы лучше тебе мужа найдем с большой зарплатой, а ты отдохнешь на его коште, поваляешься перед телевизором.

Ой, нет, нет, я отдыхать вообще не умею. У меня отдых - это какое-то интересное занятие, ужасно не люблю безделья, это я себе позволяю только во время отпуска, как сейчас. Телевизор смотрю, занимаясь вязанием. Я, наверное, трудоголик...

Света просидела у Аси и проболтала почти до обеда. Николай Васильевич теперь больше молчал или односложно отвечал, если Ася что-нибудь у него спрашивала. Наконец Света распрощалась с супругами. Николай Васильевич все порывался проводить Свету до автобусной остановки, но Света сказала:

- Николай Васильевич, не ночь же сейчас, для чего меня провожать, остановка под окном, к тому же на автобусных остановках у меня иногда интересные знакомства завязываются, вы мне будете только мешать.

Николаю Васильевичу пришлось смириться. Ася вышла проводить Свету в прихожую, сказала с грустью:

Как бы я хотела тоже быть свободной...

Ой, Ася, нет ничего проще, только хорошего тоже мало... Важно не делать ошибок в молодости, а мы с тобой поторопились... Спасибо, Асенька, за гостеприимство. Увидимся!

Когда Света пришла в столовую, Гена и Аня уже сидели за столом. Света поздоровалась, спросила у Ани:

А где же Саня? Так непривычно видеть тебя одной.

Он поехал за билетами, мы как-то вовремя не заказали в санатории, теперь он поехал на вокзал, что-то запаздывает, не могу понять, в чем дело. Неужели нет билетов? Мы должны уезжать послезавтра.

Не может такого быть, в вашу сторону много поездов идет.

На это и надежда,- вздохнула Аня.

Обед почему-то все не привозили. Гена ничего не выражающими глазами смотрел прямо перед собой. Света тоже старалась на него не смотреть. Наконец привезли первые блюда, поставили перед каждым тарелку с вермишелевым супом - сегодня заказ был у всех одинаков. Аня, вероятно, хотела расшевелить Геннадия. Принимаясь за суп, она вдруг спросила его доброжелательно:

Гена, а ты с нами почему совсем не разговариваешь?

Не о чем,- коротко невыразительным голосом проговорил Гена.

Аня обиженно умолкла, а потом, повернув голову к Свете, спросила:

Почему наши мужчины не умеют быть любезными с женщинами?

Значит, не хотят,- бесстрастно и надменно произнес Гена.

Аня смутилась окончательно. Привыкшая к внимательному ровному обращению с ней мужа, она была шокирована таким неприкрытым хамством, тем более что она и так чувствовала себя без его присутствия рядом не очень уверенно.

Света не подняла глаз от тарелки, она видела каждую травинку и блестку на поверхности вермишелевого супа, и казалось, она в одно мгновенье сосчитала все плавающие там вермишелинки. "Анечка, милая, не обижайся,-говорила она ей мысленно.- Этот снаряд нарочитой грубости и внутреннего раздражения Гены, прикрытый внешней бесстрастностью, предназначался только мне одной, но к тебе полетели осколки от его разрыва. Гена хотел поразить этим снарядом только меня, не принимай на себя огонь его раскаленной души". Но словесно она ничем не выразила своего отношения к Гениной грубости, она знала, что тогда он нагрубит еще больше, потому что на каждое свое слово в поддержку Ани она получит новый, теперь уже направленный непосредственно на нее, и потому более сильный взрыв накопившихся эмоций. Аня же, не получив от Светы поддержки, оскорбленно замолчала. Они поели в полном безмолвии. Света ни разу не взглянула на Гену даже мельком, но она представляла, какие отсутствующие и пустые были у него сейчас глаза.

Аня закончила обед раньше всех, так как не доела до конца ни первое, ни второе, сказала "приятного аппетита", за что Света поблагодарила, и вышла из-за стола. Гена тоже торопился закончить обед, а Света еще только наполовину съела второе, ей даже жевать было трудно, в таком напряжении она находилась. Но вот Гена залпом выпил компот, стремительно вышел из-за стола и еще более стремительно пошел из столовой. Света оставила в покое полупустую тарелку и компот и спешно бросилась вслед за Геной, пытаясь его догнать. Но догнать его было не так легко, потому что шаг у него был широкий, особенно сейчас, когда он весь кипел от Аниного замечания, хотя оно явилось только катализатором его плохого настроения. Второй раз - вчера в разговоре Светланы с Сергеем, а сегодня от Ани -он слышит осуждение в свой адрес. Для его гордого характера это было слишком. Но Света решила осуществить задуманное ею в самую последнюю минуту перед тем, как Гена пулей вылетел из-за стола. Она чуть ли не "марафонила", сокращая дистанцию между ними. Гена вышел в коридор и направился к лестнице, ведущей наверх, в жилые этажи. Света остановилась у основания лестницы, немного поодаль от ее начала, и когда Гена быстро пробежал четыре-пять ступенек и оказался лицом к Светлане, она сказала достаточно громко, чтобы он услышал: - Гена, можно тебя остановить на одну секунду? Гена ровно на секунду приостановил свое восхождение, взглянул на Свету сверху вниз, потому что иначе он и не мог на нее смотреть, она находилась намного ниже по сравнению с ним,- и спросил с таким высокомерием и заносчивостью, что Света тут же пожалела о своем намерении, но отступать было поздно:

- Чего еще тебе?

Света собрала остатки своего хладнокровия и произнесла спокойно и сдержанно:

- Извини меня за вчерашнюю навязчивость.

- Пож-ж-жалуйста,- раздраженно ответил Гена, многократно раскатывая букву "ж", зазвучавшую как большой рассерженный шмель, которого потревожили во время сбора нектара с душистого цветка, и продолжил свой бег вверх по лестнице.

Света повернулась и пошла в другую сторону, к выходу, ведущему из коридора на "круг", и, сев на скамейку, облегченно вздохнула, как после выполнения сложной и трудной работы, требующей большой затраты энергии. Но она была довольна, что сказала Геннадию эта слова, потому что понимала подкоркой, что сто фраза. "Значит, не хотят , сказанная им Ане, относилась и к тому факту, что он не пришел на поляну, где ждала его Света, и потом ей вспомнилось сказанное им когда-то Марине; "Терпеть не могу, когда навязываются". Все это, вместе взятое, высветившись в мозгу Светы, и толкнуло ее к этому спонтанному поступку. Этой фразой она, как щитом, закрылась от всех его оскорбительных для нее прошлых, сегодняшних и будущих, если они будут, выходок. Ею она четко подвела черту под всеми отношениями, что были у них до вчерашнего вечера и несостоявшегося свидания, и теми, что остались им на будущее: ее интуиция подсказывала ей, что они обменялись последними любезностями.